— Оль, помоги, пожалуйста, с салатом.
— Я не Оля. Я Лола.
— Прости-прости, вылетело из головы.
Третий год вылетает. Стабильно. Точно. Ежедневно.
Я прервала нарезку овощей и глубоко вдохнула. Спокойно. Только спокойно. Ирина Васильевна, моя свекровь, стояла рядом с самой невинной улыбкой на лице. Эта женщина была мастером скрытых намёков. Её манера — мелкие замечания, которые она делала ежедневно, методично, с исключительной точностью.
— Мам, — из гостиной донёсся голос моего мужа Антона, — почему ты не можешь запомнить, как зовут мою жену?
— Ну что ты, сынок! — Ирина Васильевна взмахнула руками. — В моём возрасте память уже не та. Вот помню, бабуля моя в шестьдесят пять уже всех соседей путала.
— Вам пятьдесят три, — тихо произнесла я, возвращаясь к нарезке.
— И что с того? — она пожала плечами. — У всех память разная. У кого-то лучше, у кого-то хуже.
Антон появился на кухне. Его рубашка была измята после рабочего дня в детском центре творчества, где он преподавал музыку. Он обнял меня сзади и поцеловал в висок.
— Не обращай внимания, — шепнул он мне на ухо. — Она привыкнет.
Привыкнет. Разумеется. Через сто лет, не раньше.
Семейный ужин был традицией, которую Ирина Васильевна установила с того момента, как мы с Антоном поженились. Каждую пятницу она приезжала в нашу квартиру, которую мы купили в ипотеку в спальном районе.
Район был новым, с детскими площадками и парком неподалёку. Наша двушка находилась на седьмом этаже панельной многоэтажки. Не элитное жильё, конечно, но своё.
— Кстати, Антошенька, я видела Наташу Соколову на днях, — как бы между прочим сказала свекровь, когда мы сели за стол. — Помнишь её? Вы в музыкальной школе вместе учились. Такая талантливая девочка. Сейчас в консерватории преподаёт.
— Да, помню, — равнодушно ответил Антон, накладывая картофельное пюре.
— Она про тебя спрашивала. Говорит, часто вспоминает, как вы вместе на конкурсах выступали.
Я молча жевала котлету. Этот приём повторялся регулярно. Ирина Васильевна при каждом удобном случае упоминала бывших девушек Антона или его школьных подруг. Особенно тех, кто, по её мнению, больше бы подошёл её сыну.
— А как поживает ваша программа помощи фермерам? — спросил Антон, пытаясь сменить тему.
Ирина Васильевна работала в аграрном фонде, занимающемся поддержкой фермерских хозяйств. Она обожала говорить о своей работе.
— О, не спрашивай! — оживилась она. — Сплошные сложности с получением грантов. Ната, передай, пожалуйста, соль.
Я замерла с вилкой в руке.
— Мама, — Антон напрягся, — её зовут Лола.
— Ох, прости, солнце моё, — она похлопала ресницами. — Лола. Такое необычное имя. Откуда оно, напомни?
— Мама назвала меня в честь бабушки, — я ответила ей уже в сотый раз.
— А-а-а, понятно, — протянула свекровь. — А почему не какое-то другое имя? Есть же столько красивых: Анна, Мария, Екатерина.
— Лола — это производное от Елены, — я старалась говорить спокойно. — Моя бабушка была Елена, но все называли её Лолой.
— Как интересно! — деланно удивилась Ирина Васильевна. — Никогда не слышала, чтобы Елену называли Лолой. Обычно Лена, Леночка…
Я встала из-за стола.
— Извините, мне нужно проверить почту. На работе ждут срочный ответ.
Это была ложь. Я просто не могла больше сидеть за одним столом с этой женщиной. В спальне я села на край кровати и посмотрела в окно. Три года. Три долгих года я терпела эти «случайные» оговорки.
Каждая встреча — новое имя. Катя, Ната, Юля, Оля… Будто в её голове существовал список всех женских имён, и она методично перебирала их, никогда не используя моё настоящее.
Телефон завибрировал. Сообщение от коллеги: «Совещание перенесли на 10 утра. Не забудь презентацию по новой коллекции тканей.»
Я работала в текстильной компании, занимающейся производством тканей. Моя должность — специалист по разработке новых материалов. Работа, которую я любила, и которая давала мне чувство независимости и собственной ценности.
Когда я вернулась в гостиную, Антон и его мать сидели на диване и смотрели семейный альбом.
— А помнишь, как ты выступал на этом конкурсе? Занял первое место, — с гордостью говорила Ирина Васильевна. — Ты всегда был таким талантливым. Мог бы сделать карьеру пианиста.
— Мам, мы уже обсуждали это, — вздохнул Антон. — Я счастлив преподавать детям.
— Да-да, конечно, — она похлопала его по руке. — Просто жаль, что твой талант пропадает. А ведь профессор предлагал тебе место в консерватории.
— Лола тоже считает, что я на своём месте, — Антон посмотрел на меня с улыбкой.
— Конечно, — поджала губы свекровь. — Вероника всегда тебя поддержит.
Я сжала пальцы так, что ладони побелели.
— Лола, — сказала я твёрдо. — Меня зовут Лола.
— Ой, прости, дорогая, — Ирина Васильевна сделала вид, что смутилась. — Просто у моей подруги дочь Вероника, видимо, перепутала.
Антон смотрел на нас обеих с болезненным выражением лица. Он ненавидел конфликты, всегда искал компромиссы. Но в этой ситуации компромисса не существовало.
— Мам, ты же знаешь, как зовут мою жену, — сказал он устало.
— Конечно, знаю! — она закатила глаза. — Лола. Ло-ла. Видишь, я помню.
Вечер тянулся бесконечно. Когда Ирина Васильевна наконец ушла, я почувствовала, как напряжение отпускает мои плечи.
— Извини за маму, — Антон обнял меня. — Она просто… ну, ты знаешь.
— Нет, не знаю, — я отступила на шаг. — Что «просто»? Просто не может запомнить имя человека, с которым её сын живёт три года? Или просто не принимает меня?
— Она не испытывает к тебе неприязни, — он провёл рукой по лицу. — Она просто… привыкла всё контролировать. Ей сложно принять, что у меня теперь есть своя жизнь.
— Три года — недостаточно?
Антон не ответил. Он пошёл на кухню мыть посуду, а я осталась в гостиной, глядя на семейные фотографии на стене. Свадебное фото, где мы с Антоном улыбаемся. А Ирина Васильевна стоит рядом с таким выражением лица, будто у неё зубная боль. Фото с нашего путешествия в горы. Фото с дня рождения Антона.
Наш брак казался таким счастливым на этих картинках. Но реальность была сложнее.
***
На следующее утро я проснулась раньше обычного. Антон ещё спал. Я тихо вышла из спальни и пошла на кухню готовить завтрак. Нужно было поговорить с мужем серьёзно. Этот разговор я откладывала слишком долго.
Пока кофе варился, я вспоминала, как мы познакомились с Антоном пять лет назад. Это было на благотворительном концерте. Я пришла туда с подругой, а он выступал — играл на фортепиано. Его музыка заворожила меня. После концерта мы разговорились, и он пригласил меня на кофе.
Наш роман развивался стремительно. Через полгода мы съехались, а ещё потом поженились. Всё было идеально, пока я не познакомилась с его матерью.
Ирина Васильевна с первого дня невзлюбила меня. Сначала это были мелкие придирки: не так приготовила, не так сказала, не то надела. Потом начались «случайные» оговорки с моим именем. Она представляла меня знакомым как «невестку» или «жену Антона», никогда не называя по имени.
Я пыталась наладить отношения: дарила подарки, интересовалась её работой, спрашивала совета. Всё напрасно. Она видела во мне угрозу, женщину, которая забрала у неё сына.
Антон появился на кухне, когда я заканчивала готовить омлет.
— Доброе утро, — он поцеловал меня в щёку. — Вкусно пахнет.
— Нам нужно поговорить, — сказала я, разливая кофе по чашкам.
Он вздохнул и сел за стол.
— О маме?
— Да.
— Лола, я знаю, она бывает невыносимой, но…
— Не бывает, а всегда невыносима, — перебила я его. — Это не просто забывчивость. Она делает это намеренно, чтобы показать, что не принимает меня.
Антон молчал, глядя в свою чашку.
— Я больше не могу так, — продолжила я. — Каждая встреча с ней — испытание. Я чувствую себя незваной гостьей в собственном доме.
— Что ты предлагаешь? — он поднял на меня глаза. — Перестать общаться с моей матерью?
— Нет, я предлагаю тебе поговорить с ней. Серьёзно поговорить. Объяснить, что её поведение неприемлемо.
— Я говорил с ней, ты же видела.
— Нет, Антон. Ты делал ей замечания, но никогда не говорил твёрдо о последствиях. Ты никогда не объяснял ей, что если она не изменит своё поведение, то последуют последствия.
— Какие последствия? — он нахмурился. — Это моя мать. Я не могу отказаться от общения с ней.
— А я — твоя жена, — тихо сказала я. — И ты позволяешь ей унижать меня каждую неделю.
Он отвёл взгляд. Я знала этот жест. Когда Антон не хотел конфронтации, он всегда смотрел в сторону.
— Я поговорю с ней, — наконец сказал он. — Обещаю.
Но я знала, что этого разговора не будет. Или будет, но в такой мягкой форме, что Ирина Васильевна только посмеётся над ним.
***
В понедельник на работе я не могла сосредоточиться. Мысли постоянно возвращались к ситуации со свекровью. Моя коллега Инна заметила моё состояние.
— Что случилось? — спросила она за обедом. — Ты сама не своя сегодня.
Я вздохнула.
— Семейные проблемы. Свекровь.
— А, — понимающе кивнула Инна. — Моя бывшая свекровь тоже была непростым человеком.
— Как вы разрешили конфликт?
— Никак, — она пожала плечами. — Поэтому она и бывшая свекровь. Мы с мужем разошлись через пять лет брака. Она была одной из причин.
Эти слова заставили меня задуматься. Неужели и наш брак с Антоном ждёт такая судьба? Я любила его. Действительно любила. Но постоянное напряжение и чувство, что я должна доказывать свою ценность, изматывали меня.
Вечером я решила действовать. Когда Антон вернулся с работы, я решила с ним поговорить.
— Я думала весь день о нашей ситуации. И пришла к выводу, что нам нужно изменить формат общения с твоей мамой.
— Что ты имеешь в виду? — он выглядел настороженно.
— Мы будем встречаться с ней реже. Не каждую неделю, а, например, раз в месяц. И не у нас дома, а в кафе или в парке.
— Лола, это моя мать…
— Я знаю, — я продолжила. — И я не прошу тебя отказаться от общения с ней. Ты можешь видеться с ней сколько угодно. Но я больше не буду терпеть еженедельные неприятные моменты.
— Ты преувеличиваешь.
— Правда? — я посмотрела ему в глаза. — Представь, что кто-то каждую неделю называет тебя разными именами. Намеренно. Чтобы показать, что ты не важен, не стоишь того, чтобы запомнить твоё имя. Как бы ты себя чувствовал?
Он молчал.
— Я люблю тебя, Антон, — продолжила я. — Но я больше не могу жить в этой ситуации. Либо ты обсудишь это с мамой серьёзно, либо я буду защищать своё достоинство сама.
— И как ты будешь себя защищать? — он скрестил руки на груди.
Этот вопрос застал меня врасплох. Что я могла сделать? Уйти? Развестись? Я не была готова к таким радикальным мерам.
— Я не знаю, — честно ответила я. — Но я знаю, что так продолжаться не может.
***
Мы не пришли к конкретному решению в тот вечер. Антон обещал подумать, а я дала ему время. Но в пятницу утром он сказал мне:
— Мама приедет сегодня вечером, как обычно.
Я смотрела на него, не веря своим ушам.
— После всего, что мы обсуждали?
— Лола, я не могу отменить традицию, — он выглядел виноватым. — Она уже купила продукты для ужина.
В тот момент что-то во мне изменилось. Я поняла, что Антон никогда не встанет полностью на мою сторону. Его привязанность всегда будет разделена между мной и его матерью.
— Хорошо, — сказала я спокойно. — Пусть приходит.
Он с облегчением улыбнулся и ушёл в душ. А я села за кухонный стол и начала писать список.
Вечером Ирина Васильевна появилась точно в шесть, как всегда. В руках у неё были пакеты с продуктами.
— Я приготовлю сегодня своё фирменное рагу, — объявила она, проходя на кухню. — Надеюсь, у вас есть свежая зелень, Валя?
Я не отреагировала. Продолжила читать книгу, сидя в кресле.
— Валя? — она подошла ближе. — Я с тобой разговариваю.
— Простите, — я подняла глаза от книги. — Вы обращаетесь ко мне? Меня зовут Лола.
— Ох, прости, дорогая, — она улыбнулась своей фальшивой улыбкой. — Иногда я путаю имена.
— Ничего страшного, — я тоже улыбнулась. — Со всеми бывает. Особенно в вашем возрасте.
Её улыбка слегка поблекла.
— Что ты имеешь в виду?
— Ну, память с годами ухудшается, — я пожала плечами. — Вы сами говорили. В шкафчике над раковиной есть петрушка и укроп.
Антон вернулся с работы через полчаса. К тому времени Ирина Васильевна уже вовсю готовила на кухне. Я по-прежнему сидела в кресле с книгой.
— Привет, — он поцеловал меня. — Как дела?
— Прекрасно, — ответила я. — Твоя мама готовит рагу.
Он с облегчением улыбнулся, видя, что я в хорошем настроении. Бедный Антон. Он всегда хотел, чтобы все были счастливы. Невозможное желание в этой ситуации.
За ужином Ирина Васильевна была в ударе. Она рассказывала о своей работе, о соседях, о подругах. Я молча ела, иногда кивая в ответ на её монологи.
— А как твоя работа, Надя? — наконец обратилась она ко мне. — Всё ещё занимаешься… чем ты там занимаешься?
— Меня зовут Лола, — спокойно ответила я. — И я занимаюсь разработкой тканей.
— Точно, прости, — она махнула рукой. — У меня сегодня голова болит, путаюсь во всём.
— Мария Сергеевна, — сказала я.
Она нахмурилась.
— Что?
— Извините, думала, вас зовут Мария Сергеевна, — я невинно похлопала глазами. — Путаю имена сегодня.
Антон замер с вилкой в руке. Ирина Васильевна побледнела.
— Меня зовут Ирина Васильевна, — сказала она ледяным тоном.
— Ох, прошу прощения, — я улыбнулась. — Наверное, перепутала с маминой соседкой.
Повисла тишина. Антон переводил взгляд с меня на мать и обратно.
— Вкусное рагу, Татьяна Николаевна, — продолжила я через минуту. — Вы отличная кулинарка.
— Что ты делаешь? — прошипела свекровь.
— О чём вы? — я изобразила удивление. — Просто хвалю ваше блюдо, Елизавета Петровна.
— Прекрати это! — она стукнула ладонью по столу.
— Прекратить что, Светлана Михайловна?
— Меня зовут Ирина Васильевна! — она почти кричала.
— А меня — Лола, — я отложила вилку. — Интересно, правда? Когда забывают твоё имя раз за разом, это очень неприятно. Почти как… неуважение.
Антон смотрел на меня широко раскрытыми глазами. В них читалось удивление, страх и… восхищение?
— Ты… ты специально это делаешь, — Ирина Васильевна тяжело дышала. — Чтобы унизить меня.
— Нет, что вы, Алла Дмитриевна, — я покачала головой. — Просто путаю имена. С кем не бывает? Особенно в моём возрасте. Мне ведь уже… сколько? Тридцать два? Память уже не та.
— Антон! — свекровь повернулась к сыну. — Ты позволишь ей так разговаривать со мной?
Антон сглотнул. Я видела, как сложно ему было выбирать между нами. Но он должен был сделать этот выбор.
— Мама, — начал он тихо, — Лола всего лишь делает то же самое, что ты делала три года.
— Что?! — она задохнулась от возмущения. — Я никогда!..
— Ты прекрасно знаешь, как зовут мою жену, — перебил он её. — Но ни разу не назвала её правильно. Ни разу за три года.
— Это неправда! — она поджала губы. — Я просто забываю иногда. У меня много дел, много имён в голове.
— У тебя прекрасная память, мама, — Антон посмотрел ей в глаза. — Ты помнишь дни рождения всех родственников, включая троюродных. Ты помнишь номера телефонов наизусть. Ты цитируешь стихи, которые учила в школе.
Ирина Васильевна молчала, сжав губы в тонкую линию.
— Мы с Лолой обсуждали это, — продолжил Антон. — И приняли решение. С сегодняшнего дня мы будем встречаться с тобой раз в месяц, а не каждую неделю. И не у нас дома.
— Ты выбираешь эту… эту женщину вместо родной матери? — её голос дрожал.
— Я не выбираю. Я просто хочу, чтобы ты уважала мою жену. Моя жена — часть моей семьи. И её зовут Лола.
Ирина Васильевна встала из-за стола.
— Я поняла, — сказала она холодно. — Всё предельно ясно.
Она пошла в прихожую, собирать вещи. Антон последовал за ней. Я слышала, как они тихо разговаривали у двери. Потом хлопнула входная дверь, и Антон вернулся на кухню.
— Она ушла, — сказал он устало.
— Прости, — я подошла к нему. — Я не хотела создавать конфликт.
— Нет, — он обнял меня. — Это я должен просить прощения. За то, что не вставал на твою сторону раньше. За то, что позволял ей так обращаться с тобой.
Мы стояли обнявшись посреди кухни, и я чувствовала, как атмосфера между нами меняется. Словно исчезла преграда, которая всё это время стояла между нами.
— Что теперь? — спросила я.
— Не знаю, — честно ответил он. — Мама не из тех, кто легко сдаётся. Но мы справимся. Вместе.
***
Прошло три месяца. Ирина Васильевна не звонила и не приходила. Антон несколько раз навещал её, но возвращался всегда с задумчивым выражением лица. Она отказывалась говорить со мной или о мне.
В один из вечеров, когда мы с Антоном смотрели фильм, раздался звонок в дверь. На пороге стояла Ирина Васильевна с тортом в руках.
— Можно войти? — спросила она тихо.
Антон посмотрел на меня. Я кивнула.
— Проходи, мама, — он открыл дверь шире.
Она прошла в гостиную и поставила торт на стол.
— Я испекла его сама, — сказала она, не глядя на меня. — Медовик. Антон говорил, что ты любишь медовик… Лола.
Я замерла. Она назвала меня по имени. Впервые за три года.
— Да, люблю, — ответила я осторожно. — Спасибо.
Она кивнула, всё ещё не глядя мне в глаза.
— Я… — она запнулась. — Антон сказал, что не будет общаться со мной, если я не научусь уважать его выбор. А его выбор — это ты, Лола.
Странно было слышать своё имя из её уст. Словно незнакомый человек внезапно заговорил на твоём родном языке.
Наши отношения с Ириной Васильевной постепенно менялись. Сначала это были неловкие встречи раз в месяц, когда мы старались держаться вежливо, но настороженно. Она больше не «забывала» моё имя, но и особой теплоты между нами не было.
Через полгода такого общения произошёл неожиданный поворот. Я получила предложение о повышении, которое требовало переезда в другой город на три месяца для запуска нового проекта. Мы долго обсуждали это с Антоном. Решение было непростым — три месяца разлуки или отказ от карьерной возможности.
— Я мог бы поехать с тобой, — предложил он. — Взять отпуск.
— А как же твои ученики? — возразила я. — У них скоро конкурс, ты сам говорил, как важна твоя поддержка.
Мы спорили несколько дней, пока не раздался звонок от Ирины Васильевны.
— Антон рассказал мне о твоём предложении, — сказала она без предисловий. — Ты должна согласиться.
— Что? — я была удивлена.
— Это важно для твоей карьеры, — продолжила она. — А Антон справится. Он не останется один — я буду заходить, проверять, всё ли в порядке.
Я не знала, что сказать. Это предложение было неожиданным.
— Почему вы это делаете? — спросила я прямо.
— Потому что ты делаешь моего сына счастливым, — ответила она после паузы.
Я согласилась на проект. Три месяца пролетели быстро — работа была интенсивной, но увлекательной. Мы с Антоном созванивались каждый вечер. И к моему удивлению, несколько раз к этим разговорам присоединялась Ирина Васильевна. Они с Антоном действительно проводили вместе много времени — ходили в театр, на выставки, готовили ужины.
Когда я вернулась, между свекровью и мной словно растаял ещё один слой льда. Не то чтобы мы стали лучшими подругами, но появилось нечто похожее на взаимное уважение.
***
Прошло два года. В нашей жизни многое изменилось. Я получила должность руководителя отдела в своей компании. Антон выпустил первого ученика, поступившего в консерваторию. Мы всё чаще говорили о детях, но пока откладывали этот вопрос — хотелось сначала встать крепче на ноги.
Ирина Васильевна стала посвящать больше времени своим хобби — кулинарии и садоводству. Она приходила к нам раз в две недели, всегда с угощением. И всегда называла меня по имени, хотя иногда я замечала, как ей приходилось сделать паузу перед этим, словно преодолевая старую привычку.
А потом мы узнали, что ждём ребёнка. Ирина восприняла новость с неожиданным энтузиазмом. Она тут же начала вязать крошечные носочки и шапочки, читать книги о современном воспитании.
Когда родилась наша дочь, Ирина предложила:
— Может, назовёте её в честь твоей мамы, Лола?
Этот жест был неожиданным и трогательным. Мы так и сделали — назвали дочь Алиной, в честь моей мамы.
***
Наши отношения со свекровью не стали идеальными. Мы по-прежнему могли поспорить о том, как готовить плов или когда лучше отдавать ребёнка в музыкальную школу.
Иногда она всё ещё пыталась слишком активно участвовать в нашей жизни. А я порой слишком резко реагировала на её советы.
Но теперь — она больше никогда не «забывала» моё имя. Лола. Не Оля, не Ната, не Катя. Лола. То, кем я была и остаюсь. Человек со своим именем, своими мыслями, своими чувствами. Человек, достойный уважения.
Не идеальный мир, но тот, в котором можно жить и дышать свободно.
