— Квартиру получит тот, кто первый обзаведётся семьёй, — бабушка прищурилась и окинула взглядом присутствующих. — Но только чур не абы с кем. Это вам не гонка.
Вся семья собралась на кухне старенькой хрущёвки. Мать суетилась и резала зелень для супа. Отец хмыкнул после бабушкиной речи, Надя чуть не подавилась водой. Лёшка же ухмыльнулся и пошутил про очередь из достойных невест, а затем вернулся к своей тарелке.
Тогда Наде было семнадцать, а Лёше — девятнадцать. Разница у них с братом небольшая, но она ощущалась постоянно. Ему всегда выделяли чуть больше свободы и задавали чуть меньше вопросов.
Впрочем, дело было не только в возрасте. В семье Нади всегда звучало «женщина должна» и «мужик обязан». И если мужик был обязан лишь обеспечить, то вот женщина должна была и на каблуках ходить, и косметикой пользоваться, и быт на себе держать. Выходил нехилый такой список, который подразумевал кучу обязанностей здесь и сейчас.
Брат же просто гордо носил титул продолжателя рода. Пока что ничего срочного от него не требовалось.
Квартира, в которой всё это происходило, принадлежала именно бабушке. Жильё давно нуждалось в ремонте, мебель отдавала эпохой СССР, а на стенах до сих пор висели ковры, зато это был центр города. Магазины, школы, садики — всё под боком.
Галина Степановна жила одна. Дедушка давно умер. Дети предлагали ей переехать к ним, но она отмахивалась.
— Пока сама способна сходить в туалет — буду жить сама. А быть на чьей-то шее — это не по мне. Я простор люблю, тишину, спокойствие, — поясняла Галина.
После того разговора прошло шесть лет. Надя успела окончить университет, выйти замуж, устроиться на работу. Лёша за это время дважды бросил техникум и так нигде толком и не обосновался. Работал то грузчиком, то в доставке.
Когда бабушка умерла, выяснилось, что письменного завещания она не оставила. Её воля осталась только на словах и в памяти. Мать Нади, Инна Евгеньевна, быстро собрала документы и оформила наследство по закону. А потом…
— Мы с отцом всё решили. Квартиру мы отдадим Лёше, — спокойно сообщила она.
У Нади округлились глаза.
— Простите… А с чего вдруг?
— Ну как с чего? Он же мужчина! Куда он жену приведёт, когда обзаведётся семьёй? К себе на съёмную? А у тебя муж уже есть. Да и потом… Ухаживать за родителями должна девочка. Так что тебе достанется наша квартира, после нас.
— После вас? — переспросила Надя, не веря ушам. — То есть ему квартира сейчас, а мне — только если я вас досмотрю?
— Надя, не начинай, — строго оборвала мама. — Не будь меркантильной. Ты же женщина, терпи.
Спорить было бесполезно. Даже если Надя прекрасно понимала, что бабушка поступила бы иначе.
Когда внучка поступила в университет, Галина Степановна стала подкидывать ей деньги «на проезд» и «на учёбу».
— Ты учишься. Значит, тебе нужнее. Лёшка пусть идёт работать, раз не хочет грызть гранит науки.
Однажды, когда у Нади сломался ноутбук перед сдачей курсовой, бабушка просто сняла деньги со счёта и купила новый. Галина сказала, что это её обязанность.
С Лёшей же у бабушки отношения были другими. Она любила его, но не сюсюкалась. Галина была убеждена, что человек должен заслужить уважение. У Лёши с этим было туго. Не сказать, что он вёл совсем уж асоциальный образ жизни, но и особых достижений не было.
Бабушка всегда помогала в первую очередь тому, кто старается и проявляет инициативу. Здесь и сейчас, а не когда-то в перспективе.
Наде было обидно, потому что та справедливость, о которой говорила бабушка, ушла вместе с ней. Осталась только странная мамина логика, согласно которой у мальчиков квартиры, а у девочек — терпение.
Прошло десять лет. Квартиру Галины Степановны Лёшка давно продал. Деньги вложил с умом: добавил к ним накопления, взял ипотеку и переехал в новостройку. Там и живёт. Один. Без жены, без детей, зато с собакой.
— Он просто не встретил ту самую, — сказала Инна однажды. — А так-то у мужчины должно быть жильё, иначе кто за него пойдёт?
Надя с мужем жильём так и не обзавелись. Они всё ещё снимали однушку с шумными соседями и плесенью в ванной. Денег у них хватало, но впритык: всё уходило на аренду, коммуналку и еду. Детей, может, и хотелось, но куда?
Впрочем, у матери Нади было своё мнение.
— Рожайте! Ну вы что, хотите к сорока годам остаться без детей? Возьмите ипотеку, мы поможем! Или переезжайте к нам. Места хватит. И с внуками, если что, посидим!
Надя каждый раз сжималась от этих слов. И от сути предложения, и от тона. Помощь матери была похожа на морковку перед носом. Вроде бы есть, но рукой не дотянуться. Всегда с какими-то оговорками, условиями, а иногда — с откровенным обманом.
Пару лет назад родители продали свою старенькую машину. Сказали, мол, деньги отдадим вам с мужем на первоначальный взнос, пора вам в своём гнёздышке жить. Надя обрадовалась, даже начала подбирать варианты.
Но тут вдруг Лёша затеял ремонт в своей новостройке.
В итоге деньги, конечно, ушли ему. Наде предложили подождать. Зато недавно Инна вытащила новый козырь.
— У нас же дача, шесть соток. Там соседи тоже начали всё обустраивать, уже цивилизацией пахнет. Так вот, если ты нас внуком порадуешь — мы с отцом тебе её подарим. Там и будете строиться.
Надя в тот момент аж застыла. Она даже не сразу поняла суть сказанного, поэтому переспросила.
— То есть мы должны родить, чтобы получить участок?
— Ну а как иначе? — без тени стеснения ответила мама. — Мы же должны понимать, что это всё надолго и всерьёз. А так — мало ли чего. Сегодня вместе, завтра разбежитесь. А дети — это уже ответственность.
Надя нервно сглотнула. Ей вдруг показалось, что она сидит не за обеденным столом, а на каком-то аукционе. Главным лотом было своё жильё, а ставки измерялись в детях.
— Мама, — сдержанно начала Надя. — А если я, допустим, не могу родить? Или не хочу?
Инна Евгеньевна посмотрела на неё так, словно у дочери только что выросли рога.
— Не неси глупостей. Все рожают, а вы с мужем только и знаете, что ныть. Денег нет, жилья нет. Ну, вот мы и предлагаем жильё. Зачем оно вам, если детей не будет?
Раньше Надя всегда молчала, потому что боялась показаться жадной. Она думала, что скромность — это признак хорошего воспитания. А теперь Надя вдруг поняла, что она просто была удобной дурочкой. Ведь пока она молчала, другим доставались квадратные метры. Она же обрастала лишь обязанностями.
Теперь при виде матери Надя ощущала лишь глухую боль в груди. Она явственно чувствовала, что родители обменивают свою любовь на выполнение условий. Будь хорошей, не спорь, рожай внуков, терпи. И тогда, быть может, ты станешь достойной.
Надя больше не хотела быть частью этого унизительного договора.
Вечером она поделилась своими чувствами с мужем.
— Иногда мне кажется, что без внуков я для них просто пустое место! — сокрушалась Надя. — Как Лёшенька, так ему и квартира, и ремонт, даже если он пальцем не шевелит в сторону семьи. А как речь заходит за меня, так я должна быть спортсменкой, комсомолкой и просто красавицей. И то — это ещё не гарант!
Муж только качал головой.
— Надо уезжать. Может, в другом городе и накопить будет проще.
— И уезжать как можно быстрее! Пока на меня не навешали новых долгов в виде ухода за родителями или присмотра за племянниками, когда те появятся.
Когда через пару недель мама узнала, что они подыскивают работу в другом регионе, началось целое шоу.
— А кто за нами будет присматривать?! — возмущённо воскликнула она. — Мы на Лёшу рассчитывать не можем! Он не тот человек, он не справится! Он же мужчина!
Надя молча слушала её тирады. Когда у матери иссякли силы и воздух, она спокойно ответила:
— Вы же вложили в него всё, что у вас было. Вот с него теперь и требуйте свои дивиденды.
Мама замолчала. Видимо, не знала, чем возразить.
Но она не сдалась. Через месяц она позвонила с новым предложением. Инна говорила теперь совсем другим тоном: нежным, почти ласковым.
— Дочунь, слушай… Может, всё-таки оформим на тебя участок? Начнёте строиться. Рядом останетесь. Всё-таки семья.
Перед глазами предстала картина. Упрёки за отсутствие внуков. Наглая ухмылка брата. Хвастовство родителей перед соседями в духе «это же мы молодых жильём обеспечили». И почти голый участок с времянкой. Сколько денег нужно вложить туда, чтобы привести всё в порядок?
Нет, невыгодная сделка.
— Мама, нет. Лёше вы подарили квартиру, а мне предлагаете жить в старой развалюхе или на пустыре? Нет уж, спасибо.
Несколько секунд мать молчала, а затем взорвалась.
— Ты неблагодарная! Мы всё делали ради тебя! А ей квартиру подавай!
— Нет, мам. Вы всё делали ради того, чтобы у вас был повод командовать мною. А я больше так не хочу.
После этого разговора внезапно всплыл брат. Он писал Наде короткие, но преисполненные ехидством сообщения про неблагодарных детей, коммерческий подход к внукам и алчность.
Ну да, ему было легко говорить.
— Что, раз не дали квартиру — всё, мать больше не нужна? — писал он. — Грустно, что ты стала такой.
Надя не стала отвечать. Муж предложил добавить Лёшу в игнор. На том и порешили.
У них началась новая жизнь. Без излишеств, с целым ворохом забот, зато без чужих претензий. Они переехали, сняли недорогую однушку, стали впрягаться в подработки, урезали расходы даже на еду. Спустя год они наконец смогли оформить ипотеку на старенькую, но уютную двушку.
Лёша всё ещё возился с ремонтом. Родители всё ещё ему помогали. Когда мать попала в больницу с переломом ноги, он даже не почесался. Приехал всего один раз и с пустыми руками.
Родители поддерживали отношения с Надей, но вяло. Мать немного смягчилась, но, скорее, не от раскаяния, а из-за робких надежд. Однако особого тепла друг к другу они не питали. Они общались примерно как соседи по площадке: вежливо, но с сохранением дистанции. Инна до сих пор не знала, что у Нади теперь есть своё жильё.
Однажды, перед самым Новым годом, мама снова подняла тему недвижимости.
— Надюш, мы тут с твоим папой подумали… Может, оформим на тебя часть нашей квартиры? В качестве подарка.
Надя улыбнулась. Да уж, подарочек. Наверняка в наборе с требованием о стакане воды в старости.
— Спасибо, но уже не нужно. Ты говорила, что у меня есть муж, пусть он разбирается. Вот мы и разобрались вместе с ним. У нас теперь есть своя квартира.
Мать даже не обрадовалась. Она лишь вздохнула, видимо, поняв, что у неё больше нет точек давления…
…Квартира Галины давно ушла в чужие руки. Исчезли герани на подоконниках, ковры на стенах и старые, ещё советские диваны. Но осталась память о бабушке.
— Помогать надо тому, кто благодарен, а не тому, кто громче орёт, — говорила она когда-то.
Эти слова вдруг всплыли в памяти Нади, и она поняла: она не хочет помогать родителям, потому что семья не должна быть похожа на рынок. Пусть совесть теперь болит у того, кто подписал этот «контракт».
