— Три года я верила в наш брак! А ты… ты даже ребёнка скрывал! Как ты мог так подло лгать?! — её голос сорвался на шёпот, будто нож, застрявший в горле.
Он стоял у окна, спиной к ней, сжимая телефон с тем самым сообщением: «Пап, я приеду в субботу».
— Я не скрывал. Просто…
— Просто что?! — она швырнула в него кружку. Фарфор разбился о стену, оставив на обоях кровавый след от кофе. — Ждал, пока я сама узнаю? Или надеялся, что твоя «тайная семья» никогда не всплывёт?!
Тишина.
А потом — звук хлопающей двери.
Их брак умер быстрее, чем кружка долетела до стены.
***
Ты знаешь, я устала
Ксения стояла на кухне, уткнувшись в холодильник, как будто он мог ответить на все её вопросы. Лёд в пакете с рыбой таял, капли медленно скапливались на полу. Она не замечала, как это раздражает, поглощённая мыслью.
— Ты меня слышишь вообще? — голос мужа прорезал тишину. Он зашёл на кухню, не скрывая раздражения. Вижу, ты решила подождать, пока рыба сама приготовится, — добавил он с сарказмом.
Ксения медленно повернулась, не отпуская пакет. На её лице не было ни злости, ни страха — только усталость.
— А что слушать? Ты ведь уже всё решил. Ты всегда всё решаешь за нас, так что теперь можно не слушать.
Он замахал руками, ставя акцент на каждом слове.
— Ну, конечно! Потому что ты даже не пытаешься! Как всегда, тебе удобнее закрыться в своём мире и ждать, что я всё сделаю.
— О, теперь это я виновата? — Ксения пихнула пакет с рыбой в раковину, будто в ответ на его упрёки. — Ты десять лет живёшь, как в коме, а теперь вдруг очнулся! «Ой, Ксюша, я, оказывается, в браке!» — вот такие откровения, да?
Он буквально взорвался, стукнув ладонью по столу. Столовые приборы звякнули, и что-то упало на пол.
— Я не ошибся, я просто… просто не хочу больше жить в этом аду! — Он перевёл дыхание, его взгляд стал испепеляющим. — Мы просто мучаем друг друга, понимаешь? Ты не слышишь, ты только и ждёшь, чтобы что-то произошло, чтобы мне стало хуже!
— Чёрт, вот так-то оно всё и выходит… — с досадой пробормотала Ксения, но тут же встретилась с его холодным взглядом. — А квартира? Мама? Ты будешь ей рассказывать о разводе? Или подождёшь, пока все решится по твоему плану?
Она расхохоталась — громко, на грани истерики. — А, вот оно что! Квартира! Справедливо, конечно! Тебе важнее она, чем всё остальное! Ты думаешь, что я не заметила, как ты пытался удержать эту жалкую долю от меня?
Он зашёл на шаг вперёд, словно собираясь схватить её за плечи, но она тут же отпрянула, инстинктивно защищаясь.
— Не подходи! — её голос сорвался, и она крикнула так, что ему стало не по себе. — Ты даже не знаешь, что я думала все эти годы. Ты сдулся! Ты не боишься только одного — что все узнают, как ты не можешь даже развод правильно сделать! Маму боишься? Или с тобой просто ничего не происходит, кроме трусости?
Он замер. Лицо его стало каменным, и он принял строгую позу, будто став на защиту чего-то, что потерял.
— Ты закончила? — спросил он, сжимая кулаки.
— Да, я закончила. Навсегда. — Ксения резко повернулась и, хлопнув дверью, ушла. Из-за звука упала их свадебная фотография с полки.
Сестра, я тебе не завидую
Через неделю Ксения сидела в кафе напротив своей старшей сестры Екатерины, попивая кофе. Сестра аккуратно смахивала пенку с губ, не в силах скрыть свой холодный взгляд. Этот взгляд «я же тебе говорила» она знала с детства.
— Ну и что теперь будет? — Екатерина отставила чашку, смотря на неё сквозь брови.
Ксения бросила взгляд в окно, и её взгляд стал затуманенным. Вроде бы спокойствие, но внутри что-то бурлило.
— Жить, как все нормальные люди, — ответила она, стиснув зубы. — А ты не пробовала быть нормальной? Что ты вообще понимаешь о жизни?
— Я не пробовала быть как ты, и не собираюсь, — сестра усмехнулась, — и всё равно мне не жаль тебя. Без работы, без мужика — вот, что тебя ждалось.
— О, спасибо, — Ксения почти проронила сарказм. — Ты как всегда рядом, когда мне плохо.
— А что я могла сделать? Ты же всегда витала в облаках, а теперь пришло время расплачиваться, — Екатерина подняла бровь, как бы подтверждая свои слова.
— О, так ты мне тоже готова напомнить, как сбежала с женатым преподавателем, да? — Ксения резко встала, взглянув в лицо сестре. — Кто тут на самом деле эгоист?
Екатерина побледнела.
— Ты что, с ума сошла? Перестань переходить на личности!
— Да? А ты не забудь, как ты в своё время всё разрушила, но и не можешь принять, что я твои ошибки вспомню.
Сестра вскочила, сбив стул.
— Знаешь что? Ищи себе другой жилетку для слёз. Мне надоело разгребать твои проблемы! — Екатерина ушла, громко хлопнув дверью.
Ксения осталась сидеть, вглядываясь в пустое пространство, и вдруг поняла: ей плевать. Это было самое страшное из всего, что могло случиться.
Ты все разрушил
Она увидела его снова — в том же кафе. Но теперь он сидел не один. Рядом была женщина, сияющая и смешливая, с горящими глазами. Как у Ксении когда-то было.
Он заметил её, не смутившись.
— О, привет, — его голос не дрогнул.
— Привет, — она подошла, застыв на месте. — Новый проект?
Женщина застенчиво улыбнулась.
— Мы… — она остановилась, глядя на мужа.
— Да, мы вместе, — прервал её он, и Ксения почувствовала, как что-то рвётся внутри.
— Быстро ты. Прямо как рыба с крючка, — она не могла сдержать сарказма.
Он наклонился вперёд, нахмурив брови.
— Ксения, не начинай.
— Не начинай что? Не показывать, что мне больно? Или не мешать твоему счастью?
Женщина потянулась за сумкой.
— Я могу…
— Сиди! — он резко сказал, но Ксения его не слушала.
— О, командуешь, да? Ну как мило! — её голос звенел, как нож по стеклу.
— Хватит! — Он встал, почти рыча. — Мы развелись. У меня есть право на жизнь!
— А я имею право тебя ненавидеть! — она закричала, так что официант с подносом замер в воздухе.
Он схватил её за руку.
— Успокойся. Ты позоришь себя.
— Отстань! — она резко дёрнула руку, его пальцы разжались.
Она выбежала на улицу, не видя перед собой ничего.
Тот, кто молчит, тот и виноват
Через месяц он пришёл к ней домой. На пороге.
— Зачем? — она не пустила его дальше порога, стоя с повёрнутым лицом.
— Я… хотел извиниться, — он не знал, как начать.
— За что? За развод? За сцену? Или за то, что вообще появился в моей жизни?
Он вздохнул, как будто это тоже было часть его боли.
— Я был сволочью.
— Поздно, — её слова были как лед.
Он молчал. Его взгляд изменился, стало видно, что он ищет что-то, чего не знал раньше.
— Я встретил Катю, — он сказал это осторожно.
Ксения замерла.
— И что?
— Она сказала, что ты продаёшь квартиру.
— Да. Мне нужны деньги.
— Ты могла бы попросить меня.
— У тебя? — она засмеялась, её смех был горьким. — Нет уж.
Он посмотрел на неё внимательно, как никогда прежде.
— Я могу помочь.
— Не надо.
Он снова посмотрел на неё, и что-то в нём изменилось. Он никогда не смотрел так.
— Прости.
Она закрыла дверь.
***
Ты даже не спросил
Дверной звонок прозвучал как выстрел. Ксения с трудом распахнула глаза, чувствуя, как голова болит от бессонницы, но она не могла больше отложить этот момент. Пальцы машинально потянулись к ручке двери. Она даже не глянула в глазок.
— Опять? — её голос был хриплым, едва различимым, но в нём ощущалась усталость и отчаяние.
На пороге стояли они — он и она. Та самая девушка.
— Нам нужно поговорить, — произнёс бывший муж тихо, но с такой решимостью, что даже в её состоянии она не могла не заметить.
— О чём? — Ксения вглядывалась в неё, прищурив глаза. Девушка выглядела моложе, чем в кафе, и её выражение было почти спокойным. Ксения заметила, как она стояла, держа подбородок так, как это делал когда-то он — с тем же упрямым движением.
— Впусти нас, пожалуйста, — он положил руку на плечо девушки, будто это должно было что-то изменить.
— Нет, — Ксения сжала косяк двери, как будто пытаясь удержать это единственное место, где она ещё чувствовала себя в безопасности.
— Ксения… — его голос стал мягче, но в нём всё равно оставалась эта настойчивость, противная и знакомая.
— Я сказала нет! — её пальцы, побелевшие от напряжения, ещё сильнее сжали косяк двери, её дыхание участилось.
Девушка вдруг сделала шаг вперёд, слабо, но уверенно.
— Я его дочь, — сказала она, поднимая глаза на Ксению.
Тишина.
— …Что? — Ксения не сразу поверила своим ушам. Дочь? Она замерла на месте, не в силах понять, что происходит.
— Алёна, — девушка протянула руку, но Ксения не двинулась с места. В голове стоял громкий хаос мыслей. Это не могло быть правдой. Она даже немного заколебалась, не зная, что чувствовать.
— Я жила с мамой в Питере. Отец… не знал обо мне до прошлого года, — продолжала Алёна, её голос был почти беззвучным, словно она сама не верила в то, что говорила.
Ксения медленно повернула голову к бывшему мужу, и его взгляд — совершенно пустой, усталый — буквально вонзился в её душу.
— Ты… скрывал это? — её голос сорвался, пронзая тишину, и она не могла сдержать ту волну боли и гнева, которая взрывалась внутри. — Ты скрывал свою дочь? Как ты мог?! Как ты мог так просто обманывать меня?
Он опустил голову. Словно потеряв всякую смелость, словно уже не знал, как оправдаться.
— Я сам не верил. Пока не увидел тест ДНК, — произнёс он с горечью, словно сам не понимая, что делает.
— И когда ты собирался мне сказать? Через десять лет? Или вообще никогда? — Ксения почувствовала, как её голос дрожит, как боль отрывает её от реальности. — Ты боялся?! Ты боялся сказать мне, что у тебя есть ребёнок? Что тебе важнее было, чтобы я жила в неведении?
Он молчал. Но взгляд его стал таким пустым, что Ксения просто не могла на него смотреть. Она отвела глаза.
— Я боялся, что ты не примешь её, — он заговорил наконец, но её лицо не отразило ни капли сочувствия. — Я боялся, что ты не примешь её как свою.
— Я? — Ксения подскочила, как на иголках. Она скривила губы, её лицо вытянулось от ярости. — Я не приму твоего ребёнка?! Я?! Ты что, с ума сошел? Или ты боялся, что я наконец пойму, какой ты лжец, какой ты тупой! Ты, оказывается, больше всего боялся потерять… моё доверие, да? Потому что, оказывается, ты весь этот долгий год был в поиске того, чтобы оправдаться в собственных глазах!
Алёна шагнула вперед, пытаясь вмешаться.
— Он не врал вам! Он просто… — она застыла, видя, как Ксения огненным взглядом пронзила её.
— Молчи! — Ксения вскинула руку, как будто готовая сорваться. — Ты ничего не знаешь о нас! Ты даже не понимаешь, через что я прошла, через что мы с ним прошли! Ты не имеешь права говорить!
Алёна отступила, её глаза заблестели от непонимания. Она вновь взглянула на своего отца, но он молчал, уклоняясь от их взглядов.
— Мама умерла месяц назад. Мне некуда идти, — её голос был почти невидим, слабый и дрожащий. Ксения замерла. Словно всё вокруг вдруг стало холодным и чужим. Она чувствовала, как её сердце сжалось в комок.
— …Что? — она не могла произнести больше ни слова. Боль была настолько острой, что ей было трудно дышать.
— Рак, — прошептал он, стиснув губы. — Она не говорила мне, пока не стало поздно. Мы не успели ничего сделать.
Ксения сжала веки, и в голове пронзительно стучало одно слово: «Ложь». Она хотела сказать что-то резкое, осуждающее, но её просто не было сил.
Алёна стояла перед ней — живая, настоящая, из плоти и крови. Это было нечто слишком реальное, чтобы это можно было отрицать. Но вот он, её бывший муж, в этот момент становился тем, кем она его всегда боялась видеть — слабым, лишённым всякого достоинства.
Она сжала кулаки и повернулась. Не глядя на них, она тихо проговорила:
— Заходите, — и, не проверив, идут ли они за ней, ушла вглубь квартиры, как будто этот единственный шаг мог изменить что-то в её жизни.
***
Тест врет
Ксения наливала кофе, но руки так дрожали, что ложка звякала по фарфору, как какая-то нелепая мелодия. Она заставила себя выдохнуть, но каждое движение было похожим на борьбу. Алёна сидела на краешке дивана, нервно перебирая бахрому подушки. Словно эта бахрома была её последней защитой от того, что происходит.
— Так… ты говоришь, твоя мама умерла, — Ксения поставила чашку так резко, что кофе расплескался, но даже это не потрясло её. Её глаза не отрывались от девушки, которая сидела напротив.
— Да. В онкоцентре. — Алёна поджала губы, как будто ей было неудобно об этом говорить, хотя на самом деле она уже давно была готова рассказать все.
— А документы есть? — Ксения продолжала настойчиво, её голос становился всё жёстче.
Муж резко поднял голову, словно он был готов сорваться.
— Ксения, хватит!
— Нет, не хватит! — её ладонь ударила по столу, и звуки в комнате стали резкими и непосильными. — Ты привел в мой дом девушку, которая заявляет, что твоя дочь, а я даже не знала, что у тебя был первый брак!
Алёна резко встала, словно бы её сдерживала сама стена, и ей некуда было отступать.
— Я не хочу вас разводить. Я просто… мне нужна помощь, — её голос стал тихим, но по-прежнему напряжённым. Она не знала, как иначе сказать. Она надеялась, что это сработает. Но Ксения не была настроена на милосердие.
— Какая помощь? — Ксения прищурилась, не веря своим ушам.
— Квартира мамы заблокирована за долги. Мне негде жить, — сказала Алёна, и это слово «долги» прозвучало как удар молнии. Она поняла, что Ксения не поймёт её, но ничего другого не оставалось.
В воздухе повисло молчание. Ксения медленно кивнула, а её взгляд стал ещё более настороженным. Она пыталась понять, где здесь скрыта ложь, где фальшь, где тот момент, когда они все начали запутываться в собственных словах.
— А-а, — Ксения медленно проговорила, с тяжёлым выдохом. — То есть тебе нужно жильё?
— Ксения! — муж вскочил, едва сдерживаясь. — Она ребёнок!
— Ребёнок? — Ксения рассмеялась, и смех был горьким. — Ей лет двадцать пять! Она что, по-твоему, ещё ребёнок?
Алёна вдруг заплакала. Слёзы покатились, но её лицо оставалось напряжённым. Она не умела просить, не умела показывать свою слабость. Но что-то в этот момент сломалось. Она прижала руки к груди, не зная, что делать с собой.
— Я не знала, куда идти… Папа… — её голос стал почти неразборчивым, но те слова всё-таки прорвались.
Ксения сжала челюсти и резко подошла к ней.
— Подожди, — её пальцы подёрнулись, она замерла. — Какой папа? Ты же сказала, он узнал о тебе только год назад.
Девушка замерла, как будто слова вырвались, а теперь ей было страшно признаться в том, что она уже скрыла. Ксения, склонившись к ней, не могла удержаться от того, чтобы продолжить.
— Врать перестань! — с этими словами она рванула ящик комода и вытащила папку с документами. Строгие, холодные страницы буквально противоречили тому, что говорила Алёна. — Вот наш брачный договор. Вот твои финансовые отчёты за десять лет. Где тут хоть намёк на алименты?
Муж побледнел, словно все его предыдущие попытки казаться уверенным развалились в одну секунду.
— Откуда у тебя это? — его голос дрогнул, и он не скрывал растерянности.
— Я не дура! — Ксения швырнула папку на пол, и бумаги раскидались по комнате, как горький свидетель её многолетнего терпения. — Ты что, думал, я за эти годы не проверяла тебя? Ты подумаешь, что я не замечала, как ты скрываешь информацию?
Алёна вдруг выпрямилась, её лицо стало твёрдым, как камень. Слезы исчезли, как если бы их никогда не было.
— Ладно. Игра окончена, — она произнесла это с таким спокойствием, что оно казалось даже более угрожающим, чем все её прежние слова.
Она достала телефон и, не глядя на Ксению, набрала номер.
— Пап, они не ведутся, — её голос был холодным и решительным, словно в нём не было ни малейшего сомнения.
Ксения не могла поверить своим ушам. Всё, что она знала о своей жизни, её отношениях, её браке, в одно мгновение рухнуло, как карточный домик. Всё это казалось таким знакомым и таким чужим одновременно.
***
Разрыв
Тишину, как ножом, разрезал рёв мотоциклов. Ксения, не успев осознать, что происходит, бросилась к подоконнику, будто только там могла найти ответы на свои вопросы. Внизу, в облаках выхлопных газов, стояли три чёрных байка, словно это была сцена из фильма, но совсем не того, который она бы хотела видеть.
— Что это?! — её голос сорвался на фальцет, и в нём было столько страха, что её собственные слова ей показались чужими. Она стояла, не в силах двинуться с места.
Алёна сидела на диване и с непередаваемым спокойствием ухмыльнулась. Медленно, словно в замедленной съёмке, подняла телефон к уху.
— Пап, заходи. Они готовы.
В тот момент дверь распахнулась с таким треском, что у Ксении невольно вздрогнули плечи. На пороге стоял высокий мужчина в кожаном пальто, с огромным шрамом через всю щёку. Он был не просто страшным, он был знакомым. Ксения не могла поверить своим глазам.
— Здравствуйте, бывшие, — он растянул губы в улыбке, но его глаза оставались холодными. Он не дотрагивался до козырька, словно демонстрируя, что здесь всё по правилам, и ему не нужно церемониться.
Муж Ксении отшатнулся, словно его кто-то оглушил ударом. Он не мог поверить в происходящее, но тут же что-то сломалось в нём, он уткнулся в стену, потеряв контроль.
— Серёга… Ты же…
— В тюрьме? — мужчина рассмеялся, и смех был глухим, хриплым, как будто весь этот смех был прикрытием чего-то очень страшного. — Освободился досрочно. За примерное поведение.
Ксения почувствовала, как холод сковывает её тело. В голове всё вертелось, но она сжала в кулаке ключи — их острые грани вонзались в ладонь, напоминая о том, что она, возможно, осталась одна в этом мире.
— Вы… знакомы? — она едва сдерживала голос, он был тонким и натянутым.
— О, очень! — «Серёга» сделал шаг вперёд, его взгляд был тяжёлым, как чугунный. — Ваш мужёнок десять лет назад подставил меня на поставках. Три года Бутырки — его подарок. Я, кстати, благодарен за это, мне есть что вспомнить.
Алёна вдруг резко двинулась к Ксении и выхватила телефон из её рук, не давая ей даже намека на шанс что-то сделать.
— Не надо вызывать кого-то! — её голос был тверд, но в нём ощущалась неуверенность. Это был сигнал, что игра на самом деле только начинается.
Мужчина в пальто достал пистолет. Это не был боевой, но в тот момент казалось, что мир вокруг просто рушится, и вот это орудие, хоть и травматическое, оно как-то слишком много значило. Он спокойно направил его в их сторону.
— Вот что будет, дорогие мои. — Он произнёс эти слова с холодной улыбкой, которая ещё больше пугала, чем его оружие. — Вы подписываете отказ от квартиры. Сегодня. Сейчас. Иначе… — он кивнул в сторону Алёны, — моя доченька подаст в суд за моральный ущерб. Свидетели у меня есть.
Ксения вдруг рассмеялась. Этот смех был таким громким, истеричным, что она даже не заметила, как слёзы полились по её щекам.
— Идиоты… — она вытерла глаза, словно сама себе пыталась объяснить, что это не кошмар, а реальность. — Вы действительно думали, я не проверю?
Она не могла остановиться. Быстро рванула к тумбочке, вытащила оттуда диктофон. Красная лампочка мигала, подтверждая, что она записывала всё.
— Весь ваш спектакль — здесь. И голос Алёны про «поддельный тест». И ваши угрозы, — сказала она с каким-то зловещим спокойствием. Это была не победа, это был просто конец.
Тишина. И тут грохот. Мужчина в пальто в ярости швырнул вазу об стену. Осколки разлетелись, но это не могло остановить того, что уже было сделано.
— Всё равно не докажешь! — рявкнул он, словно пытаясь вернуть себе хоть малую часть контроля.
— А вот и докажу, — раздался новый голос, спокойный, уверенный. Он был чужим и знакомым одновременно. В дверях стояли двое в форме. Один поднял удостоверение, и всё в квартире вдруг затихло.
— Полиция. По заявлению о вымогательстве, — сказал один из них, и Ксения почувствовала, как земля под ногами вдруг стала твёрдой.
Алёна закричала:
— Папа, это ловушка!
Но было поздно. Уже слишком поздно.
***
Финал был таким, как она его ожидала, но тем не менее — он оказался неожиданным. Квартира опустела. Муж Ксении сидел на полу, обхватив голову руками. Его лицо было закрыто ладонями, и в этот момент его, казалось, не было вообще.
— Я… я не знал… — его голос звучал, как потерянная тень.
Ксения молча подняла с пола обручальное кольцо — то самое, которое он снял месяц назад, и в ту же секунду выбросила его в окно. Оно упало на землю с такой лёгкостью, как если бы это был ничтожный кусочек металла, а не символ всех их лет вместе.
— Знаешь, самое смешное? — её голос звучал спокойно, даже как-то отстранённо, как если бы она говорила не с ним, а с самой собой. — Я действительно беременна. Но теперь ты об этом никогда не узнаешь.
Дверь захлопнулась. Навсегда.
