Ледяные слова тёти Милы прозвучали внезапно. Я замерла с вилкой в руке, пока вокруг стола продолжался оживлённый разговор, словно ничего не произошло.
***
Мой домашний грушевый пирог, над которым я трудилась всё утро, стоял нетронутый в центре стола. А я сидела, будто невидимка на чужом празднике, хотя была замужем за Славой уже три года.
— А ты кто? Мы тут по фамилии общаемся. Ты нам не родня — ты приложение к нашей фамилии, — высказалась тётя Мила, прищурившись.
Свёкр деликатно прокашлялся. Свекровь сделала вид, что увлечена сервировкой салатов. Славик уткнулся в телефон, словно внезапно получил важное сообщение.
Я почувствовала, как щёки заливает краска. В глубине души я всегда знала, что они меня не принимают, но никогда ещё мне не говорили это настолько откровенно.
Полина Климова. Бывшая Полина Литвинова. И сейчас, глядя на лица этих людей с фамилией Климовы, я понимала, что смена фамилии не сделала меня одной из них.
***
В офис центра современной фотографии, где я работала куратором выставок, я вернулась после семейного обеда как в убежище. Сотрудники уже разошлись, и только Жанна, наша администратор, собирала вещи.
— Поль, ты чего так рано с семейного торжества? — удивилась она, накидывая пальто.
— Не срослось, — коротко ответила я, включая компьютер. — Буду доделывать каталог новой выставки.
Жанна нахмурилась:
— Снова эти Климовы тебя задвинули?
Я рассеянно кивнула, открывая файлы. Работа была моим спасением. Здесь я была не «женой Славы», а Полиной Климовой, специалистом, мнение которого ценили.
— Поль, ты четвёртый год в этой ситуации. Может, хватит? — Жанна подошла ближе и оперлась на мой стол. — Когда ты в последний раз говорила со Славой об этом?
— Он не видит проблемы, — я устало потёрла глаза. — Говорит, что я слишком чувствительная и придираюсь. Что его семья просто старомодная и им нужно время.
— Три года недостаточно? — фыркнула Жанна. — А что с той квартирой, которую вы планировали купить?
Квартирный вопрос был ещё одной сложной темой. Мы со Славой жили в съёмной однушке, хотя оба неплохо зарабатывали. Славик работал аналитиком в инвестиционной компании, я вела проекты в фонде. Мы копили на первый взнос за собственное жильё, но каждый раз, когда подходили к цели, случалось что-то непредвиденное.
То у родителей Славы текущий ремонт дома требовал вложений. То сестра развелась и нужно было помочь с оплатой услуг юриста. То племянник в престижную гимназию поступил — нужно было срочно купить дорогую форму и оплатить дополнительные занятия. И всякий раз наши сбережения таяли, а мечта о собственном доме отодвигалась.
— Всё сложно, — уклончиво ответила я. — Пока отложили этот вопрос.
Жанна покачала головой:
— Поль, ты талантливая, умная и красивая женщина. Почему ты позволяешь им так с собой обращаться?
Хороший вопрос. Почему?
Может, потому что я выросла в детском доме? Без родных, без связей, без поддержки. Может, я так отчаянно хотела семью, что была готова принять любые условия? А может, просто любила Славу настолько, что мирилась со всем этим ради него?
— Иди домой, Жанна, — мягко сказала я. — Уже поздно. И спасибо за беспокойство.
Когда за ней закрылась дверь, я наконец разрешила себе то, что сдерживала весь день — я расплакалась.
***
Домой я вернулась после десяти. Славик сидел на кухне с чаем и листал что-то в планшете.
— Где ты была? — спросил он, не отрываясь от экрана.
— На работе, — я поставила сумку на стул. — Нужно было доделать каталог.
— Могла бы предупредить.
— Я писала тебе, — устало ответила я, открывая холодильник.
— А, правда? — он рассеянно проверил телефон. — Не заметил. Ты голодная? Я заказал пиццу, осталось пара кусков.
Я молча достала коробку. Ни слова о том, что произошло днём. Ни вопроса о том, как я себя чувствую после слов его тёти. Словно ничего не случилось.
— Слав, — я села напротив него, — мы можем поговорить о том, что случилось сегодня?
Он поднял глаза:
— А что случилось?
— Твоя тётя буквально сказала, что я не часть семьи.
Славик вздохнул и отложил планшет:
— Полька, ты опять преувеличиваешь. Тётя Мила просто пошутила неудачно.
— Неудачно? — я почувствовала, как во мне нарастает досада. — Она сказала: «Ты нам не родня — ты приложение к нашей фамилии». Это не шутка, Слав. Это прямое заявление.
— Ну, она имела в виду кровных родственников. Ты же понимаешь, она старой закалки.
— А ты? Ты тоже считаешь, что я не часть твоей семьи?
Славик поморщился:
— Давай не будем раздувать из мухи слона, ладно? Я устал, завтра важная встреча с клиентами.
— Ты всегда уходишь от этого разговора.
— Потому что нечего обсуждать! — он повысил голос. — Я женился на тебе, тебя приняли в семью, что ещё нужно?
— Приняли? — я горько усмехнулась. — Слав, за три года твоя мама ни разу не спросила, как у меня дела. Твоя сестра до сих пор «забывает» пригласить нас на дни рождения племянников. А когда мы приходим на семейные встречи, я для всех как пустое место.
— Не начинай снова, — он встал из-за стола. — Ты просто не стараешься найти с ними общий язык.
— Я три года стараюсь! Готовлю для них, покупаю подарки, спрашиваю о их жизни. А в ответ — ничего.
Славик покачал головой:
— Знаешь, что? Мне надоело быть между вами. Если тебе так сложно с моей роднёй, может, нам стоит пересмотреть наши отношения.
Его слова повисли в воздухе. Я смотрела на него и не узнавала. Где тот Славик, который три года назад говорил, что мы всегда будем поддерживать друг друга? Который обещал, что я больше никогда не буду чувствовать себя одинокой?
— Хорошо, — тихо сказала я. — Давай пересмотрим.
***
Утро началось с сообщения от свекрови. «Нам нужно поговорить. Приезжай сегодня к 11:00.»
Я показала сообщение Славику. Он только пожал плечами:
— Понятия не имею, о чём она хочет поговорить. Но тебе лучше поехать, ты же знаешь маму.
О да, я знала Ирину Петровну. Безупречный макияж, идеальная укладка, холодный взгляд. Преподавательница экономики, она привыкла, что её слушаются. Славик был её единственным сыном. И она не скрывала, что считала меня недостаточно хорошей партией.
Квартира свекрови находилась в тихом центре. Трёхкомнатные апартаменты в сталинке, с высокими потолками и антикварной мебелью. Славик рассказывал, что его дед когда-то был крупным чиновником и получил эту квартиру «за заслуги».
Ирина Петровна встретила меня в прихожей:
— Проходи, — сказала она сухо. — Чай будешь?
Мы расположились в гостиной. Свекровь была в домашнем костюме, но выглядела так, словно собиралась на деловую встречу.
— Полина, я слышала о том, что произошло вчера на обеде, — начала она без предисловий. — И о вашем разговоре со Славой потом.
Конечно, Славик ей всё рассказал. Он всегда делился с мамой нашими ссорами.
— Мне кажется, мы должны расставить все точки над i, — продолжила Ирина Петровна. — У Климовых есть определённые… традиции. Мы — семья с историей. И мы привыкли, что у всех есть своё место.
Она отпила чай и внимательно посмотрела на меня:
— Твоё положение, Полина, особенное. Ты вошла в нашу семью, не имея своей семьи. И это… создаёт определённый дисбаланс.
— Дисбаланс? — переспросила я, чувствуя, как меня начинает трясти.
— Именно. В нашей семье все что-то приносят. Престиж, связи, ресурсы. А ты… — она сделала паузу, — ты пришла с пустыми руками.
Я молчала, не веря своим ушам.
— Мы приняли тебя, — продолжала свекровь. — Дали фамилию, статус. Но есть определённые ожидания, которым ты должна соответствовать.
— Какие, например? — мой голос звучал хрипло.
— Например, уважение к старшим. Понимание своего места. И самое главное — понимание того, что интересы семьи важнее личных желаний.
Она поставила чашку на стол:
— Вы со Славой третий год откладываете на квартиру. Это похвально. Но семье эти деньги нужнее. У Анечки тяжёлый развод, у папы проблемы со здоровьем. А ты настаиваешь на покупке жилья, когда родные в сложной ситуации.
— Мы со Славой тоже семья, — тихо сказала я. — У нас тоже есть право на свою жизнь.
Ирина Петровна покачала головой:
— Вот в этом твоя проблема, Полина. Ты не понимаешь, что такое настоящая семья. Для тебя это два человека в съёмной квартире. А для нас это — род. Поколения. Обязательства и долг.
Она наклонилась ближе:
— Я предлагаю тебе сделку. Ты прекращаешь настаивать на покупке квартиры, перестаёшь создавать напряжение с родственниками, и я гарантирую, что к тебе будут относиться… лучше.
— А если нет?
Свекровь пожала плечами:
— Тогда не жалуйся, что к тебе относятся как к чужой. Потому что ты и есть чужая, пока не примешь наши правила.
***
Возвращаясь от свекрови, я не поехала домой. Я поехала в офис, хотя был выходной. Мне нужно было подумать, а дома, со Славиком, это было невозможно.
Я открыла ноутбук и механически начала проверять рабочую почту. Среди писем было одно от директора выставочного центра из Новосибирска. Они искали куратора для международного проекта. Три года контракт, достойная зарплата, служебная квартира.
Раньше я бы даже не рассматривала такое предложение. Переезд в другой город? Без Славика? Немыслимо.
Но сейчас… сейчас всё выглядело иначе.
Я закрыла глаза и представила свою жизнь через пять лет, если останусь. Всё те же семейные обеды, где я — пустое место. Все те же разговоры о том, что нашим деньгам есть лучшее применение, чем наше собственное благополучие. Всё то же молчание Славика, который никогда не встанет на мою сторону.
А потом появятся дети. И они тоже будут Климовыми. И их тоже будут учить, что мама — это не совсем семья, потому что у неё нет корней, нет истории, нет связей.
Я открыла глаза и решительно ответила на письмо из Новосибирска.
***
Вечером мы со Славиком снова поссорились. Он узнал от матери о нашем разговоре и был возмущён тем, что я «неправильно поняла её слова».
— Мама просто хотела помочь! — говорил он громко. — Объяснить тебе, как всё устроено в нормальных семьях!
— В нормальных семьях не объясняют невестке, что она должна отказаться от своих желаний ради родственников мужа! — парировала я.
— Да что ты понимаешь в семьях вообще? — выпалил Славик и тут же осёкся, поняв, что сказал.
Я улыбнулась:
— Вот теперь ты честен. Наконец-то.
Славик покраснел:
— Поль, прости. Я не имел в виду…
— Нет, именно это ты и имел в виду, — спокойно ответила я. — И знаешь что? Это правда. Я не знаю, каково это — расти в семье. Но я точно знаю, какой она должна быть. Я знаю это в сто раз лучше, чем ты, потому что я всю жизнь этого хотела.
Я подошла к шкафу и достала чемодан:
— Семья — это место, где тебя принимают, а не только терпят. Где тебя ценят, а не используют. Где тебя любят, а не пытаются изменить.
— Что ты делаешь? — испуганно спросил Славик.
— То, что должна была сделать давно. Ухожу.
— Куда?
— Пока к Жанне. Она давно предлагала пожить у неё. А потом, возможно, в Новосибирск. Мне предложили работу там.
Славик побледнел:
— Ты не можешь уехать в Новосибирск. У нас же… у нас же планы были.
— Какие планы, Слав? — устало спросила я. — Копить на квартиру, которую мы никогда не купим? Ходить на семейные обеды, где я — никто? Слушать указания твоей мамы? Это твои планы, не мои.
— Мы можем всё исправить, — он подошёл ближе, взял меня за руки. — Я поговорю с мамой, с тётей, со всеми. Они поймут.
— Нет, Слав. Они не поймут. И ты не поймёшь. Потому что для вас я всегда буду «той девочкой из детдома», которая должна быть благодарна за то, что её приняли в «приличную семью».
Я освободила руки и продолжила собирать вещи:
— Я заслуживаю лучшего. И я это получу.
***
Прошло два месяца. Я жила у Жанны, подготовила документы для переезда в Новосибирск и подала на развод.
В один из вечеров в дверь позвонили. На пороге стояла тётя Мила.
— Полина, я пришла извиниться, — сказала она. — Мы все были неправы.
Оказалось, её дочери требовалась операция, и когда она обратилась к семье за помощью, Ирина Петровна отказала. А вот мой названый брат Стёпа, с которым мы выросли в детдоме, узнав о ситуации от Славика, сразу помог найти хорошую клинику и специалиста через своих коллег-медиков — он работал главным инженером в крупной больнице.
— Мы считали, что у тебя нет настоящей семьи, — сказала тётя Мила со слезами. — А оказалось, что это у нас её нет.
Через неделю я улетала в Новосибирск. Вечером накануне пришёл Славик с букетом цветов.
— Я не пришёл уговаривать тебя остаться, — сказал он, глядя куда-то в сторону. — Но должен признать… ты была права насчёт моей семьи. Я слишком долго это отрицал.
На прощание он сказал:
— Знаешь, Литвинова — красивая фамилия. Она тебе больше подходит, чем Климова.
***
Год спустя я стояла на открытии выставки в Новосибирске. Рядом был Стёпа, прилетевший поддержать меня.
— Не жалеешь? — спросил он, когда мы вышли на вечернюю улицу.
Я покачала головой:
— Я нашла своё место. И поняла, что семья — это не фамилия в паспорте. Это люди, которые с тобой не по обязанности, а по зову сердца.
