Свадьбы, юбилеи, крестины. Каждый раз — сбор. Я думала, так у всех. Пока не поняла всю систему. «Ты теперь часть семьи, так что обязана платить как все», — сказала сестра мужа. У них родня — как клуб по интересам. Только взносы выше, чем выгода.
В моей семье помощь родным всегда была добровольной. «Соня, семья — это взаимная поддержка, а не обязательные платежи», — говорил отец, помогая брату в Омске по своему желанию.
А в семье Саши действовали строгие правила: сборы были обязательными, суммы — высокими. И никто не учитывал материальное положение каждого.
***
Первый раз я столкнулась с этим перед днём рождения свекра.
— С тебя пять тысяч на подарок и три на ресторан, — буднично сообщила мне Ирина, сестра мужа, листая меню в своём телефоне.
— Что? — я подумала, что ослышалась.
— Пять на подарок, три на ресторан, — повторила она, подняв на меня глаза. — Можешь перевести сейчас.
Я растерянно посмотрела на Сашу. Он пожал плечами:
— У нас всегда так. Справедливо же — всем поровну.
«Поровну» с тех пор стало для меня словом с горьким привкусом.
Поровну — значит восемь тысяч с Иры, которая работает в частной клинике стоматологом. И восемь с меня, специалиста по ландшафтному озеленению торговых центров с пока небольшим опытом, чей оклад едва покрывал аренду квартиры.
— Саш, но ведь это несправедливо. У всех разный доход.
— Зато никому не обидно, — отрезал он. — Как объяснить маме, что даёшь меньше, чем моя сестра?
Я промолчала. Перевела восемь тысяч и половину следующей зарплаты потратила на макароны и овсянку.
— На крестины Мишутки собираем по десять, — сообщила Ирина через месяц, когда мы с Сашей только погасили кредит за отпуск. — Закажем банкетный зал.
— Может, дома посидим? — осторожно предложила я. — Малышу шумно будет.
Ирина посмотрела на меня как на врага народа:
— У нас так не принято. Мишутка должен почувствовать значимость события.
Трёхмесячный Мишутка вряд ли что-то почувствует, кроме дискомфорта, подумала я, но вслух сказала:
— Десять — это много для нас сейчас. Можно я помогу с организацией вместо части суммы?
— Ты что, торгуешься? — Ирина приподняла бровь. — Ты теперь наша родня! Или ты не вписывайся в наш круг, если не готова платить. У нас все равны.
Равны. Как же.
Дома я высказала всё Саше. Он выслушал, глядя в стену над моей головой.
— Сонь, это устои. Моя семья всегда так жила.
— Но мы с тобой — отдельная семья! У нас свой бюджет, свои планы!
— Соня, — его голос стал тихим и оттого пугающим, — или ты принимаешь мою семью как есть, или…
— Или что?
Он не ответил, лишь молча достал телефон и перевёл десять тысяч сестре.
***
Наша квартира, купленная в ипотеку за год до свадьбы, постепенно становилась местом напряжения. Тихого, без лишних слов, но от этого не менее тяжёлого.
— Звонила мама, — сказал Саша однажды вечером. — У неё юбилей через два месяца. Собираем по пятнадцать.
Я как раз готовила ужин — запекала овощи, единственное, что мы могли себе позволить в конце месяца.
— Саш, нам нечем платить. У нас ипотека, коммуналка, твоя машина в ремонте.
— Можешь занять, — он говорил, не отрывая взгляда от телефона.
— У кого? — я едва сдерживалась. — У моих родителей, которые сами еле сводят концы с концами? У подруг? Может, мне в банк сходить, кредит взять на праздник твоей мамы?
Саша поднял на меня тяжёлый взгляд:
— Не драматизируй. Все находят деньги. Ира тоже платит, хотя у неё двое детей.
— У Ирины муж — руководитель филиала страховой компании! А я только начинаю карьеру!
Он встал и подошёл к окну.
— Знаешь, моя мама всегда говорила: если человек хочет, он находит способы. Если не хочет — ищет причины.
В тот момент во мне что-то надломилось. Тонкая нить, на которой держалось моё терпение.
— Хорошо, Саш. Я найду деньги. Но с одним условием: мы сядем и обсудим наш семейный бюджет. Вместе. И решим, сколько мы можем реально тратить на ваши семейные мероприятия.
— Наши семейные мероприятия, — поправил он.
— Нет, Саш. Ваши. Потому что моё мнение там никого не волнует. Я просто источник финансирования.
К юбилею свекрови я всё-таки нашла деньги — взяла дополнительный проект. Рисовала эскизы озеленения для нового торгового комплекса по вечерам, после основной работы. Саша делал вид, что не замечает, как я засыпаю над ноутбуком.
***
На самом празднике всё было идеально: дорогой ресторан, живая музыка, фотограф. Свекровь сияла в новом платье, купленном на наши «взносы». Ирина с мужем подарили ей путёвку в санаторий — «от себя лично», хотя мы все скидывались.
— Ну как, Сонечка, нравится праздник? — свекровь приобняла меня за плечи. — Вот что значит крепкая семья! Все вместе — горы свернём!
Я выдавила улыбку:
— Очень красиво, Тамара Николаевна.
— Надеюсь, вы с Сашей скоро порадуете нас внуками, — она многозначительно посмотрела на мой живот. — Мы уже на крестины откладываем!
Я чуть не подавилась соком. По дороге домой Саша был непривычно молчалив.
— Что-то случилось? — спросила я, когда мы уже подъезжали к дому.
— Мама спрашивала, почему ты такая неактивная. Сказала, что ты словно отстранённая на празднике.
— А что я должна была делать? Петь и плясать? — я устала сдерживаться. — Я работала сверхурочно, чтобы оплатить этот праздник!
— Но ведь было красиво, — упрямо сказал он. — И все остались довольны.
— Все, кроме меня, — я отвернулась к окну. — Знаешь, сколько стоил этот «семейный вечер» лично для меня? Не только деньгами, но и здоровьем, нервами, нашими отношениями?
Он промолчал.
***
Через неделю после юбилея раздался звонок.
— Сонечка, это Тамара Николаевна! — голос свекрови звучал преувеличенно бодро. — Как дела у моей любимой невестки?
Единственной невестки, мысленно поправила я, но вслух сказала:
— Всё хорошо, спасибо.
— Слушай, тут такое дело… Мы с девочками решили организовать поездку на выходные в загородный клуб. Знаешь, такой женский отдых! Ты как, с нами?
— С удовольствием, — соврала я. — А сколько это будет стоить?
— Ой, ерунда! Всего по двенадцать с человека. Там и спа, и бассейн, и ресторан. Номера шикарные!
Двенадцать тысяч. Четверть моей зарплаты.
— Я… — начала я, но она перебила:
— Только оплатить надо сегодня, бронь горит! Ирочка всё организовала, можешь ей перевести.
Я сжала телефон крепко-крепко:
— Тамара Николаевна, я не смогу поехать.
— Как это не сможешь? — в её голосе появились стальные нотки. — Мы же семья! Все едут!
— У меня нет сейчас таких денег.
— Соня, — она перешла на доверительный шёпот, — если у вас с Сашей финансовые проблемы, может, вам пересмотреть свои траты? Ира говорила, ты недавно купила новую куртку.
Куртку я купила на распродаже за полторы тысячи, потому что старая расползлась по швам.
— Дело не в куртке, — я старалась говорить спокойно. — Просто у нас с Сашей свой бюджет, и такие незапланированные расходы…
— Ах вот как! — перебила она. — Значит, мой юбилей — это «незапланированные расходы»? Я поняла тебя, Соня. Всё поняла.
Она бросила трубку.
***
Вечером разразился скандал.
— Мама в истерике! — Саша влетел в квартиру, хлопнув дверью. — Что ты ей наговорила?
— Правду, — я уже не боялась конфликта. — Что у нас нет денег на их бесконечные развлечения.
— Их? — он навис надо мной. — Это моя семья, Соня! Моя мать!
— А я кто, Саш? Банкомат? Почему я должна отдавать последние деньги на их прихоти?
— Не хочешь участвовать — не участвуй! — выкрикнул он и ушёл в спальню, решительно закрыв дверь.
Я чувствовала странное облегчение. Будто тяжесть сняла с плеч.
Неделю мы почти не разговаривали. Саша уходил рано, возвращался поздно. Я брала дополнительную работу и тоже задерживалась допоздна. Наша квартира стала местом, где мы только пересекались, но не были вместе.
В пятницу вечером он пришёл домой раньше обычного. Сел напротив меня за кухонный стол.
— Нам надо поговорить.
Я кивнула, готовясь к худшему.
— Я был у родителей, — начал он, глядя в сторону. — Долго разговаривал с отцом.
Я молчала. Его отец, Виктор Степанович, всегда казался мне более разумным, чем остальные члены семьи.
— Он рассказал кое-что, — Саша поднял на меня глаза. — Оказывается, когда они с мамой только поженились, у них была такая же ситуация. Мамина родня требовала с него денег на все семейные мероприятия, а у него только-только карьера начиналась.
Я удивлённо посмотрела на него:
— И что он сделал?
— Поставил условие: или они сами решают, сколько и на что тратить, или он вообще не участвует в этих сборищах.
Саша помолчал, затем продолжил:
— Отец сказал, что они с мамой чуть не развелись из-за этого. А потом мама всё-таки поняла, что семья — это они вдвоём, а не вся её родня.
— И что теперь? — осторожно спросила я.
— Я думал, — он потёр переносицу. — Много думал. И понял, что мы с тобой — это тоже семья. Наша семья. И решать, куда тратить деньги, должны мы вместе.
Я не верила своим ушам:
— Правда?
— Правда, — он взял меня за руку. — И ещё я понял, что моя мать… она использует эти сборы как способ контроля. Всегда использовала. Держит всех на крючке.
— И что ты собираешься делать?
— Мы, — поправил он. — Что мы собираемся делать. Во-первых, составим бюджет. Реальный, с учётом наших доходов и планов. Во-вторых, выделим сумму, которую можем безболезненно тратить на семейные мероприятия.
— А если твоя мама не согласится?
— Тогда будем участвовать только в тех событиях, которые действительно важны. И на наших условиях.
Я сжала его руку:
— Ты уверен? Это же конфликт.
— Конфликт уже есть, — он грустно усмехнулся. — Просто раньше он был между нами. А теперь… теперь нам придётся вместе противостоять давлению.
***
Разговор с его родителями состоялся через неделю. Мы пришли к ним домой — специально вдвоём, единым фронтом.
— Мам, пап, — начал Саша, когда мы сели за стол. — Мы с Соней хотим обсудить вопрос семейных сборов.
Тамара Николаевна поджала губы:
— По-моему, тут нечего обсуждать. Или ты часть семьи, или нет.
— В том-то и дело, — твёрдо сказал Саша. — Мы с Соней — семья. И решения о наших финансах принимаем вместе.
— Что значит «вместе»? — возмутилась свекровь. — У нас всегда было равенство! Все платят поровну!
— Это не равенство, мама, — спокойно возразил Саша. — У всех разные доходы и обстоятельства.
— Значит, вы отказываетесь участвовать в семейной жизни? — её голос дрожал.
— Нет, — ответила я, набравшись смелости. — Мы хотим участвовать, но на условиях, которые нам по силам.
Виктор Степанович, до этого молчавший, вдруг подал голос:
— Тамара, помнишь, мы с тобой тоже через это прошли? С твоей мамой и сёстрами?
Свекровь растерянно посмотрела на мужа:
— Это другое!
— Нет, дорогая, то же самое, — он положил руку ей на плечо. — И дети правы. Семья — это не финансовый кооператив.
Тамара Николаевна ещё сопротивлялась, но уже не так яростно. К концу вечера мы пришли к компромиссу. Мы с Сашей будем участвовать в по-настоящему важных событиях и вносить посильную сумму. А от «девичников» и прочих развлечений я могу отказываться без объяснения причин.
***
Прошло полгода. Отношения с роднёй Саши остались напряжёнными, но терпимыми. Ира по-прежнему косилась на меня на семейных встречах, но открыто придираться перестала. Тамара Николаевна иногда «забывала» о нашей договорённости и пыталась втянуть меня в очередную авантюру, но Саша теперь твёрдо пресекал эти попытки.
А самое главное — мы с Сашей стали ближе. Научились вместе противостоять давлению, вместе планировать бюджет, вместе решать, что для нас действительно важно.
— Знаешь, — сказал Саша однажды вечером, когда мы сидели на кухне и пили чай, — мой отец сказал мне кое-что важное.
— Что? — спросила я, разливая чай по чашкам.
— Что горд за меня, — Саша смотрел в чашку, но я видела, что он улыбается. — Потому что я наконец-то повзрослел и научился отличать настоящие ценности от… ну, ты понимаешь.
— От семейного тарифа? — подсказала я.
— Именно, — он поднял глаза. — От семейного тарифа, который на самом деле никакого отношения к семье не имеет.
В тот вечер мы долго говорили о будущем. О том, какую семью хотим построить сами. Без тарифов, без условий, без «ты не наша». Потому что семья — это не клуб по интересам. Это гораздо важнее.
