Марина заметила странное поведение дочери сразу. Аня стояла в прихожей — школьный рюкзак на плечах, щёки красные от мороза, а глаза какие-то виноватые.
— Ань, ты чего так долго? — Марина вытирала руки кухонным полотенцем. — Уроки в два закончились, а сейчас почти четыре.
— Мам, задержалась, — девочка не снимала рюкзак. Стояла как вкопанная.
Странно. Обычно Аня врывалась в квартиру как ураган — бросала портфель где попало, орала с порога: «Мам, а что на обед?» И бежала обниматься.
А тут.
— Ань, что с тобой? — Марина присмотрелась внимательнее. — И почему ты рюкзак не снимаешь?
Обычный школьный рюкзак. Только он вдруг зашевелился? Марина моргнула. Может показалось?
Нет. Не показалось.
Рюкзак определённо двигался. Как будто внутри что-то живое.
— Анна! — голос Марины стал жёстким. — Сними рюкзак. Немедленно.
— Мам, ну пожалуйста.
— Снимай!
Аня медленно стянула лямки с плеч. Поставила рюкзак на пол. И тут же присела рядом, прикрывая его собой.
— Мама, только не ругайся, ладно?
Марина подошла ближе. Рюкзак шевелился всё активнее. Более того — оттуда доносились звуки какой-то возни.
— Кто там? — каждое слово Марина произносила отдельно.
Аня молчала. Кусала губу и смотрела снизу вверх — так, как смотрела в детстве, когда разбила мамину любимую чашку.
Марина сама расстегнула молнию.
И обомлела.
В рюкзаке, на куртке Аниной, свернувшись клубочком, лежал щенок. Крошечный, рыжий, с висячими ушами и мокрым носом.
— Как ты могла?! — взорвалась Марина. — Как ты могла притащить его домой тайком?! Да еще в рюкзаке!
— Мам, он там замерзал! — Аня вскочила, заслоняя рюкзак. — Лежал возле помойки, один-одинёшенек! И так дрожал.
— Аня, мы же сто раз говорили! Собака — это…
— Хлопоты, расходы и грязь в доме, — хором с мамой договорила девочка. — Знаю. Но он же умрет там!
Щенок встрепенулся от громких голосов. Поднял голову, посмотрел на Марину большими карими глазами. И пискнул. Тоненько так, жалобно.
У Марины что-то сжалось в груди.
— Нет, — сказала она твёрдо. — Завтра же отвезём его в приют.
— Мама.
— Нет! — Марина развернулась и пошла на кухню. — И разговор окончен!
Вечером Марина не могла сосредоточиться ни на чём. Телевизор работал, но она не слышала. Отчёты лежали на столе, но цифры расплывались перед глазами.
А из Аниной комнаты доносились приглушённые голоса. Девочка что-то шептала. Кому? Щенку, конечно же.
— Аня! — крикнула Марина. — Делаешь уроки?
— Делаю! — отозвалась дочь слишком быстро.
«Врёт», — подумала Марина. Встала, прошла к детской. Дверь приоткрыта — Аня сидит на полу рядом с картонной коробкой. В коробке — старое полотенце, мисочка с водой и тот самый рыжий комочек.
— Математику решаешь? — спросила Марина язвительно.
Аня вскинулась:
— Мам, он же маленький! Ему страшно одному. Я просто, ну, рассказываю ему про школу.
— Ань, завтра утром мы едем в приют. И точка.
— Но мама.
— Никаких «но»! — Марина закрыла дверь. Слишком резко.
В коридоре остановилась, прислонилась к стене. Господи, как же она устала. Две работы, кредит за квартиру, бесконечные счета. А теперь ещё и это. Собака!
Собака — это корм, ветеринар, прививки, игрушки. А если заболеет? А если что-то сгрызёт? А если соседи жаловаться начнут?
Нет. Определённо нет.
Марина села за отчёты. Сосредоточилась на цифрах. Доходы-расходы, план-факт. Привычная рутина успокаивала.
Но через полчаса из детской снова послышались голоса. На этот раз громче.
— Не бойся, хороший. Мама просто устала. Она не злая, она добрая. Просто работает много.
Марина замерла, ручка зависла над бумагой.
— А ты такой хорошенький! Посмотри, какие у тебя лапки! А носик какой, пуговкой Ты голодный? Я тебе молочка принесла.
Молочка? Марина вскочила. Молоко щенкам нельзя! Это же все знают!
Но остановилась у двери. Не заходить же каждые пять минут.
— У меня никогда друзей не было. Ну, таких настоящих. А с тобой мы подружимся. Правда?
У Марины что-то сжалось в горле. Друзей у Ани действительно не было. Переехали в новый район два года назад, в новую школу — и как-то не сложилось. Аня была тихая, домашняя, а дети любят громких, активных.
— Мама говорит, что завтра отвезёт тебя в приют! Ну как я могу тебя отдать? Ты же мой самый лучший друг!
Марина прикрыла глаза. Самый лучший друг. Девять лет ребёнку, а самый лучший друг — найденыш с помойки.
— А в приюте тебя, может быть, никто не возьмёт. И что тогда? Там же много собак, а ты такой маленький.
Марина отошла от двери. Вернулась к столу. Но работать уже не могла. Сидела и слушала, как дочь шепчется с щенком.
Анин голос продолжал доноситься из комнаты. Такой нежный, заботливый. Когда Аня в последний раз так разговаривала? С мамой — только по делу. «Как дела в школе?» — «Нормально». «Что на ужин?» — «Всё равно». А тут.
— А ещё я тебе имя придумала. Рыжик! Подходит? У тебя такая красивая шёрстка. Как солнышко.
Рыжик. Марина невольно улыбнулась. Банально, но мило.
— Спи, Рыжик. Завтра будет трудный день.
Марина ждала ещё минут десять. Потом тихонько приоткрыла дверь. Аня лежала на полу рядом с коробкой, положив руку на край. Спала. Щенок тоже спал, свернувшись калачиком на полотенце.
Господи, — подумала Марина. — Что же делать?
Она подошла, укрыла дочь пледом. Аня пошевелилась во сне, но не проснулась. А щенок открыл один глаз, посмотрел на Марину. Не испугался. Просто посмотрел — внимательно, доверчиво.
— Ну что ты на меня так смотришь? — прошептала Марина. — Я же не злодейка какая.
Щенок тихонько тявкнул. Совсем тихонько.
— Умный, да? — Марина присела на корточки. — Понимаешь, что дело плохо?
Щенок пошевелил хвостиком. Попытался встать, но лапки ещё слабые — упал обратно на бочок.
— Маленький ещё совсем, — пробормотала Марина. — Месяца два, не больше. Откуда ты взялся, интересно? Кто тебя выбросил?
А потом, сама не понимая почему, протянула руку. Щенок понюхал пальцы, осторожно лизнул. Язычок тёплый, мягкий.
— Ох, — тихо сказала Марина. — Ох, и влипли мы.
На следующее утро она проснулась с тяжёлой головой. Плохо спала — всё думала, думала. В семь разбудила Аню:
— Собирайся. Едем в приют.
Аня вскочила как ошпаренная:
— Мама, ну пожалуйста.
— Не хочу слышать. Одевайся.
Но когда Марина взяла коробку с щенком, руки дрожали. Малыш проснулся, посмотрел на неё теми же доверчивыми глазами. И снова лизнул палец.
«Не привыкай, — мысленно сказала ему Марина. — Не привыкай кнам».
Во дворе было пусто. Слава богу. Марина не хотела ни с кем встречаться, ни с кем разговаривать. Просто дойти до машины, посадить Аню с этой коробкой и поехать в приют.
Аня шла рядом молча. Даже не плакала больше. Просто несла коробку со щенком и молчала. Это было хуже слёз.
— Мам, — сказала она, когда они подошли к машине. — А можно я его ещё раз подержу? Последний раз?
Марина сжала ключи в кулаке:
— Ань, не усложняй.
— Ну пожалуйста. Одну минутку.
Аня поставила коробку на капот машины, достала щенка. Рыжий малыш сонно заморгал, привыкая к яркому свету. Аня прижала его к щеке.
— Прости меня, Рыжик, — прошептала она. — Я думала, мама передумает.
И тут, как назло, из подъезда вышла Нина Петровна. Соседка с третьего этажа, которая всегда здоровалась и всегда куда-то торопилась с сумками.
— Ой, какая красота! — воскликнула она, увидев щенка. — Анечка, это твой?
Аня подняла заплаканные глаза:
— Был мой. А теперь мама в приют везёт.
«Вот чёрт», — подумала Марина. Теперь весь двор будет знать.
— В приют? — Нина Петровна подошла ближе. — Почему?
— Потому что собака — это хлопоты, расходы и грязь в доме, — процитировала Аня мамины слова.
— Анечка, — начала Марина предупреждающе.
— А что? Правда ведь! Он маленький, беззащитный, а ты…
Аня заплакала. Не тихо, как дома, а громко, отчаянно. Щенок в её руках заскулил — испугался.
Нина Петровна смотрела на эту сцену с каким-то странным выражением лица.
— Знаете что, — сказала она вдруг. — А давайте я возьму его себе.
Марина и Аня замерли.
— Как себе? — переспросила Марина.
— Ну, к себе домой. — Нина Петровна погладила щенка по голове. — У меня квартира большая, а живу я одна. Дети разъехались, внуки далеко. Скучно, честно говоря.
Аня вытерла глаза:
— А вы, а вы его любить будете?
— Конечно буду. — Нина Петровна улыбнулась. — А ты сможешь приходить к нам в гости. Гулять с ним, кормить. Как настоящая хозяйка.
— Правда?! — Аня просияла. — Мама, ты слышишь? Рыжик останется! В нашем доме!
Марина растерялась. Этого поворота она не ждала.
— Нина Петровна, но вы же не обязаны. Это наши проблемы.
— Какие проблемы? — пожала плечами соседка. — Мне будет только приятно. И полезно — говорят, с собакой люди дольше живут. А Анечка, — она посмотрела на девочку, — Анечка будет помогать. Правда?
— Буду! — закивала Аня. — Каждый день буду приходить! И гулять, и кормить, и играть!
— Вот видите. — Нина Петровна взяла щенка из Аниных рук. — А как его зовут?
— Рыжик!
— Хорошее имя. — Женщина погладила малыша за ухом. — Рыжик. Да ты красавец просто!
Щенок тихонько тявкнул, будто согласился.
— Нина Петровна, — Марина всё ещё не могла поверить, — но корм, ветеринар, прививки. Это же деньги.
— Деньги у меня есть. Пенсия, конечно, небольшая, но на собачку хватит. А если что — попросим Аню помочь выбрать корм в магазине.
Аня подпрыгнула:
— Я знаю, какой корм лучше! Я в интернете читала!
Марина смотрела на дочь — первый раз за много месяцев Аня была по-настоящему счастлива. Светилась от радости.
— Но Нина Петровна, вы уверены? Щенок — это большая ответственность.
— Марина, дорогая, — соседка взяла её за руку, — мне шестьдесят семь лет. Всю жизнь за кем-то ухаживала — за мужем, за детьми, за внуками. А теперь сижу одна, телевизор смотрю.
В голосе Нины Петровны было что-то такое. Какое-то одиночество, которое Марина слышала и в Анином голосе, когда дочь шептала со щенком.
— А Анечка будет приходить, — продолжала соседка, — и мне не будет скучно. И ей тоже. Так ведь, Аня?
— Так! — кивнула девочка. — Я буду каждый день приходить! После школы!
Марина посмотрела на них — на пожилую женщину со щенком на руках, на светящуюся дочь, на этот обычный серый двор.
— Хорошо, — сказала она тихо. — Если вы действительно хотите.
— Хочу! — сразу ответила Нина Петровна.
— Мама! — Аня бросилась обнимать её. — Спасибо! Спасибо!
— Только договоримся сразу, — строго сказала Марина, — ты отвечаешь за него. Приходишь каждый день, кормишь, гуляешь. И если будут проблемы…
— Не будет проблем! — заверила Аня. — Я буду самой лучшей хозяйкой!
Рыжик в её руках зевнул и устроился поудобнее. Будто понимал — теперь он дома. Здесь, в этом дворе, с этими людьми.
— Пойдёмте, — сказала Нина Петровна, — обустроим ему местечко. А вечером Аня снова придёт.
Прошло три недели.
Марина возвращалась с работы и уже на лестнице слышала голоса из квартиры Нины Петровны. Смех, лай, какую-то возню.
— Рыжик, сидеть! Ну сидеть же! — это Анин голос. — Нина Петровна, посмотрите, он уже команды знает!
— Умница какой! — восхищалась соседка. — А лапу подавать научился?
— Научился! Рыжик, дай лапу!
Тявканье, смех, шуршание пакетов.
Марина улыбнулась и поднялась на свой этаж. Дома было тихо. Спокойно. Никто не встречал её радостным лаем, никто не путался под ногами.
«Правильно сделали, — думала она, переодеваясь. — Всем хорошо».
В семь вечера Аня ворвалась домой — растрёпанная, счастливая, пахнущая собакой.
— Мам! — кричала она с порога. — А мы сегодня с Рыжиком до речки дошли! Он плавать научился! Ну, почти.
— Не кричи так, — улыбнулась Марина. — Весь подъезд слышит.
— А пусть слышат! — Аня села рядом с мамой на диван. — Знаешь, что Нина Петровна сказала? Что я лучше внучки у неё получилась!
— Ань.
— Нет, правда! Она говорит, её внучка только по телефону звонит, а я каждый день прихожу. И Рыжика кормлю, и гуляю с ним, и даже полы помогаю мыть!
— Полы? — удивилась Марина.
— Ну да! Рыжик же ещё маленький, иногда лужи делает. Но ничего, скоро научится терпеть.
Марина посмотрела на дочь. За эти три недели Аня изменилась. Стала ответственнее, что ли. Серьёзнее. И счастливее — определённо счастливее.
— А как Нина Петровна? Не устала ещё от вас?
— Да что ты! — Аня подпрыгнула. — Она сегодня сказала, что не помнит, как раньше без нас жила! И знаете, что придумала? Хочет Рыжика на курсы дрессировки записать!
— На курсы?
— Ага! Говорит, собака должна быть воспитанной. И меня с собой берёт!
Марина вспомнила, как боялась ответственности, хлопот, трат. А получилось так, что все хлопоты взяла на себя Нина Петровна, ответственность — поделили, а Аня просто радуется.
— Мам, — Аня вдруг стала серьёзной, — спасибо, что тогда не отвезла его в приют.
Марина удивилась:
— Но я же хотела отвезти. Если бы не Нина Петровна.
— Но ты не отвезла, — упрямо сказала Аня. — Значит, всё-таки послушала сердце.
Послушала сердце. Откуда девятилетний ребёнок знает такие слова?
Марина обняла дочь:
— Мудрая ты у меня.
— Это Нина Петровна научила. Она говорит, главное в жизни — не бояться любить.
И Марина подумала: иногда самые правильные решения приходят сами собой. Когда перестаёшь бояться и просто доверяешь жизни.
