Марина стояла у кухонной раковины, механически споласкивая тарелки под струёй холодной воды. Руки дрожали от усталости и сдерживаемых слёз. За спиной послышался знакомый звук шагов – твёрдый, властный, безапелляционный.
— Опять моешь посуду неправильно, — голос Валентины Павловны прорезал кухонную тишину как нож. — Видишь, на бокале осталось пятно? В нашей семье так не принято. Но откуда тебе знать — ты же из своей деревни…
Марина сжала губы, продолжая мыть посуду. Три года замужества, три года этих колкостей, намёков, постоянных поправок. Свекровь не упускала ни одной возможности напомнить, что Марина приехала в Москву из небольшого городка под Рязанью, что она «зацепилась» за их семью, что живёт в их квартире по милости обстоятельств.
— Марина, ты слышишь меня? — Валентина Павловна подошла ближе, и Марина почувствовала её присутствие всей кожей. — Я с тобой разговариваю.
— Слышу, — тихо ответила Марина, не поворачиваясь.
— Вот и хорошо. Завтра нужно будет перестирать шторы в гостиной. Они висят уже две недели, а тебе всё равно. И ещё — когда будешь готовить суп, не забывай добавлять больше моркови. Сашеньке нравится, когда много моркови. Хотя откуда тебе знать вкусы моего сына…
Марина крепче сжала мочалку. Сашенька — это её муж, её любимый Александр, который почему-то при матери превращался в беспомощного мальчика, а все её проблемы считал пустяками.
— Я помню про морковь, — прошептала Марина.
— Что ты бормочешь? Говори громче, не привыкла я к такому.
Марина развернулась, и Валентина Павловна увидела её покрасневшие от сдерживаемых слёз глаза.
— Я сказала, что помню про морковь.
— Ах, вот как. Значит, ты ещё и дерзить начала? — свекровь выпрямилась во весь рост. — Я тебе что — не старшая в доме? Не мать твоего мужа? Кто тебя воспитывал — медведи в лесу?
Марина отвернулась к раковине. Слёзы уже катились по щекам, но она старалась, чтобы всхлипывания не были слышны. Валентина Павловна постояла ещё немного, видимо, наслаждаясь своей победой, а затем удалилась в свою комнату.
Марина домыла посуду и пошла в свою комнату — единственное место в квартире, где она могла побыть одна. Саша ещё не вернулся с работы, и она позволила себе заплакать в полную силу, уткнувшись лицом в подушку.
Именно в таком состоянии её и застал муж, когда вернулся домой около девяти вечера.
— Маринка, что случилось? — он присел на край кровати и осторожно коснулся её плеча.
t.me
Лучшие рецепты от Replook 🥗
— Ничего, — всхлипнула она, не поднимая головы.
— Как это ничего? Ты же плачешь. Что-то произошло?
Марина помолчала, борясь с желанием выговориться. Она знала, что будет дальше — Саша снова скажет, что она преувеличивает, что мама просто хочет помочь, что нужно быть терпеливее.
— Твоя мать, — наконец прошептала она. — Она опять… она сказала, что меня воспитывали медведи в лесу.
Александр рассмеялся — легко, беззаботно, как смеются над забавной шуткой.
— Маринка, ты что, серьёзно из-за этого расстраиваешься? Мама такая, она всегда резкая. Это же не со зла. Она просто хочет, чтобы ты была лучше, чтобы соответствовала нашей семье. Не принимай близко к сердцу.
— Но Саша…
— Никаких, но. Ты же умная девочка, должна понимать. Мама прожила жизнь, у неё есть опыт. А ты ещё молодая, много чего не знаешь. Это нормально.
Марине было обидно и горько. Даже муж её не понимал. Даже самый близкий человек считал переживания блажью.
— Я понимаю, — тихо сказала она.
— Вот и молодец. Иди умойся, а я пока с мамой поздороваюсь.
Саша ушёл, а Марина осталась лежать на кровати, глядя в потолок. Три года назад она была так счастлива, когда они поженились. Саша казался принцем, который увёз её из маленького городка в большую жизнь. Она и представить не могла, что эта большая жизнь обернётся ежедневным унижением.
Следующие дни проходили в привычной рутине. Валентина Павловна придиралась к каждому шагу Марины — то кофе слишком крепкий, то пыль на полке недостаточно хорошо вытерла, то говорит слишком тихо, то слишком громко. Александр, как обычно, не замечал ничего. Приходил с работы усталый, ужинал, смотрел телевизор и ложился спать.
За неделю до дня рождения Валентины Павловны атмосфера в доме накалилась ещё больше.
— Марина, иди сюда, — позвала свекровь из гостиной. — Нужно обсудить мой день рождения.
Марина отложила книгу и прошла в гостиную. Валентина Павловна сидела в своём любимом кресле с блокнотом в руках.
— Я пригласила восемь подруг. Нужно будет приготовить торт, салаты, горячее. Составила список продуктов, — она протянула Марине исписанный лист. — Завтра с утра пойдёшь на рынок. И не вздумай экономить на продуктах — это же мой день рождения.
— Хорошо, — кивнула Марина.
— И ещё. Приготовлением займёшься ты. Я уже немолодая, а ты дома сидищь. Надеюсь, хоть что-то полезное ты за эти годы научилась делать.
Марина промолчала. Она давно перестала пытаться объяснить свекрови, что фриланс, это тоже работа. Марина прекрасно готовила — этому научила её мать, которая всю жизнь проработала поваром в местной столовой. Но Валентина Павловна предпочитала делать вид, что все умения невестки — сплошная случайность, а её работа из дома это не работа.
— Постараюсь, — сказала она.
— Постараешься? — свекровь подняла брови. — Да ты должна быть благодарна, что я тебе доверяю такое важное дело. Другая бы на моём месте сама всё делала, а я позволяю тебе показать себя.
В день рождения Марина встала в пять утра. Нужно было успеть приготовить много блюд, украсить квартиру, накрыть стол. Валентина Павловна, конечно, не собиралась сидеть сложа руки — она контролировала каждое движение невестки.
— Марина, ты селёдку неправильно режешь. Видишь, куски разной толщины? Это же некрасиво. Переделай.
— Марина, крем для торта слишком жидкий. Я же тебе говорила, что нужно больше сахарной пудры. Теперь что делать будем?
— Марина, ты стол как накрыла? Вилки должны лежать слева, а ножи справа. Это азы этикета, которые каждая воспитанная девушка должна знать.
К пяти часам вечера Марина валилась с ног от усталости. Руки болели, спина ныла, но стол был накрыт, блюда приготовлены, квартира сияла чистотой.
— Неплохо, — оценила Валентина Павловна, обходя стол. — Правда, салфетки можно было сложить поизысканнее, но куда тебе до этого. Теперь иди переодевайся.
— Во что переодеваться? — удивилась Марина.
— Как это во что? Ты же будешь прислуживать за столом. Я специально тебе подготовила.
Валентина Павловна достала из шкафа накрахмаленный белоснежный фартук и салфетку.
— Но я думала, что буду сидеть с гостями, — растерянно сказала Марина.
— Сидеть с гостями? — рассмеялась свекровь. — Дорогая моя, это взрослые, интеллигентные люди. О чём ты с ними будешь разговаривать? Лучше будь полезной — подавай блюда, убирай посуду, наливай вино. Так ты хоть принесёшь реальную пользу.
Марина молча взяла фартук. Внутри всё кипело от обиды и унижения, но она не могла ничего сделать. Не в этот день, не в день рождения свекрови, не на глазах у гостей.
К семи часам начали приезжать подруги Валентины Павловны. Это были дамы её возраста, все прилично одетые, с укладками в парикмахерской и дорогими сумочками. Они восторженно ахали, разглядывая накрытый стол.
— Валя, какая красота! — воскликнула одна из них. — Как же ты всё так прекрасно организовала?
— Да уж постаралась, — довольно улыбнулась Валентина Павловна. — Правда, без помощи не обошлось. Марина, иди покажись гостям.
Марина вышла из кухни в белоснежном фартуке, чувствуя себя как на допросе.
— Ах, вот это да! — захлопали в ладоши гости. — Валя, какая у тебя невестка замечательная! Как настоящая официантка. Не каждая так сделает.
— Конечно, не каждая, — кивнула Валентина Павловна. — Но я её воспитываю, объясняю, что к чему. Она же из провинции, многого не знает. Но учится, стараются.
Марина стояла и слушала, как о ней говорят в третьем лице, как будто её здесь нет. Щёки горели от стыда, но она заставляла себя улыбаться.
— Марина, подай вино, — скомандовала свекровь.
Вечер превратился в пытку. Валентина Павловна, воодушевлённая вниманием подруг, командовала невесткой всё более бесцеремонно.
— Марина, убери тарелки! Марина, принеси десерт! Марина, помой бокалы! Марина, вытри стол!
Подруги наблюдали за этим с интересом и одобрением.
— Валя, ты просто молодец, что так воспитываешь невестку, — заметила одна из них. — Сейчас молодёжь совсем распустилась, а твоя знает своё место.
— Да я её из глуши вытащила, всему научила, — гордо заявила Валентина Павловна. — Когда она только приехала, даже суп сварить не могла. А теперь посмотрите — как дома прибирается, как готовит. Правда, иногда приходится напоминать, что к чему.
Марина уносила очередную стопку тарелок, когда услышала продолжение разговора.
— Знаешь, Валя, а не дашь ли ты мне свою невестку на недельку? — рассмеялась одна из подруг. — У меня внуки приедут, а помощницы нет. Пусть поприслуживает.
— Да бери, не жалко, — махнула рукой Валентина Павловна. — Ей даже полезно будет, а я посмотрю, как она без моего контроля справляется. А то расслабляется иногда.
— Отлично! А может, и мне потом дашь? — включилась в разговор другая гостья. — На день рождения мужа. Официантку нанимать дорого, а тут своя, семейная.
— Конечно, девочки, конечно. Мы же подруги. Будем невестку напрокат давать, — рассмеялась Валентина Павловна, и все подхватили смех.
Марина стояла в дверях кухни, сжимая в руках грязные тарелки. Невестку напрокат. Как вещь. Как прислугу, которую можно одолжить подругам на праздники.
Все сдерживаемые годами унижения, все проглоченные слёзы, все накопившиеся обиды хлынули наружу одной горячей волной.
Марина поставила тарелки на пол, медленно развязала фартук и сняла с руки салфетку.
— Всё! — сказала она громко и чётко. — Я вам не обслуга!
В гостиной воцарилась мертвая тишина. Все повернулись к Марине, которая стояла в дверях с фартуком в руках.
— Что ты сказала? — медленно переспросила Валентина Павловна.
— Я сказала, что я вам не обслуга! — повторила Марина, и её голос окреп. — Я не вещь, которую можно давать напрокат. Я человек. Я ваша невестка, а не прислуга.
Она швырнула фартук и салфетку прямо в лицо свекрови. Валентина Павловна отшатнулась, а подруги сидели с открытыми ртами.
— Три года я терплю ваши унижения, — продолжала Марина, и слова лились сами собой. — Три года вы напоминаете мне, что я из провинции, что я зацепилась за вашу семью, что живу в вашей квартире. Три года вы превращаете мою жизнь в ад, а мой муж считает это пустяками.
— Марина, ты с ума сошла! — наконец нашла голос Валентина Павловна. — Как ты смеешь так разговаривать со старшими!
— Я смею, потому что я живой человек, а не кукла, которую можно мучить для развлечения. Я смею, потому что устала быть вашей служанкой.
Марина развернулась и пошла к двери.
— Куда ты идёшь? — закричала вслед свекровь.
— Да, куда угодно, лишь бы убраться отсюда, — не оборачиваясь, ответила Марина. — Навсегда.
Она схватила куртку и вышла из квартиры, хлопнув дверью. На лестничной площадке остановилась, прислонилась к стене и закрыла глаза. Руки дрожали, сердце колотилось, но впервые за три года она чувствовала себя свободной.
Марина спустилась вниз и вышла на улицу. Был прохладный октябрьский вечер, но она не чувствовала холода. Достала телефон и набрала номер подруги.
— Лена? Это я. Можно у тебя переночевать?
В телефоне послышался встревоженный голос:
— Марина, что случилось? Ты где?
— Я ушла. Насовсем. Расскажу, когда приеду.
Александр приехал к Лене на следующий день. Марина увидела его в окно — он стоял возле подъезда, курил и нервно мял сигарету в руках.
— Не хочешь с ним поговорить? — спросила Лена.
— Не знаю, — призналась Марина. — Боюсь, что он опять скажет, что я преувеличиваю.
Но Лена уже открыла окно и крикнула:
— Саша, иди наверх!
Когда Александр поднялся, Марина увидела, что он выглядит растерянным и помятым. Видимо, ночь была тяжёлой.
— Маринка, — сказал он, садясь напротив неё. — Прости меня.
— За что? — тихо спросила она.
— За то, что не слушал. За то, что не видел. За то, что считал твои проблемы пустяками. — Он провёл рукой по волосам. — Когда мама рассказала подругам, что случилось, я понял… я понял, что творилось у нас дома.
— И что ты понял?
— Что мама превратила тебя в прислугу. Что она унижала тебя каждый день, а я закрывал на это глаза. Что я предал тебя, свою жену, ради спокойной жизни.
Марина молчала. Слова мужа звучали правильно, но она боялась поверить.
— Я всю ночь думал о том, что ты сказала, — продолжал Александр. — И понял, что ты права. Мама действительно превратила нашу семью в какую-то феодальную систему, где ты — крепостная.
— Что ты предлагаешь? — спросила Марина.
— Съедем. Снимем квартиру. Только мы с тобой.
— А твоя мама?
— Мама взрослый человек. Она справится. А если не справится — это её проблемы, а не наши.
Марина посмотрела на мужа. В его глазах она увидела то, чего не видела уже давно — искреннее раскаяние и готовность что-то изменить.
— Хорошо, — сказала она. — Но у меня есть условие.
— Какое?
— Если твоя мама хоть раз попробует мне что-то сказать — я ухожу. Навсегда. Я больше не буду терпеть унижений.
— Не будешь, — твёрдо сказал Александр. — Обещаю.
Через месяц они переехали в съёмную квартиру в другом районе. Марина устроилась на работу в рекламное агентство — это было стабильнее, чем фриланс. Александр поддерживал связь с матерью, но границы были чётко обозначены.
Валентина Павловна несколько раз пыталась вернуть всё на круги своя — то звонила с претензиями, то приезжала с неожиданными визитами. Но каждый раз натыкалась на твёрдую позицию сына, который наконец-то понял, что жена важнее маминых амбиций.
Однажды вечером, когда Марина готовила ужин в их маленькой, но уютной кухне, Александр обнял её сзади.
— Не жалеешь? — спросил он.
— О чём?
— О том, что устроила скандал на мамином дне рождения.
Марина улыбнулась, вспомнив тот вечер. Фартук, брошенный в лицо свекрови, удивлённые лица гостей, собственные слова: «Всё! Я вам не обслуга!»
— Нет, — сказала она. — Не жалею. Это было самое правильное, что я сделала за последние три года.
— Почему?
— Потому что я наконец-то перестала быть жертвой. Потому что я вспомнила, что я — человек, а не вещь. И потому что я получила мужа, который меня любит и защищает.
Александр крепче обнял её.
— Я люблю тебя, Маринка. И никогда больше не позволю никому тебя унижать.
— Знаю, — прошептала она. — Знаю.
