— Что-то невеста задерживается, — шепнул мне один из гостей, нервно поглядывая на часы.
— У невест это обычное дело, — улыбнулась я, поправляя объектив камеры. — Заставлять жениха понервничать — почти традиция.
Я окинула взглядом безупречно украшенную беседку в саду загородного отеля: кремовые ленты, изысканные цветочные композиции из белых роз и нежно-голубых гортензий, хрустальные подвески, красиво преломляющие солнечный свет. Все было готово для идеальной церемонии, которая должна была начаться ещё двадцать минут назад.
Жених — высокий темноволосый мужчина в безупречном сером костюме — стоял у арки с таким видом, будто вот-вот сорвется с места. Его глаза, удивительно синие даже на расстоянии, беспокойно скользили от дверей отеля к дорожке, ведущей в сад. Через свой объектив я могла почти физически ощущать его напряжение. Когда снимаешь свадьбы пять лет подряд, начинаешь понимать этот особый язык тела.
— Может, её заперло в пробке? — громко предположил кто-то из гостей.
— В лесу? — нервно хохотнул один из друзей жениха. — Мы в сорока километрах от города.
Я отошла в сторону, продолжая незаметно фотографировать наэлектризованную атмосферу ожидания. Такие моменты часто оказываются самыми ценными в свадебных альбомах — искренние эмоции вместо постановочных улыбок.
Внезапно со стороны отеля донесся какой-то шум. Все, включая меня, повернули головы, ожидая увидеть невесту. Вместо этого к нам бежал взмыленный распорядитель свадьбы.
— Максим, — задыхаясь, обратился он к жениху. — Можно тебя на минутку?
Уже тогда что-то в его голосе заставило меня поднять камеру и сделать несколько снимков. Жених — Максим — резко кивнул и быстрым шагом отошел в сторону. Я не могла слышать их разговор, но видела, как с каждым словом распорядителя лицо Максима становилось всё бледнее.
А потом случилось то, чего не было ни на одной из сорока трех свадеб, которые я снимала ранее. Максим просто замер, как статуя. На лице не отразилось ни шока, ни злости — вообще ничего. Полная пустота, будто выключили человека.
Распорядитель повернулся к гостям и мгновение помедлил.
— Уважаемые гости, — его голос слегка дрожал. — К сожалению, мы должны сообщить, что церемония… — он бросил быстрый взгляд на Максима, — откладывается на неопределённый срок.
Тишина, а затем взрыв голосов. Кто-то кричал, кто-то плакал, кто-то требовал объяснений. Родители Максима бросились к сыну, который все ещё стоял неподвижно, словно не осознавая, что происходит вокруг.
Мне не нужно было никаких объяснений. За годы работы я научилась видеть то, что скрыто за фасадом счастливых улыбок и пышных платьев. Невеста сбежала. Виктория — так, кажется, её звали — просто не пришла на собственную свадьбу.
Я опустила камеру. Как бы цинично это ни звучало, но такие моменты не для фотоальбома. Некоторые вещи должны оставаться непроявленными, как старая засвеченная плёнка.
Следующие часы превратились в хаос. Родственники, друзья, организаторы — все метались, как молекулы в закипающей воде. Кто-то пытался дозвониться невесте, кто-то утешал родителей, кто-то просто напивался за столом, который был накрыт для праздничного банкета.
Я собирала оборудование, не зная, что делать дальше. Технически, я уже получила аванс, но полная оплата зависела от завершения съёмки, которой не будет. А я рассчитывала на эти деньги — аренда студии в следующем месяце сама себя не оплатит.
— Вы уходите?
Голос за спиной заставил меня вздрогнуть. Я обернулась и обнаружила Максима, стоящего всего в паре шагов от меня. Его глаза покраснели, галстук был развязан, а в руке он держал бокал с чем-то, что явно было крепче шампанского.
— Я… ну, да, — неловко ответила я. — Не думаю, что здесь ещё есть что фотографировать.
— А если бы было?
Я нахмурилась:
— Что вы имеете в виду?
— Если бы было что фотографировать, — он сделал паузу, словно сам не до конца понимал, куда ведет этот разговор. — Вы бы остались?
Было что-то такое в его голосе — не отчаяние, нет. Скорее решимость человека, которому нечего терять.
— Это зависит от того, что именно вы хотите запечатлеть, — осторожно ответила я.
Он неожиданно рассмеялся — хрипло и невесело.
— Я не знаю. Может, конец одной жизни и начало другой? — Максим оглядел полупустые столы. — Знаете, мы с Викой были вместе семь лет. Семь. Чертовски долго, правда? И все эти годы я думал, что знаю её, а оказалось…
Я молчала, не зная, что ответить. Передо мной стоял сломленный человек, и моя привычная роль невидимого наблюдателя вдруг показалась мне неуместной.
— Извините, — вдруг спохватился он. — Я задерживаю вас. Наверное, у вас есть другие дела.
— Вообще-то, нет, — неожиданно даже для самой себя ответила я. — У меня сегодня был только один заказ. Ваша свадьба.
Что-то промелькнуло в его глазах.
— Тогда, может быть, выпьете со мной? — он кивнул в сторону бара. — Мне кажется, я заслужил компанию на собственной не-свадьбе.
Я должна была отказаться. Должна была упаковать камеру, сесть в машину и уехать. Вместо этого я кивнула:
— Почему бы и нет? В конце концов, я все ещё на работе.
— Так вы действительно никогда не были на свиданиях? — Максим смотрел на меня с таким изумлением, будто я призналась, что прилетела с Марса.
— Не то чтобы совсем никогда, — я покрутила в руках бокал с апельсиновым соком. К алкоголю я так и не притронулась, в отличие от Максима, который был уже на своем третьем виски. — Просто у меня всегда были более важные вещи. Сначала институт, потом карьера.
— И сколько же вам лет, если не секрет? — он прищурился, разглядывая меня.
— Двадцать восемь, — я невольно улыбнулась. — А что, выгляжу старше?
— Нет, — он покачал головой. — Просто удивительно. В двадцать восемь уже можно было бы…
— Найти мужа и нарожать детей? — в моем голосе прозвучала нотка вызова. — Не все женщины созданы для этого.
— А для чего созданы вы, Алиса? — он произнес мое имя так, словно пробовал его на вкус.
Я задумалась. Никто раньше не задавал мне такого вопроса, по крайней мере, не в такой формулировке.
— Для того, чтобы видеть, — наконец ответила я. — Большинство людей смотрят, но не видят. Я вижу моменты, которые другие пропускают. Микровыражения, взгляды, жесты. То, что происходит между словами и действиями.
Максим внимательно наблюдал за мной, и я вдруг почувствовала себя по другую сторону объектива. Это было странное, почти неуютное ощущение — будто он видел не просто собеседницу, а что-то большее.
— И что вы видите сейчас? — спросил он.
— Мужчину, который потерял не столько любовь, сколько уверенность, — слова сами сорвались с моих губ. — Вы не выглядите разбитым, скорее… освобожденным. И это пугает вас больше, чем сам факт того, что она ушла.
Он замер с бокалом на полпути ко рту.
— Чертовски верно, — наконец произнес он. — Знаете, что самое паршивое? Я испытал облегчение, когда мне сказали, что она не придет. Настоящее, чистое облегчение. А потом, конечно, накрыло остальное: стыд, злость, унижение. Но первым было именно оно.
— Почему вы тогда собирались жениться?
— Потому что так было нужно, — он пожал плечами. — Семь лет вместе, четыре года помолвки. Родители с обеих сторон уже начали намекать на внуков. Работа стабильная, квартира есть. По всем правилам следующим шагом должна была быть свадьба.
— Правила, — я тихо фыркнула. — Вся моя жизнь — это нарушение правил. Мои родители до сих пор считают, что я просто прохлаждаюсь с фотоаппаратом, вместо того чтобы получить «настоящую» работу.
— И что для вас настоящая работа?
— Любая, где я не могу быть собой, — просто ответила я.
Он задумчиво кивнул, а затем неожиданно спросил:
— Хотите прогуляться? Здесь красивый парк, и я еще ни разу не выходил за пределы этой террасы с тех пор, как приехал вчера.
Солнце уже клонилось к закату, окрашивая небо в нежно-розовые тона. Где-то вдалеке гости все еще бродили группками, обсуждая скандальное происшествие, но большинство уже разъехались.
— Почему бы и нет, — я поднялась. — Только возьму камеру. В такое время суток здесь должен быть потрясающий свет.
— Только не фотографируйте меня, — быстро сказал он. — По крайней мере, не в костюме. Не хочу, чтобы у меня остались такие напоминания.
— Договорились, — я кивнула. — Только природа и архитектура.
Мы шли молча вдоль аллеи старых дубов. Я периодически останавливалась, чтобы сделать снимок: солнечные лучи, пробивающиеся сквозь листву, изящный мостик над небольшим прудом, скульптура нимфы среди цветов. Максим терпеливо ждал, иногда отходя в сторону, чтобы не попасть в кадр.
— Вы когда-нибудь задумывались о том, как одно решение может полностью изменить жизнь? — вдруг спросил он, когда мы остановились у пруда.
— Постоянно, — я опустила камеру. — Каждый раз, когда нажимаю на затвор, я принимаю решение — запечатлеть именно этот момент, а не предыдущий или следующий. И иногда разница в доли секунды определяет, получится великолепный кадр или посредственный.
— А в жизни? — он впервые за день искренне улыбнулся. — Были у вас такие моменты?
Я задумалась.
— Когда мне было девятнадцать, я должна была поступать на экономический, как хотели родители. Но в последний момент подала документы в художественный институт. Отец не разговаривал со мной три месяца.
— И вы жалеете?
— Ни секунды, — я покачала головой. — А вы? Какое решение изменило вашу жизнь?
— Думаю, я его еще не принял, — тихо ответил он, глядя куда-то вдаль. — Или, может быть, принял сегодня, когда понял, что на самом деле чувствую.
Мы продолжили идти, и разговор плавно перетек от философии к более простым вещам. Он рассказал, что работает архитектором, специализируется на реставрации исторических зданий. Я поделилась своей мечтой открыть собственную галерею вместо того, чтобы снимать бесконечные свадьбы и корпоративы.
К тому моменту, когда мы вернулись к отелю, уже стемнело. На террасе горели мягкие фонари, играла тихая музыка, и несколько пар — видимо, оставшиеся гости — танцевали.
— Знаете, что странно? — сказал Максим, когда мы остановились у входа. — Я должен был сегодня танцевать первый танец с женой. А вместо этого провел весь день с девушкой, которую знаю меньше восьми часов, и чувствую себя… нормально.
— Может быть, дело в том, что со мной вам не нужно притворяться? — предположила я. — Я не жду от вас ничего. Не требую быть сильным, решительным или успешным. Вы можете просто быть собой.
Он задумчиво посмотрел на меня, а затем решительно произнес:
— Потанцуете со мной, Алиса?
Это было безумием. Я пришла сюда как фотограф, а теперь собиралась танцевать с брошенным женихом. Но что-то в его глазах — какая-то смесь решимости и уязвимости — заставило меня кивнуть.
— Только обещайте не наступать мне на ноги, — пошутила я, ставя камеру на ближайший столик.
— Обещаю, — он протянул руку. — Я очень хорошо танцую. Брал уроки специально для свадьбы.
Мы вышли на импровизированный танцпол. Несколько оставшихся гостей с любопытством посмотрели в нашу сторону, но быстро потеряли интерес.
Музыка была медленной, и Максим действительно оказался хорошим танцором. Его рука на моей талии была теплой и уверенной, и впервые за весь день я почувствовала странное волнение.
— О чем вы думаете? — спросил он, заметив мой отстраненный взгляд.
— О том, что жизнь удивительно непредсказуема, — честно ответила я. — Утром я собиралась просто сделать свою работу и уехать домой. А сейчас танцую с вами на свадьбе, которой не было.
— А что, если… — он вдруг остановился прямо посреди танца, — что, если свадьба все-таки будет?
Я непонимающе моргнула.
— В каком смысле?
— Я серьезно, — в его глазах появился странный блеск. — Всё уже оплачено: зал, еда, музыка, даже чертов торт. Кольца у меня в кармане. Документы тоже здесь — Вика настояла, чтобы мы зарегистрировались прямо сегодня, после церемонии. Не хватает только невесты.
— Вы с ума сошли? — я отступила на шаг назад. — Это алкоголь говорит в вас, или…
— Нет, я абсолютно серьезен, — он схватил меня за руку. — Послушайте, Алиса. Я провел с вами всего несколько часов, но почувствовал больше, чем за последние годы с Викой. Это безумие, да. Но разве вся жизнь — не череда безумных решений?
— Вы предлагаете мне выйти за вас замуж? — недоверчиво уточнила я. — За человека, которого я встретила сегодня утром?
— Именно, — он кивнул с такой уверенностью, будто предлагал всего лишь еще одну прогулку. — Я не говорю о любви или обязательствах. Я говорю о выборе. О решении, которое может изменить всё.
— Но зачем?! — я была настолько ошеломлена, что даже не могла разозлиться.
— Затем, что и мне, и вам нужен новый старт, — он сжал мою руку. — Вы сами сказали, что всю жизнь нарушаете правила. Так нарушьте еще одно. Самое главное.
Я должна была рассмеяться ему в лицо. Должна была напомнить, что он пьян, расстроен и не отвечает за свои слова. Должна была просто уйти.
Вместо этого я услышала собственный голос:
— А что потом? После свадьбы?
— А потом мы решим, — он пожал плечами. — Может быть, подадим на аннулирование через неделю. Может быть, попробуем узнать друг друга. Я не знаю, Алиса. Впервые за много лет я чего-то не знаю, и мне это чертовски нравится.
Абсурд ситуации вдруг показался мне кристально ясным. Весь мой жизненный путь — от поступления в художественный институт против воли родителей до сегодняшнего дня — был цепочкой решений, которые я принимала вопреки ожиданиям других. И сейчас передо мной стоял человек, предлагающий самое абсурдное решение из всех возможных.
— Если я соглашусь, — медленно произнесла я, — мне нужно будет переодеться. Я не выхожу замуж в джинсах.
Его лицо озарилось такой искренней радостью, что я почти забыла о безумстве происходящего.
— В номере невесты полно одежды, — быстро сказал он. — Она привезла несколько платьев на выбор для завтрашнего дня. Уверен, что-то подойдет.
— Подожди, — я подняла руку. — Я еще не сказала «да».
— Но и «нет» тоже не сказала, — он улыбнулся, и в этой улыбке было что-то такое беззащитное и одновременно решительное, что я поняла: я уже согласилась, еще до того, как он задал вопрос.
Платье село на меня почти идеально — простое, кремовое, без лишних украшений и шлейфа. Не белое подвенечное, а скорее коктейльное. Глядя в зеркало гостиничного номера, я не узнавала сама себя. Всю жизнь я была за камерой, не перед ней. Всегда наблюдатель, никогда — главный герой.
А теперь я собиралась выйти замуж за незнакомца, с которым познакомилась несколько часов назад, в платье сбежавшей невесты, на свадьбе, которая должна была быть чужой.
Или я сошла с ума, или это и есть тот самый поворотный момент, который определит всю мою дальнейшую жизнь.
— Алиса? — голос Максима из-за двери вернул меня в реальность. — Ты готова?
— Да, — ответила я, удивляясь спокойствию в собственном голосе. — Я готова.
Когда я открыла дверь, он стоял там в том же костюме, но с другим галстуком — темно-синим вместо серого. В его глазах больше не было ни алкогольного тумана, ни отчаяния. Только решимость и что-то еще, чему я не могла дать названия.
— Ты прекрасна, — просто сказал он.
— Это не моё платье.
— Я говорю не о платье.
Внизу нас ждали несколько самых близких друзей Максима, которые остались с ним до конца этого сумасшедшего дня, и распорядитель с документами. Никто не задавал вопросов — может быть, решили, что это просто способ Максима справиться с унижением, или, может быть, все еще были слишком шокированы, чтобы возражать.
Церемония была короткой и простой. Никаких клятв, никаких речей. Только стандартные вопросы и ответы. «Да, согласен.» «Да, согласна.» Обмен кольцами — то самое, которое предназначалось для Виктории, теперь было на моем пальце, чуть великоватое, но не настолько, чтобы спадать.
И всё. Мы были женаты.
Максим наклонился ко мне — теперь уже официально своей жене — и прошептал:
— Я не буду тебя целовать, если не хочешь. Мы уже и так нарушили все возможные правила.
Вместо ответа я приподнялась на цыпочки и прикоснулась к его губам своими. Не страстный поцелуй новобрачных, но и не формальное прикосновение. Просто подтверждение того, что это произошло на самом деле.
— Что мы наделали? — спросил Максим несколько часов спустя, когда мы сидели в номере для молодоженов, куда переехали из номера невесты. На столике стояла нетронутая бутылка шампанского, а на кровати лежали наши паспорта с новенькими штампами.
— Что-то очень странное, — я покачала головой. — Знаешь, я всегда думала, что мой брак будет… ну, не таким.
— Разочарована? — в его голосе мелькнула неуверенность.
— Нет, — я улыбнулась. — Скорее, сбита с толку. Я проснулась сегодня утром фотографом, а засыпаю чьей-то женой.
— Не чьей-то, — он мягко возразил. — Моей.
— И что теперь? — спросила я, глядя на кольцо на своей руке. — Какой у нас план?
— План? — он усмехнулся. — У меня нет плана, Алиса. Первый раз в жизни я не знаю, что будет завтра, и это… освобождает.
— Ты действительно не любил её? — вдруг спросила я. — Викторию.
Он задумался.
— Любил, наверное. Но я перепутал ее с привычкой. Она была со мной так долго, что я не помнил, как жить без нее. И когда сегодня она не пришла… — он замолчал, подбирая слова. — Я понял, что могу дышать. Впервые за долгое время. Это и напугало, и обрадовало одновременно.
Я кивнула. В каком-то смысле я понимала его. Мои отношения с фотографией были такими же — и страстью, и тюрьмой одновременно.
— Знаешь, — сказала я, отставляя бокал с шампанским, к которому так и не притронулась. — Завтра мы можем просто разойтись. Вернуться к своим жизням и считать это странным приключением.
— А мы можем?
— Что?
— Вернуться к тем жизням, — он смотрел на меня с таким вниманием, словно пытался разглядеть что-то за моими словами. — Разве ты не почувствовала? То, что произошло сегодня… это как переход. Точка невозврата. Мы уже не те люди, которыми были утром.
Я задумалась. Он был прав. Девушка, которая утром приехала снимать чужую свадьбу, уже не существовала. Вместо нее была я — человек, способный на безумные решения. На прыжок в неизвестность. На брак с незнакомцем.
— И кто же мы теперь? — спросила я, чувствуя, как тяжелеют веки от усталости и переизбытка эмоций.
— Не знаю, — его голос стал мягче. — Но мне кажется, нам стоит узнать об этом вместе.
Я хотела что-то ответить, но усталость взяла свое. Последнее, что я помню перед тем, как заснуть — теплую руку Максима, накрывшую мою, и странное чувство покоя, которого я не испытывала уже очень давно.
Первое, что я увидела, открыв глаза утром — кольцо на своей руке. На секунду мне показалось, что все это был просто странный сон. Но нет — рядом со мной, на соседней подушке, спал Максим. Полностью одетый, как и я — мы оба заснули прямо в свадебных нарядах.
Я осторожно села на кровати, стараясь не разбудить его, и огляделась. Номер для новобрачных был роскошным: огромная кровать, панорамные окна с видом на сад, корзина с фруктами на столе. Всё, как в глянцевых журналах, которые я часто просматривала для вдохновения перед свадебными съемками.
Но чувствовала я себя совсем не так, как положено чувствовать свежеиспеченной невесте. Никакой эйфории или волнения — только странное спокойствие и легкая растерянность.
— Доброе утро, — голос Максима заставил меня вздрогнуть. Я обернулась и увидела, что он уже проснулся и наблюдает за мной. — Как спалось в первую брачную ночь?
В его тоне не было ни насмешки, ни неловкости — только мягкая теплота, которая странным образом успокаивала.
— Лучше, чем следовало бы, учитывая обстоятельства, — честно ответила я. — А тебе?
— Впервые за долгое время без кошмаров, — он сел рядом со мной. — Слушай, Алиса… насчет вчерашнего. Ты не обязана…
— Не начинай, — я подняла руку, останавливая его. — Вчера мы оба приняли решение. Глупое, безрассудное, возможно, самое странное в наших жизнях. Но я не из тех, кто отступает.
— И что ты предлагаешь?
Я задумалась. Что мы вообще могли предложить друг другу — два практически незнакомых человека, связанных теперь штампом в паспорте?
— Предлагаю дать этому шанс, — наконец сказала я. — Не как традиционному браку, а как… эксперименту.
— Эксперименту? — он вскинул бровь.
— Да, — я становилась увереннее с каждым словом. — Мы можем договориться о сроке. Скажем, три месяца. Если за это время поймем, что это была ошибка — разойдемся без обид и претензий. Если же нет…
— Если нет, то продолжим, — он закончил мою мысль. — Знаешь, в этом есть странная логика.
— И еще одно, — я посмотрела ему в глаза. — Никакой лжи. Ни друг другу, ни себе. Если в какой-то момент ты поймешь, что это не то, чего ты хочешь — просто скажи. Я сделаю то же самое.
Максим протянул руку:
— По рукам, жена.
Я вложила свою ладонь в его:
— По рукам, муж.
Это прозвучало так странно и одновременно так правильно, что мы оба рассмеялись — искренне, освобожденно, словно два заговорщика, решившие перехитрить саму судьбу.
Я не знала, куда приведет нас этот импульсивный шаг. Не знала, любили ли мы друг друга, или это была просто реакция на обстоятельства — два одиноких человека, нашедших друг друга в момент кризиса.
Но одно я знала наверняка: я пришла на эту свадьбу как фотограф, а ушла как жена. И какой бы безумной ни была эта история, она была моей. Нашей. И, возможно, именно в этом безумии и заключался смысл — в решимости сделать шаг в неизвестность, когда все правила уже нарушены.
В конце концов, разве не в этом суть фотографии? Запечатлеть момент, который никогда больше не повторится, и превратить его в нечто вечное. И теперь у меня был целый новый альбом, который ждал своих страниц.
