Фёдор жил в маленьком пригороде, в старом, но крепком доме, который достался его матери, Жанне Аркадьевне, от её родителей. Ему было сорок, он работал эндокринологом в районной больнице, был известен как хороший специалист, внимательный к пациентам, но в личной жизни не сложилось. Причиной тому была мать, женщина волевая, ревностно оберегавшая сына от любой женской конкуренции.
Поселок, где они жили, назывался Сосновка. Он утопал в зелени, летом в воздухе пахло смолой и свежескошенной травой. Центральная улица представляла собой ряд одноэтажных домов, магазин «Продукты», аптеку и автобусную остановку. Люди здесь жили неторопливо, каждое утро начиналось с того, что соседи обменивались новостями у калиток.
Фёдор не был красавцем, но обладал приятной, интеллигентной внешностью: высокий, худощавый, с добрыми серыми глазами. Он давно смирился с тем, что женщины в его жизни появлялись лишь на короткое время. Стоило привести в дом очередную избранницу, как Жанна Аркадьевна находила тысячи причин её отвергнуть. «У этой руки не из того места растут!», «Эта смотрит на тебя, как на мешок с деньгами!» — всегда находилась причина для недовольства.
Но однажды в поселке появилась Алина. Молодая, стройная, с копной темных волос и огромными зелеными глазами, она приехала работать учительницей в местную школу. Фёдор познакомился с ней в аптеке, где она долго не могла найти нужное лекарство. Он помог ей, а потом предложил подвезти до дома. Разговорились. Алина оказалась умной и доброй девушкой, и вскоре между ними завязались отношения.
Когда Фёдор привёл Алину в дом, Жанна Аркадьевна встретила её холодным взглядом. В течение вечера она несколько раз едко прокомментировала внешний вид гостьи, её манеру говорить, интерес к сыну. Алина чувствовала этот скрытый яд, но пыталась держаться достойно. Когда девушка ушла, мать высказалась откровенно:
— Она тебе не пара, Федя. Ты же врач, а она – простая учительница. Что у вас общего?
Фёдор не ответил. Впервые он ощутил, как нарастает в нём раздражение. Ведь Алина была ему дорога.
Но Жанна Аркадьевна не собиралась уступать. Она начала незаметную войну: то намекала Алине, что Фёдор с детства был слаб здоровьем, то говорила сыну, что девушка слишком уж «незрелая». А потом однажды устроила настоящий скандал. «Она заберёт тебя! А я? Одна останусь?» – рыдала она, обхватив его за плечи.
Фёдор не знал, что делать. Его душа рвалась между чувством долга перед матерью и желанием быть счастливым. Он понимал, что если не сделает выбор сейчас, то так и останется в её тени.
Однажды вечером он собрал вещи и ушёл. В тот день над поселком бушевала гроза, ветер рвал деревья, а он шагал по мокрой дороге к Алине. Он постучал в её дверь, и, когда она открыла, произнёс только одно слово:
— Прими меня.
Она улыбнулась и обняла его. А за окном гремел гром, раскаты его шли в унисон с настроением Федора.
Жанна Аркадьевна не могла этого допустить. Как только за сыном закрылась дверь, у неё закружилась голова, резко поднялось давление. Вцепившись в край стола, она тяжело дышала, а потом с силой опустилась в кресло. «Предал! Оставил мать!» – стучало в висках.
Она дрожащими руками набрала номер скорой. В трубке ответил дежурный врач, но Жанна Аркадьевна не стала объяснять, что произошло. Она просто прошептала: «Мне плохо, приезжайте скорее».
Соседи, услышав сирену, выбежали на улицу. Все знали, как Жанна Аркадьевна любила сына, как жила ради него. Врачи увезли её в больницу с гипертоническим кризом. Лежа на больничной койке, она слабо улыбалась медсестре: «Я всю жизнь ради него… А он?»
Прошлое вставало перед глазами. Как она осталась вдовой в двадцать шесть лет, когда муж погиб на стройке. Как на руках остался маленький Феденька, её смысл жизни. Она не выходила замуж, отказывалась от ухажёров – только бы сын был счастлив. Лучшая школа, лучшие книги, музыка, строгий контроль – она делала всё, чтобы он вырос достойным человеком. А теперь он выбрал женщину. Чужую. И ушёл.
Медсестра, поправляя капельницу, сочувственно кивнула.
— Не переживайте так, Жанна Аркадьевна, — сказала она мягко. — Мужчины — они такие. Немного нагуляются, а потом домой возвращаются. Лёгкий роман никому не повредит. Ваш Фёдор умный, поймёт, кто его, действительно, любит.
Жанна Аркадьевна тяжело вздохнула, но слова медсестры ей понравились. Может, всё, на самом деле, ещё можно исправить?
Она позвонила Фёдору ночью. Голос у неё был слабый, но в нём звучала укоризна:
— Ты меня бросил, Федя. Я в больнице… Ты же мой единственный сын…
Фёдор молчал. Он смотрел на Алину, которая с тревогой следила за ним. Он знал, что этот момент – снова выбор. Фёдор закрыл глаза и глубоко вздохнул. Он знал, что мать манипулирует им, что это не первый раз, когда она прибегает к болезни, чтобы удержать его. Но разве мог он не поехать? Она всё-таки его мать.
— Прости, Алина, — он коснулся её руки. — Мне нужно к ней.
Алина опустила голову, но кивнула.
— Я понимаю, Федя, — тихо сказала она. — Но когда-нибудь ты должен сделать выбор.
Фёдор вышел на улицу. Ночная дорога в больницу казалась длинной и пустынной. За рулём он вспоминал прошлое, как мать разрушила его первую любовь. Тогда он был ещё молод, и у него была Надя — нежная, светловолосая девушка. Они строили планы, мечтали о семье, но Жанна Аркадьевна нашла способ посеять сомнения, выставить Надю меркантильной, неподходящей. Итог был предрешён — Надя ушла, не выдержав давления.
Но сейчас Фёдор не собирался отступать. Он любил Алину. И на этот раз он сделает всё, чтобы быть с ней.
Фёдор знал, что мог дождаться утра, а затем пойти к матери, но что-то внутри него словно щёлкнуло. Привычка, укоренённая годами: по первому зову, в любое время дня и ночи — к ней. Как когда-то в детстве, когда он просыпался от ночного кошмара и бежал к маме в спальню. Только теперь кошмаром была сама жизнь.
В больничном коридоре пахло лекарствами и чем-то кислым. В палате, под тусклым светом ночника, Жанна Аркадьевна лежала с закрытыми глазами. Услышав шаги, она медленно открыла их, и её лицо тут же исказилось страдальческой гримасой.
— Федя… — прошептала она слабым голосом, как будто силы покидали её с каждым произнесённым словом. — Ты всё-таки приехал…
— Конечно, мам, — он сел на стул у её кровати, сдерживая раздражение. — Как ты себя чувствуешь?
Жанна Аркадьевна прикрыла веки, делая вид, что даже разговор даётся ей с трудом.
— Плохо, сынок. Давление, сердце… — она коротко вздохнула, потом медленно повернула голову к нему. — Я только о тебе думаю… Ты уехал, а я осталась одна…
Фёдор крепко сжал руки, подавляя раздражение. Он знал этот тон, знал, что сейчас начнётся монолог о её самопожертвовании.
— Ты ведь помнишь, как мы жили, Федя? Как я одна тебя поднимала…
Он молчал. Конечно, помнил. Как она отказалась от ухажёров, как работала на нескольких работах, чтобы он ни в чём не нуждался. Как водила его в музыкальную школу, хоть он ненавидел пианино. Как контролировала каждый его шаг. Всё помнил.
— Ради тебя я всем пожертвовала. А теперь?.. — в её голосе зазвучали нотки слёз. — Теперь ты бросаешь меня ради какой-то девчонки? Она тебя околдовала, Феденька…
Фёдор устало потер переносицу. Этот разговор был неизбежен.
— Мам, Алина — не просто «какая-то девчонка». Она добрая, искренняя. Я её люблю.
Жанна Аркадьевна вздрогнула, словно он ударил её. Глаза наполнились слезами.
— Любишь… А меня ты любишь? Или я больше не нужна?
Фёдор сжал челюсти.
— Мам, ты прекрасно знаешь, что я тебя люблю. Но я уже не мальчик, мне сорок лет! Я имею право на свою жизнь!
Жанна Аркадьевна закрыла лицо руками и разрыдалась. Слёзы катились по её щекам, а плечи вздрагивали. Это было уже слишком знакомое зрелище. Когда-то он искренне верил, что причиняет ей боль. Теперь он видел в этом игру.
В палату заглянула медсестра, та самая, что успокаивала Жанну Аркадьевну раньше. Она посмотрела на Фёдора с укоризной.
— Опять доводите мать? — строго спросила она. — Ей нужен покой, а не выяснение отношений.
Фёдор посмотрел на мать, которая уже тихонько всхлипывала в подушку. Затем перевёл взгляд на медсестру.
— А вы знаете, сколько раз за последние годы она «умирала», когда я начинал отношения? — его голос был холоден. — Сколько раз она вызывала врачей, когда я делал шаг к самостоятельности?
Медсестра растерялась, но Жанна Аркадьевна не собиралась уступать. Она слабо протянула руку к сыну.
— Федя, сынок… я ведь правда плохо себя чувствую…
Он накрыл её ладонь своей, ощущая её слабое, сухое тепло. И в этот момент понял: если он сейчас поддастся, то снова окажется в клетке.
Фёдор встал.
— Отдыхай, мам. Завтра я навещу тебя.
Жанна Аркадьевна вскинула на него умоляющий взгляд.
— Ты… ты оставишь меня одну?..
Он кивнул.
— Да, мам. Сегодня я оставлю тебя одну.
И он вышел из палаты, оставив за собой дверь и годы зависимости, которые наконец-то начали ослабевать. Теперь он должен вернуться к Алине. Ведь на этот раз мужчина не собирался отступать.
Алина снимала крошечную комнату в старом доме, где стены были тонкими, а соседи — шумными. Жить вдвоём там было невозможно. Перед Фёдором выбор не стоял. В их с матерью просторном доме хватало места для всех.
Но он знал: Жанна Аркадьевна не примет Алину. Она не приняла бы никого.
Фёдор сидел за кухонным столом, склонившись над чашкой остывшего кофе. Алина, стоя у окна, казалась погружённой в свои мысли.
— Ты уверен? — спросила она наконец, не поворачиваясь.
— В чём?
— Что мы должны жить с твоей матерью. Ты сам сказал, что она тебя не отпустит.
Фёдор вздохнул. Он понимал опасения девушки. Но он не мог оставить мать одну, не сразу.
— Нам нужно попробовать, — ответил он. — Со временем она привыкнет.
Алина покачала головой. Её длинные волосы блестели в свете настольной лампы.
— Она никогда не привыкнет, Федя. Ты сам знаешь.
Фёдор чувствовал, как внутри него растёт тревога. Он вспомнил прошлые попытки привести в дом женщину. Как мать делала всё, чтобы разрушить его отношения. Как её болезни всегда обострялись в самый неподходящий момент.
Но теперь он был решителен.
— Я не позволю ей нас разлучить, — твёрдо сказал он. — На этот раз — нет.
Алина посмотрела на него долгим, испытующим взглядом. Затем кивнула.
— Хорошо. Тогда я поеду с тобой.
В этот момент Фёдор понял: это его последний шанс вырваться из привычной клетки. Вопрос только в том, насколько сильным окажется сопротивление матери.
Жанна Аркадьевна была слишком умной и опытной женщиной, чтобы устраивать открытые сцены. Она понимала: если начнёт напрямую запрещать сыну быть с Алиной, он может отдалиться. А значит, действовать нужно хитро.
Фёдор заметил перемену в матери с первых же дней их совместного проживания. Она улыбалась Алине, приглашала на чай, спрашивала о её жизни. Но в этой приветливости сквозило что-то фальшивое, натянутое.
— Как тебе живётся у нас? — спрашивала она каждый день. — Всё ли тебя устраивает?
Алина, хоть и чувствовала напряжение, старалась не придавать значения. Она готовила ужины, предлагала помощь по дому, пыталась расположить к себе будущую свекровь. Но та не упускала возможности показать, кто здесь хозяйка.
То соль в супе оказывалась «случайно» пересыпанной, то вещи Алины вдруг меняли местоположение. Однажды утром девушка не обнаружила своей зубной щётки. А на следующий день все её вещи оказались аккуратно сложены в чемодан.
— Ой, ты, наверное, сама так убрала, — сказала Жанна Аркадьевна с невинной улыбкой. — Привычка у тебя, наверное, с прежнего места.
Фёдор начинал злиться. Он видел, что мать строит козни, но не мог поймать её за руку. Однажды, вернувшись с работы, он застал Алину в слезах. Она сидела на кухне, глядя в пустоту.
— Что случилось? — он подошёл, обнял её.
Алина молчала, но слёзы текли по щекам. Фёдор взглянул на мать. Та, спокойно потягивая чай, пожала плечами.
— Ах, сынок, я ведь только правду сказала. Разве это моя вина, что она так остро реагирует?
— Что за правда? — в голосе Фёдора зазвучала угроза.
— Да пустяки. Просто спросила, долго ли она планирует жить у нас. Ведь молодые обычно хотят своё жильё…
Фёдор сжал кулаки. Он знал, что мать не успокоится.
— Мама, — он впервые за долгие годы смотрел на неё с ледяной решимостью, — если ты продолжишь так себя вести, я уйду. Навсегда. С Алиной.
Жанна Аркадьевна побледнела. Её губы дрогнули.
— Федя… Я же только о тебе забочусь…
— Нет, мама. Ты заботишься только о себе.
Она отвернулась, закусив губу.
Алина посмотрела на Фёдора с надеждой. И в этот момент он понял, что больше не боится. Теперь он точно сделает всё, чтобы остаться с той, кого любит. Но сможет ли Жанна Аркадьевна просто так сдаться?
Жанна Аркадьевна не собиралась сдаваться. Она делала вид, что всё приняла, но внутри её грызла злость. Фёдор впервые осмелился противостоять ей — и это было непростительно.
Она стала прибегать к крайним мерам. Однажды, когда Фёдор вернулся домой, он увидел мать на диване, с закатившимися глазами. Вызвал скорую. Врачи сказали — нервный срыв, повышенное давление. Алина молчала, но Фёдор видел, как в её глазах росло отчаяние. Она чувствовала себя лишней в этом доме.
— Федя, — однажды сказала она, собирая вещи. — Я тебя люблю, но так жить невозможно. Я не могу бороться за тебя с твоей матерью.
Фёдор понимал, что выбора больше нет. Он сел рядом с Алиной, взял её за руки.
— Мы уедем, — тихо сказал он. — Найдём своё место. Мне не важно, что скажет мать.
Алина долго смотрела на него, а потом, впервые за долгое время, улыбнулась.
Они уехали через два дня. Жанна Аркадьевна не вышла их провожать. Она сидела в своей комнате, глядя в окно, сжав кулаки. Она проиграла. Но в её глазах светилось что-то мрачное — словно это была ещё не последняя битва.
А Фёдор и Алина начинали новую жизнь. Без страха. Без манипуляций. Только они вдвоём.
В конце концов Жанна Аркадьевна поняла, что Алина одержала победу. Пожилой женщине пришлось смириться, чтоб не потерять сына навсегда.
