Я стояла у кассы с полными сумками. Продукты, сладости, лекарства, корм для кошки, игрушка внуку. Всё — из моей пенсии. А сын, получив пакеты, сказал: «Ну ты, конечно, снова купила нам кучу всего. Прямо как будто нам одолжение делаешь». Услышав такое, я впервые не отдала ему все покупки.
Анна Андреевна медленно двинулась к выходу из магазина. Холод забирался под воротник блузки, а слова сына всё ещё отзывались неприятным эхом. Тридцать пять лет она отдавала всё своему единственному сыну, а теперь он считает её помощь обузой.
В автобусе Анна прижала к себе пакеты, которые впервые не отдала Лавру. Странное чувство — одновременно сожаление и облегчение. Почему она должна переживать за то, что решила оставить часть покупок себе? Ведь это её пенсия, заработанная годами труда в метеорологическом центре.
Квартира встретила привычной тишиной. Пётр Васильевич сидел в кресле перед телевизором, где беззвучно мелькали кадры передачи о животных. Муж всегда смотрел их без звука — говорил, что комментаторы мешают наблюдать за природой. После выхода на пенсию он нашел себе хобби — вырезал фигурки из дерева, которые потом продавал через интернет-магазин, созданный соседским мальчишкой.
— Вернулась? — спросил Пётр Васильевич, повернувшись к ней.
— Да, — Анна поставила пакеты на кухонный стол. — Лавр сегодня сказал такое…
Она замолчала, не желая тревожить мужа своими переживаниями. Он и так последний год жаловался на давление.
— Что случилось? — Пётр Васильевич появился в дверном проёме кухни, опираясь на палку. Не от слабости — прошлой зимой упал неудачно, повредил колено.
— Понимаешь, я купила продукты для них, как обычно. А Лавр… — Анна взяла чайник, наполнила водой. — Он сказал, что я будто попрекаю их своей добротой.
Пётр Васильевич хмыкнул:
— А разве нет? Каждый раз после магазина ты пересказываешь, сколько всего купила и сколько это стоило.
Анна застыла с чайником в руках.
— Ты тоже так считаешь?
— Я считаю, что мы слишком много даём им и слишком мало оставляем себе, — он подошёл, забрал чайник из её рук. — Твоя пенсия больше моей, но это не значит, что всё должно уходить на Лавра, Дашу и Ваню. Они взрослые люди.
— Но у них ипотека, машина в кредит, — привычно начала оправдываться Анна.
— А у нас впереди лечение моего колена, твои лекарства, — перебил Пётр Васильевич. — И хотелось бы хоть раз выбраться куда-нибудь отдохнуть нормально. А не как обычно — экономя каждую копейку, чтобы помочь Лавру с его семьёй.
Анна молчала. Муж был прав. Весь прошлый год она откладывала на своё лечение, но деньги постоянно уходили на что-то для сына и его семьи. На новый планшет Ване, на замену деталей в машине Лавра, на подарок Даше.
***
Вечером позвонила Даша, невестка.
— Анна Андреевна, вы обиделись? Лавр сказал, вы ушли какая-то расстроенная.
— Всё нормально, — ответила Анна, не желая обсуждать случившееся. — Просто много дел накопилось.
— Слушайте, а вы не могли бы завтра забрать Ваню из художественной школы? У меня встреча с клиентом, я ремонтирую компьютеры в частном порядке, а Лавр задерживается на производстве.
Анна заколебалась. По вторникам она ходила на встречи клуба любителей вязания — единственное развлечение, которое позволяла себе.
— Завтра я занята, Дашенька. У меня встреча в клубе.
— В клубе? — в голосе невестки послышалось удивление. — Ну, ничего, попрошу соседку. Просто подумала, что вам не сложно будет помочь.
После звонка Анна долго сидела, глядя на стену с фотографиями. Почему она должна оправдываться за то, что у неё есть своя жизнь? Когда это началось? Пять лет назад, когда родился Ваня? И она стала им помогать. Или десять лет назад, когда отдала им деньги, отложенные на ремонт, чтобы они могли внести первый взнос за квартиру?
***
В субботу Лавр приехал один, без Даши и Вани.
— Мам, ты куда пропала? — он прошёл на кухню, открыл холодильник, как делал всегда. — Ого, у тебя тут целый супермаркет! А нам не досталось!
Анна почувствовала, как щёки начинают теплеть.
— Я купила себе и папе продуктов на неделю, — она старалась говорить спокойно. — Тебе что-то нужно?
Лавр удивлённо поднял брови:
— Да нет, просто обычно ты нам покупаешь всё необходимое. Мы привыкли.
— Вот именно, что привыкли, — Анна сама не ожидала, что скажет это вслух.
— В смысле? — Лавр захлопнул холодильник и повернулся к ней.
— В прямом. Вы привыкли, что я отдаю вам значительную часть своей пенсии. Что сижу с Ваней, когда вам нужно. Что покупаю ему одежду и игрушки. Что помогаю вам с расходами. А вас даже не интересует, хватает ли мне самой на необходимое.
Лавр нахмурился:
— Мам, ты чего? Если тебе тяжело помогать нам, так и скажи. Мы же не заставляем.
— Нет, не заставляете. Вы просто… ожидаете. Считаете само собой разумеющимся. А когда я трачу на вас деньги, говоришь, что я люблю напоминать о своей доброте.
— Мам, чего ты? — Лавр потёр лоб. — Просто ты всегда так подробно рассказываешь, что купила, сколько потратила… Будто мы обязаны тебя благодарить каждый раз.
— А разве не должны? — тихо спросила Анна. — Разве это не проявление элементарной вежливости — поблагодарить человека, который тебе помогает?
В комнату вошёл Пётр Васильевич.
— Что за шум?
— Да мама вдруг решила, что мы неблагодарные, — фыркнул Лавр. — Считает, что мы должны кланяться ей за каждую шоколадку, купленную Ваньке.
— А ты считаешь, что мать обязана содержать тридцатипятилетнего сына с семьёй? — спокойно спросил Пётр Васильевич. — У тебя хорошая работа на производстве, жена тоже подрабатывает. Почему часть нашей пенсии должна уходить вам?
Лавр открыл рот, закрыл, снова открыл:
— Вы что, серьёзно? Мы еле укладываемся в бюджет! У нас ипотека, кредит за машину, у Ваньки кружки…
— А у нас лекарства, коммуналка и желание пожить для себя хоть немного, — Пётр Васильевич сел за стол. — Мы не отказываемся помогать. Но не каждую неделю и не в ущерб себе.
Лавр смотрел на родителей так, будто видел их впервые.
— Значит, теперь вы будете считать каждую копейку? — его голос дрожал от обиды.
— Нет, — Анна покачала головой. — Мы просто хотим, чтобы ты понимал: мы помогаем не потому, что обязаны. А потому, что любим вас. И было бы приятно чувствовать, что эта любовь взаимна.
***
Неделю от сына не было вестей. Анна переживала, но старалась не показывать этого мужу. В четверг она впервые записалась на массаж — потратила на себя деньги, которые обычно уходили на продукты для Лавра и его семьи.
В воскресенье раздался звонок. Анна торопливо схватила телефон, надеясь услышать голос сына, но это была Даша.
— Анна Андреевна, — голос невестки звучал холодно. — Мы хотели спросить, не могли бы вы забрать Ваню из детского сада завтра? У меня клиенты, а Лавр на работе задержится.
— Дашенька, а вы не хотите заехать к нам? Мы с Петром Васильевичем соскучились, — осторожно спросила Анна.
Пауза затянулась.
— Знаете, у нас сейчас много дел. И Лавр… он немного расстроен. Говорит, вы дали понять, что помощь от вас теперь будет ограниченной.
— Я не это имела в виду, — начала объяснять Анна. — Я просто хотела…
— Послушайте, — тон Даши стал резким, — если честно, мы с Лавром очень разочарованы. Годами вы помогали нам, а теперь внезапно решили, что мы используем вас как банкомат? Это обидно, Анна Андреевна. Мы не просили всех этих подарков и продуктов. Вы сами настаивали, а теперь выставляете нас неблагодарными потребителями.
***
После этого разговора Лавр звонил только чтобы решить практические вопросы. «Мама, ты не могла бы оплатить Ване абонемент в бассейн? Нет? Понятно. Ничего, как-нибудь сами справимся». Даша и вовсе перестала выходить на связь, а Ваню привозили редко и ненадолго.
В мае Пётр Васильевич купил путёвки в санаторий. Впервые за много лет они планировали отдохнуть вдвоём, без необходимости экономить на всём ради помощи сыну.
— Знаешь, — сказала Анна, разглядывая яркий буклет, — я скучаю по Ване. И даже по Лавру с Дашей.
— Они взрослые, — ответил муж. — Поймут со временем.
— А если нет? — Анна отложила буклет. — Может, мы слишком резко всё изменили? Может, стоило постепенно?
Пётр Васильевич вздохнул:
— Лавр — наш сын. Он не может обижаться вечно из-за того, что его родители решили немного пожить для себя.
Но слова мужа не успокоили Анну. Перед отъездом она купила подарки для Вани и приготовила любимый пирог Даши. Позвонила сыну.
— Лавр, мы уезжаем послезавтра. Может, заедете попрощаться?
— Извини, мам, мы завалены работой, — в голосе сына не было тепла. — Хорошего вам отдыха.
В день отъезда Анна несколько раз проверяла телефон — вдруг сын передумает? Но сообщений не было. Только когда такси уже подъехало, пришло короткое: «Счастливого пути».
Глядя в окно такси на удаляющийся дом, Анна размышляла о ситуации с сыном. Как странно всё обернулось — она всего лишь хотела немного заботы и внимания, а получила полный разрыв. Пётр Васильевич говорил, что Лавр и Даша просто привыкли получать и забыли, как давать что-то взамен.
В последний день отпуска она купила магнитики на холодильник — и себе, и сыну. И решила, что больше не будет ждать благодарности за каждую помощь. Но и не будет помогать в ущерб себе. Возможно, со временем Лавр и Даша поймут: любовь — это не только когда тебе дают. Но пока этого не произошло, она хотя бы научилась ценить саму себя.
