Наташенька обожала правила. Она вываливала их на меня ежедневно, словно рецепты из поваренной книги, которые нужно соблюдать с точностью до грамма.
«Нельзя есть после семи. Надо улыбаться при гостях. Не комментируй мои соц.сети». А со Светланой Александровной мы были собой — даже в пижамах. Без правил. Но с уважением. И теперь, сидя на неудобном стуле в кухне своей новой квартиры, я понимал, какую непоправимую ошибку совершил.
Все началось прошлой весной. Тридцать лет брака со Светланой Александровной показались мне рутиной. Долгой, затянувшейся пьесой, где все роли давно расписаны. Я — Вадим Макарович Кузнецов, руководитель туристической компании, она — Светлана Александровна, финансовый аналитик. Наша дочь Антонина работала в международной компании.
Я встретил Наташеньку на курсах английского языка. Она была преподавательницей — молодой, звонкой, с живыми глазами. Рядом с ней я чувствовал себя моложе, интереснее. Казалось, она смотрела на меня с восхищением, которого я не видел в глазах жены уже много лет.
— Ты что, с ума сошёл? — голос Тони, моей дочери, вернул меня в настоящее. — Папа, тебе пятьдесят три! А ей двадцать семь! О чём ты думал?
Я смотрел на неё через экран телефона — видеозвонок из Праги, где она теперь жила.
— Тоня, ты не понимаешь. Мне нужны были перемены, — я потёр шею, чувствуя себя нашкодившим подростком.
— Перемены? — её голос стал выше. — Ты разрушил семью ради перемен? Мама чуть не сломалась!
— Она отлично справляется, — я отвёл взгляд от экрана. — У неё новая работа, она ходит на йогу…
— Потому что она сильная! — Тоня почти кричала. — А не потому, что ей легко! Она тридцать лет строила семью, а ты всё разрушил за один месяц.
Я не стал говорить, что решение далось нелегко. Что перед тем, как уйти, месяцами метался между чувством долга и новым увлечением. Что ночами не спал, представляя, как скажу Светлане. И что Наташенька казалась глотком свежего воздуха в моей размеренной жизни.
***
Первые недели с Наташенькой были упоительными. Мы сняли квартиру недалеко от центра — небольшую, но светлую. Я чувствовал себя заново родившимся. Мы гуляли по вечерам, готовили экзотические блюда.
Но постепенно начали проявляться первые звоночки.
— Вадим, мы больше не будем есть хлеб, — заявила Наташенька однажды, выбрасывая купленный мной батон. — Это вредно.
— Но я люблю бутерброды на завтрак.
— Овсянка гораздо полезнее. Ты же хочешь быть в форме? — она похлопала меня по животу, и я почувствовал укол стыда.
Потом начались комментарии о моей одежде.
— Эту рубашку нужно выбросить, она выглядит дешёво, — сказала она, просматривая мой гардероб. — И эти брюки тоже. Мы купим новые.
Моя зарплата утекала на новую одежду, органические продукты и занятия в спортзале, куда Наташенька записала нас обоих. Я не возражал — может, она и права. Может, мне действительно нужно измениться.
Но с каждым днём правил становилось всё больше.
Светлана Александровна позвонила спустя три месяца после нашего расставания.
— Вадим, нам нужно встретиться и обсудить раздел имущества, — сказала она деловым тоном, без намёка на эмоции.
Мы договорились увидеться в кафе — нейтральной территории. Я пришёл раньше, ожидая бывшую жену.
Когда она вошла, я не сразу её узнал. Светлана Александровна постриглась и покрасила волосы в более тёмный оттенок. На ней было элегантное платье, подчёркивающее фигуру, о которой я почти забыл за годы брака.
— Здравствуй, Вадим, — она села напротив, положив на стол папку с документами.
— Светлана… ты выглядишь отлично, — вырвалось у меня.
— Спасибо, — она кивнула. — Давай к делу. Я подготовила документы по разделу имущества. Квартиру я оставляю себе, это справедливо — она всё-таки получена от моих родителей. Дачу предлагаю продать и разделить деньги. Что касается машины…
Я слушал её чёткий, спокойный голос и не мог поверить, что эта уверенная в себе женщина — та самая Света, которая рыдала, когда я сказал, что ухожу.
— Погоди, — прервал я её. — Как ты… как ты себя чувствуешь?
Она подняла на меня глаза, и я увидел в них что-то новое — не боль, не обиду, а какую-то внутреннюю силу.
— Я в порядке, Вадим. Впервые за много лет занимаюсь только собой. Путешествую. На следующей неделе еду в Питер.
— Одна?
— С подругами, — она улыбнулась краем губ. — Возвращаясь к документам…
Мы обсудили все детали развода. Она была справедлива, даже великодушна. Не упрекала. Просто делила нашу общую жизнь на «твоё» и «моё» с точностью хирурга.
— Ты изменилась, — сказал я, когда мы вышли из кафе.
— Да, — она кивнула. — Когда ты ушёл, я поняла, что всю жизнь подстраивалась под тебя. Твои привычки, твоё расписание, твои желания. Теперь я живу для себя.
Она пожала мне руку на прощание — формально, будто деловому партнёру.
И ушла, оставив меня с ощущением, что я потерял что-то невероятно ценное.
***
— Вадим, ты меня слушаешь? — голос Наташеньки вырвал меня из воспоминаний.
— Да, конечно, — я сфокусировал взгляд на её лице.
— Я говорю, что ты должен выключить телефон, когда мы ужинаем. Это невежливо — постоянно на него смотреть.
Я кивнул и отложил телефон. На экране остался непрочитанный пост Светланы Александровны — фотография из Питера. Она улыбалась, сидя в кафе. Такая красивая. Такая далёкая.
— И ещё, — продолжала Наташенька, — завтра мы идём на мастер-класс по приготовлению суши. Я уже записала нас.
— Завтра я не могу, — возразил я. — У меня важная встреча с клиентами.
— Ты всегда так говоришь! — она надула губы. — Мы почти не проводим время вместе.
— Мы живём вместе, — я пожал плечами. — И видимся каждый день.
— Но ты постоянно занят своими делами! — она вскочила из-за стола. — Я хочу, чтобы мы развивались вместе, узнавали что-то новое!
— Наташа, — я вздохнул, — я руковожу компанией. У меня ответственность перед клиентами, перед сотрудниками. Я не могу всё бросить ради мастер-класса по суши.
— Значит, работа для тебя важнее меня? — её глаза наполнились слезами.
Я почувствовал усталость. Эти эмоциональные качели выматывали. Со Светланой Александровной такого не было — она всегда понимала важность моей работы. Может, потому что сама была трудоголиком.
— Хорошо, я перенесу встречу, — сдался я.
Наташенька просияла и кинулась мне на шею.
— Ты самый лучший! Увидишь, будет весело!
Я обнял её, но внутри росло раздражение. Почему я должен подстраиваться под её планы? Почему мои приоритеты всегда менее важны?
Мастер-класс по суши оказался катастрофой. Я был раздражённым после спешной перестановки рабочего графика. Наташенька, напротив, сияла и заигрывала с молодым японцем-инструктором.
— Смотри, Вадим, у меня получается! — она подняла свой кривоватый ролл.
— Замечательно, — буркнул я, пытаясь слепить что-то приемлемое из риса и водорослей.
— Ты даже не стараешься, — она нахмурилась. — Мы заплатили за это немалые деньги.
— Я заплатил, — вырвалось у меня.
Наташенька замерла, и я понял, что перешёл черту.
— Прости, — тут же сказал я. — Я не это имел в виду.
— Нет, именно это, — она отодвинула от себя тарелку. — Ты постоянно попрекаешь меня деньгами.
— Неправда. И дело не в деньгах.
— А в чём? — Наташенька скрестила руки на груди.
Я не знал, что ответить. В зале было ещё десять человек — все молодые пары, увлечённо занимающиеся суши. Мы выглядели нелепо — я, с сединой на висках, и она, почти вдвое моложе меня.
— Давай не будем ссориться, — я взял её за руку. — Просто… я устал. Перенёс важную встречу. Немного раздражён.
Она смягчилась и сжала мою руку.
— Ладно. Но ты должен научиться расслабляться, Вадим. Жизнь не только работа.
Я кивнул, думая о том, что Светлана Александровна никогда не говорила мне, какой должна быть моя жизнь.
***
Через полгода совместной жизни с Наташенькой я начал задыхаться от правил и ограничений. Список запретов рос как снежный ком. Не есть после семи, не пить кофе больше двух чашек в день, не сидеть в телефоне по вечерам, не встречаться с друзьями чаще раза в месяц.
Её звонки на работу участились.
— Вадим, ты купил то, что я просила? — спрашивала она, когда я был на совещании.
— Вадим, не забудь забрать мое платье из химчистки, — напоминала она, когда я готовился к презентации.
— Вадим, сегодня в семь у нас ужин с моими подругами, — объявляла она за час до важной встречи.
Я начал чувствовать себя марионеткой, которой управляют по графику.
Однажды вечером, когда мы готовились ко сну, я решился на разговор.
— Наташа, мы можем поговорить?
Она сидела перед зеркалом, нанося на лицо ночной крем.
— Конечно, милый. Что-то случилось?
— Мне кажется, нам нужно пересмотреть некоторые моменты нашей совместной жизни.
Она повернулась ко мне, и её взгляд сразу стал настороженным.
— Какие именно?
— Понимаешь, у меня такое чувство, что я живу по чужим правилам. Всё эти ограничения… они меня угнетают.
Её лицо окаменело.
— То есть, забота о твоём здоровье и наших отношениях — это угнетение?
— Нет, не в этом дело, — я вздохнул. — Просто… когда мы начали жить вместе, я думал, что мы будем вместе решать, как жить, а не… — я запнулся, подбирая слово.
— А не кем? — её глаза сузились. — Договаривай.
— Не знаю. Просто иногда я чувствую себя не на своём месте. Будто я должен соответствовать каким-то твоим представлениям о идеальном мужчине.
— Ты что, жалеешь, что ушёл от жены? — её голос задрожал. — Думаешь, с ней было бы лучше?
— Я не говорил этого.
— Но подумал! — она вскочила. — Я вижу, как ты иногда смотришь на её фотографии в соц.сетях. Я всё делаю для нас, Вадим! Забочусь о тебе, о нашем будущем! А ты…
Она разрыдалась, и я почувствовал себя последним негодяем. Обнял её, гладя по волосам.
— Прости, пожалуйста. Я не хотел тебя расстраивать.
— Просто скажи, — всхлипнула она, — ты всё ещё любишь её?
Я замер. Люблю ли я Светлану Александровну? После тридцати лет брака, после предательства, после развода?
— Нет, — соврал я. — Конечно, нет.
Наташенька прильнула ко мне, и я обнял её, чувствуя себя пустым и одиноким.
***
— Папа, это смешно, — сказала Тоня, когда мы встретились в кафе. Она приехала на неделю в родной город. — Ты выглядишь несчастным.
— Неправда, — я попытался улыбнуться. — У нас с Наташей всё хорошо.
— Да? — Тоня подняла бровь. — Тогда почему у тебя такой измученный вид? И почему ты всё время проверяешь телефон — боишься пропустить её звонок?
Я отложил телефон. Наташенька должна была позвонить через пятнадцать минут — она всегда звонила в обеденный перерыв, чтобы узнать, где я и с кем.
— Просто сейчас непростой период на работе, — я пожал плечами. — Много клиентов, мало времени.
— Папа, — Тоня накрыла мою руку своей, — я же вижу, что происходит. Она контролирует каждый твой шаг. Это нездоровые отношения.
— Она просто заботится обо мне, — я отвёл взгляд.
— Нет, это не забота. Это контроль. Есть разница.
Я молчал, крутя в руках чашку с остывшим кофе.
— Знаешь, мама счастлива, — вдруг сказала Тоня. — По-настоящему счастлива. Она наконец-то занимается тем, о чём всегда мечтала.
— Да? — я поднял глаза. — И чем же?
— Она открыла свою консалтинговую фирму. Консультирует компании по финансовым вопросам. У неё уже три крупных клиента. И она путешествует. В прошлом месяце ездила на Байкал.
Я ощутил укол зависти. Светлана Александровна всегда мечтала о своём бизнесе, но откладывала эту идею, пока Тоня не выросла. А потом… потом я ушёл.
— Я рад за неё, — сказал я, и это была правда.
— Она даже начала встречаться кое с кем, — добавила Тоня, внимательно наблюдая за моей реакцией.
Я замер.
— С кем?
— С Игорем Валентиновичем, помнишь его? Он работал с ней в банке, потом открыл своё дело.
Конечно, я помнил Игоря Валентиновича. Высокий, подтянутый мужчина моего возраста, всегда безупречно одетый.
— Они давно вместе? — мой голос звучал хрипло.
— Около трёх месяцев, — Тоня улыбнулась. — Он очень внимательный. Недавно подарил ей билеты в оперу — ты же знаешь, как мама любит классическую музыку.
Я знал. И за двадцать пять лет брака ни разу не сводил её в оперу, потому что сам терпеть не мог оперное пение.
Телефон зазвонил, и на экране высветилось имя Наташеньки.
— Мне нужно ответить, — сказал я Тоне.
— Конечно, — она откинулась на спинку стула. — Докладывай, где ты и с кем.
Я бросил на дочь сердитый взгляд и ответил на звонок.
***
Новость о том, что Светлана встречается с другим мужчиной, преследовала меня. Я ловил себя на том, что проверяю её соц.сети по несколько раз в день, ища фотографии с Игорем.
Вскоре нашёл — они вместе на отдыхе в Греции. Светлана в лёгком летнем платье, с распущенными волосами, улыбается в камеру. Рядом Игорь — загорелый, в белой рубашке, обнимает её за талию. Они выглядят счастливыми.
— Что ты там смотришь? — голос Наташеньки заставил меня вздрогнуть.
Я не слышал, как она вошла в комнату.
— Ничего особенного, просто новости, — я поспешно закрыл страницу.
— Правда? — она протянула руку. — Покажи.
— Наташа, это просто…
— Покажи! — её голос стал резким.
Я сдался и протянул ей телефон. Она открыла историю браузера и увидела страницу Светланы.
— Значит, ничего особенного? — она бросила телефон на диван. — Ты следишь за своей бывшей женой? Любуешься её фотографиями с другим мужчиной?
— Я просто хотел узнать, как у неё дела, — я чувствовал себя пойманным подростком.
— Как у неё дела? — Наташенька всплеснула руками. — А как насчёт того, как у нас дела? Тебе есть до этого дело?
— Конечно есть, — я встал, пытаясь обнять её, но она отстранилась.
— Нет, Вадим. Я вижу, что происходит. Ты жалеешь о своём решении. Жалеешь, что ушёл от неё ко мне.
Я хотел возразить, но слова застряли в горле. Потому что это была правда.
— Я люблю тебя, — сказал я вместо этого.
— Неправда, — она покачала головой, и в её глазах стояли слёзы. — Ты никогда не любил меня. Ты просто хотел почувствовать себя молодым снова. А я была… удобным вариантом.
— Это не так, — я попытался снова подойти к ней, но она выставила руку, останавливая меня.
— Знаешь что? — её голос стал тихим. — Я заслуживаю лучшего. Заслуживаю мужчину, который будет любить меня, а не вздыхать по своей бывшей. Который будет ценить мою заботу, а не считать её контролем.
Она прошла в спальню и достала чемодан.
— Что ты делаешь? — я пошёл за ней.
— Ухожу, — она начала складывать вещи. — Поживу пока у подруги, потом найду квартиру.
— Наташа, давай поговорим, — я был в панике. — Может, нам стоит обратиться к консультанту по отношениям…
— Поздно, Вадим, — она посмотрела на меня с усталостью. — Мы оба знаем, что эти отношения были ошибкой. Ты никогда не будешь счастлив со мной, потому что твоё сердце всё ещё с ней.
Я сел на край кровати, не находя слов для возражения. Потому что где-то глубоко внутри я знал — она права.
***
Прошло три месяца с тех пор, как Наташенька ушла. Я остался один в квартире, которую мы снимали. Вернулся к привычному распорядку — работа, иногда встречи с друзьями, редкие звонки от Тони.
Однажды, проходя мимо кафе, где мы со Светланой обсуждали развод, я увидел её. Она сидела за тем же столиком, склонившись над документами. Одна.
Я замер на секунду, а потом, повинуясь внезапному порыву, вошёл внутрь.
— Привет, — сказал я, подойдя к её столику. — Можно присесть?
Она подняла глаза, и я увидел в них удивление, но не неприязнь.
— Вадим? Конечно, садись.
Я сел напротив, не зная, с чего начать.
— Как ты? — спросила она, закрывая папку с документами.
— Нормально, — я пожал плечами. — Работаю. Живу один.
— Один? — она подняла бровь. — А как же…
— Наташа? Мы расстались. Три месяца назад.
— Вот как, — она кивнула, не выказывая ни злорадства, ни сочувствия.
— А ты? — я кивнул на документы. — Всё ещё работаешь без перерыва?
Она улыбнулась, и я вдруг понял, как скучал по этой улыбке.
— Да, но теперь на себя. У меня своя консалтинговая фирма.
— Знаю, Тоня рассказала. Поздравляю.
— Спасибо.
Неловкая пауза повисла между нами.
— Света, — я решился наконец. — Я хотел извиниться. За всё, что сделал. За то, как поступил с тобой.
Она смотрела на меня внимательно, без гнева, но и без особой теплоты.
— Я принимаю твои извинения, Вадим. Но знаешь, я давно не держу на тебя зла.
— Правда?
— Да, — она улыбнулась. — Когда ты ушёл, я думала, что моя жизнь закончилась. Тридцать лет… это не шутка. Но потом поняла, что это шанс начать всё заново. Найти себя.
— И как, нашла? — я невольно улыбнулся в ответ.
— Да, — она кивнула. — Оказалось, я намного сильнее, чем думала. И свободнее.
— Тоня сказала, ты встречаешься с Игорем Валентиновичем, — слова вырвались сами собой.
Она помолчала, затем кивнула.
— Да, мы вместе. Он хороший человек.
— Он… делает тебя счастливой? — я сам не знал, зачем спрашиваю.
— Да, — она посмотрела мне прямо в глаза. — Он уважает мои решения. Мою независимость. Моё время. И я уважаю его.
Я почувствовал укол сожаления. Не потому, что она была с другим. А потому, что только сейчас осознал, чего не хватало в нашем браке.
— Я рад за тебя, — сказал я, и это была чистая правда.
— Спасибо, — она слегка наклонила голову. — А что насчёт тебя? Какие планы?
Я пожал плечами.
— Не знаю. Работаю. Думаю о жизни. Пытаюсь понять, где совершил ошибку.
— А ты совершил? — в её голосе не было издёвки, только искренний интерес.
Я задумался. Был ли мой уход ошибкой? Да, безусловно. Но дело было глубже.
— Знаешь, — начал я, подбирая слова, — я думаю, ошибка была не в том, что я ушёл. А в том, что я не понимал, чего на самом деле искал. Мне казалось, что с Наташей я обрету свободу, молодость, новую жизнь… А получил только новую клетку. Новые правила.
Светлана Александровна внимательно слушала, не перебивая.
— С Наташей всё по расписанию, — продолжил я. — Когда есть, когда спать, что носить, с кем общаться. Сначала это казалось заботой, а потом… потом стало раздражать.
— А со мной? — тихо спросила она.
Я посмотрел ей в глаза.
— С тобой было… по-другому. Мы были равными. Но я этого не ценил. Мне казалось, что мы застряли в рутине. Что жизнь проходит мимо. Глупо, правда?
— Не глупо, — она покачала головой. — Это называется кризис среднего возраста. Классический случай.
Мы оба рассмеялись, и напряжение немного спало.
— Света, — я решился, — я понял, что совершил ужасную ошибку. Может, мы могли бы… попробовать снова? Начать с чистого листа?
Её лицо стало серьёзным. Она долго смотрела на меня, и в её глазах я видел не злость, а что-то другое — силу, решимость, достоинство.
— Нет, Вадим, — она покачала головой. — Этого не будет.
— Но почему? — вырвалось у меня. — Я изменился. Я всё осознал…
— Я верю тебе, — она кивнула. — Но дело не в этом. Когда ты ушёл, я думала, что моя жизнь разрушена. Что без тебя я не справлюсь. А потом… потом я поняла, что могу всё. Сама. И знаешь, что самое удивительное? Мне это нравится.
Я смотрел на неё, не понимая.
— Мне нравится решать самой, — продолжила она. — Нравится распоряжаться своим временем, своими деньгами, своей жизнью. Нравится просыпаться и знать, что я отвечаю только за себя. И не хочу это терять. Никогда.
— Даже ради нас? Ради того, что у нас было?
— У нас было, Вадим, — она подчеркнула это слово. — Тридцать лет. Прекрасных, сложных, разных. Но теперь у меня другая жизнь. И я не собираюсь от неё отказываться.
— Из-за Игоря? — я почувствовал укол ревности.
Она покачала головой.
— Не из-за него. Из-за себя. Понимаешь, я наконец-то поставила себя на первое место. И это… освобождает.
Я сидел, оглушённый её словами. А ведь она права. Всю нашу совместную жизнь она ставила на первое место меня, Тоню, семью. Никогда — себя.
— Ты выглядишь… иначе, — сказал я наконец. — Счастливой.
— Я и есть счастлива, — она улыбнулась. — По-настоящему. Впервые за долгое время.
Я не стал говорить ей, что сам несчастлив. Она посмотрела на часы.
— Мне пора. Встреча с клиентом через полчаса.
Мы встали. Я не знал, как попрощаться — рукопожатие казалось слишком формальным, объятия — слишком интимными.
Она решила за меня — легко коснулась моей руки.
— Береги себя, Вадим.
— И ты себя, — ответил я, чувствуя, как что-то окончательно обрывается между нами. — И… Света?
— Да?
— Ты самая сильная женщина из всех, кого я знаю.
Она улыбнулась — тепло, без кокетства.
— Это я всегда знала, — сказала она, и в её глазах блеснул озорной огонёк. — Просто ты слишком поздно это заметил.
Полгода спустя я сидел в своём кабинете, разбирая документы. На столе лежал длинный список покупок, составленный Наташенькой — только определённые марки, только в определённых магазинах.
Мы так и не расстались. После того разговора со Светланой, я вернулся к Наташеньке. Она выдвинула ультиматум: либо мы живём по её правилам, либо расстаёмся окончательно.
Я выбрал первое. Может, из страха одиночества. Может, из чувства вины — ведь я разрушил один брак, бросил женщину, которая была рядом двадцать пять лет. Не хотел повторять ошибку.
А может, просто не хватило смелости признаться самому себе, что я совершил ужасную ошибку.
И вот теперь я жил в красивой квартире, которую мы купили вместе с Наташенькой (точнее, которую купил я), ездил на новой машине, носил дорогую одежду. И чувствовал себя абсолютно несчастным.
Каждое утро начиналось с перечня задач от Наташеньки. Каждый вечер заканчивался отчётом о выполненном. Я должен был звонить, если задерживался больше чем на полчаса.
Должен был отказываться от встреч с друзьями, если они не вписывались в её планы. Должен был есть то, что она считала полезным, заниматься спортом по составленной ею программе, одеваться так, как она считала правильным.
Я превратился в тень самого себя. В марионетку. И с каждым днём всё острее понимал, какую непоправимую ошибку совершил, уйдя от Светланы Александровны.
Телефон зазвонил, вырвав меня из размышлений. Тоня.
— Папа, ты не забыл? Сегодня в семь ужин с родителями Димы.
— Конечно, помню, — соврал я. — Буду вовремя.
— Наташа тоже придёт? — в голосе дочери слышалось напряжение.
— Да, мы будем вместе, — я вздохнул.
— Ладно, — Тоня помолчала. — Пап, ты… в порядке?
— Конечно, — я попытался придать голосу бодрость. — Всё отлично.
— Ты не выглядишь счастливым, когда я вижу тебя, — сказала она тихо. — И на фотографиях тоже.
— Просто устаю на работе, — отмахнулся я. — Ничего особенного.
— Мама будет с Игорем, — предупредила Тоня. — Надеюсь, это не проблема?
— Никаких проблем, — заверил я её. — Я рад, что твоя мама счастлива.
И это была чистая правда. Я был рад за Светлану Александровну. И горько сожалел, что сам разрушил своё счастье.
Ресторан на набережной сиял огнями. Мы с Наташенькой приехали точно в назначенное время — она ненавидела опаздывать. За столиком уже сидели родители Димы — приятная пар, Тоня с женихом, и они — Светлана и Игорь.
Светлана выглядела потрясающе — в элегантном светлом костюме, с уложенными волосами. Игорь держал её под руку, с гордостью и нежностью. Они выглядели идеальной парой — красивые, успешные, счастливые.
— Добрый вечер всем, — сказал я, подходя к столу.
— Вы вовремя, — улыбнулась Тоня, обнимая меня.
— Здравствуйте, — Наташенька профессионально улыбнулась всем присутствующим. — Я Наташа, спутница Вадима Макаровича.
Я поморщился от этого официального тона, но промолчал. Наташенька всегда становилась чересчур формальной в новой компании — словно надевала маску идеальной, вежливой девушки.
— Очень приятно, — Светлана Александровна кивнула ей. — Я Светлана, мама Тони.
Они обменялись рукопожатиями — моя бывшая жена и моя нынешняя… кто? Не жена — мы не были женаты. Не девушка — в пятьдесят три как-то странно говорить о «девушке». Партнёрша? Это звучало как деловое соглашение. Впрочем, может, так оно и было.
Мы сели за стол. Я оказался напротив Светланы, а Наташенька — рядом с Игорем. Она тут же завела с ним светскую беседу о последних тенденциях в бизнесе.
— Ты хорошо выглядишь, — сказала мне Светлана с вежливой улыбкой.
Это была ложь, и мы оба это знали. Я выглядел на все свои пятьдесят три, а то и больше.
— Спасибо, — кивнул я. — Ты тоже.
И это была чистая правда. Она светилась — счастьем, уверенностью, внутренней силой.
Вечер тянулся мучительно долго. Я пытался улыбаться, поддерживать разговор, делать вид, что всё в порядке. Наташенька блистала — рассказывала о наших путешествиях, о планах, о своей работе преподавательницей. Со стороны мы, наверное, выглядели прекрасной парой.
Но внутри я чувствовал пустоту. Я смотрел, как Светлана смеётся шуткам Игоря, как они обмениваются взглядами, полными понимания, как она легко касается его руки… И понимал, что потерял нечто бесценное. Нечто, что не вернуть.
— Вадим, ты меня слушаешь? — голос Наташеньки вырвал меня из размышлений.
— Да, конечно, — я сфокусировался на её лице.
— Я говорю, что нам пора. У нас завтра рано утром тренировка в спортзале.
— Конечно, — я кивнул, чувствуя на себе внимательный взгляд дочери.
Мы попрощались со всеми. Когда я обнимал Тоню, она шепнула мне на ухо:
— Папа, ты уверен, что всё хорошо?
— Всё отлично, — я выдавил улыбку. — Не волнуйся за меня.
Когда мы вышли на улицу, Наташенька вдруг сказала:
— Я сейчас вернусь. Забыла сумочку.
Она ушла в ресторан, а я остался один на набережной. Тёплый вечер, речной бриз, огни города… Я стоял и думал о том, как странно всё обернулось. Я оставил женщину, которая принимала меня таким, какой я есть, ради той, которая постоянно пытается меня изменить. Оставил спокойную гавань ради бури, которая теперь не дает мне вздохнуть.
— Вадим?
Я обернулся. Светлана стояла в нескольких шагах от меня.
— Света? Что-то случилось?
— Нет, просто вышла подышать, — она подошла ближе. — Душно в ресторане.
Мы стояли рядом, глядя на реку. Молчание не было неловким — скорее, задумчивым.
— Ты счастлив, Вадим? — вдруг спросила она.
Я хотел соврать. Сказать «конечно». Но не смог.
— Нет, — ответил я тихо. — Не думаю.
Она кивнула, словно ожидала такого ответа.
— Почему ты остаёшься с ней?
— Не знаю, — я покачал головой.
— Никогда не поздно всё изменить, — сказала она мягко. — Ты заслуживаешь счастья, Вадим. Каждый заслуживает.
— Ты тоже так думала? Когда решила начать новую жизнь?
— Да, — она кивнула. — Я поняла, что жизнь слишком коротка, чтобы тратить её на сожаления. Или на попытки соответствовать чужим ожиданиям.
— Ты удивительная, Света, — сказал я. — Игорь Валентинович — счастливчик.
— Да, — она улыбнулась. — Так и есть. Но и я счастливица. Он… видит меня. По-настоящему видит. Ценит. Уважает.
Я почувствовал укол совести. А ведь я не ценил её — двадцать пять лет принимал как должное.
— Мне пора, — она посмотрела на часы. — Игорь, наверное, уже ищет меня.
— Конечно, — я кивнул. — До встречи на свадьбе?
— До встречи, — она легко коснулась моей руки. — Береги себя, Вадим.
— И ты себя, — ответил я. — И… Света?
— Да?
— Спасибо тебе. За всё.
Она улыбнулась и ушла, оставив меня наедине с моими мыслями.
— Ты с ней разговаривал? — голос Наташеньки прозвучал резко, заставив меня вздрогнуть.
— Да, — я не видел смысла отрицать очевидное. — Мы просто обменялись парой фраз.
— О чём? — её глаза сузились.
— Ни о чём особенном, — я пожал плечами. — О предстоящей свадьбе.
Она смотрела на меня недоверчиво, но решила не устраивать сцену прямо здесь.
— Поехали домой, — сказала она. — Завтра рано вставать.
Я кивнул и последовал за ней к машине, чувствуя, как тяжесть возвращается на плечи. Золотая клетка ждала.
Я не нашёл счастья с Наташенькой — только чужие правила. И не вернул то, что имел со Светланой. Я остался один — с осознанием своих ошибок, с горьким сожалением и с призрачной надеждой, что когда-нибудь всё-таки научусь ценить то, что имею, пока не потерял.
