— Дим, не уходи… — сказала она в полусне.
Я лежал рядом. Меня зовут не Дима. Меня зовут Родион. Уходить пришлось мне.
Три часа ночи. Я сидел на кухне и смотрел в одну точку. Странно, как одно имя, произнесенное во сне, может перевернуть всю жизнь. Семь лет брака превратились в пепел за секунду. Семь лет. Два переезда. Одна дочь. И вот теперь — чужое имя в устах той, кому я верил безоговорочно.
Обман. Это слово пульсировало в висках, отдавалось в каждом ударе сердца.
Ирка спала, свернувшись калачиком на нашей кровати. На МОЕЙ кровати. Которую я выбирал. За которую платил. На которой она шептала чужое имя.
Я включил чайник. Он загудел, наполняя пустоту кухни хоть каким-то звуком. В голове крутились обрывки мыслей, похожие на разлетевшиеся страницы книги.
Кто такой этот Дима? Коллега? Друг? Любовник? Как давно это происходит?
Телефон лежал на столе. Я взял его. Разблокировал. Пароль я знал — день рождения нашей дочери. Алисе скоро шесть. Она не поймет, почему папа больше не живет с ними. Как объяснить ребенку, что мама нарушила обещание верности?
В ее сообщениях я нашел всё быстро. Дима. Короткое имя, перечеркнувшее всю мою жизнь. Сотни сообщений. Фотографии. Встречи в обеденный перерыв. Планы на будущее. Наше будущее, которое она планировала с другим.
Чайник щелкнул. Я не стал заваривать чай. Вместо этого налил себе воды. Горло пересохло, будто я пробежал десять километров.
***
Утро наступило внезапно. Я не помнил, как заснул за кухонным столом. Шея затекла, спина ныла. На душе было пусто и холодно.
— Родя? Ты что тут? — Ирка стояла в дверном проеме. Заспанная, с растрепанными волосами. Незнакомка.
— Не спалось, — ответил я, потирая шею.
— Завтрак сделать?
— Не надо.
Она помедлила, будто хотела что-то сказать, но передумала. Налила себе воды, отпила глоток.
— У тебя сегодня важная встреча с поставщиками, не забыл?
Я работал руководителем отдела в компании по производству бытовой техники. Важная встреча. Поставщики. Контракты. Вчера это имело значение.
— Не забыл.
— Роди, все в порядке? — Ирка нахмурилась, пытаясь заглянуть мне в глаза.
Я смотрел поверх ее плеча.
— Кто такой Дима?
Она застыла с чашкой в руке. Краска медленно отлила от ее лица. В ее глазах мелькнул страх. Она знала, что я знаю.
— Что?
— Дима. Ты звала его во сне. «Дим, не уходи». А потом я прочитал ваши сообщения. Кто он?
Ирка поставила чашку на стол. Слишком аккуратно. Слишком медленно. Ее руки дрожали.
— Родион, я могу объяснить…
— Не надо. Я уже всё видел. Фотографии. Сообщения. Планы на будущее. Ваше будущее.
— Это не то, что ты думаешь.
— А что я должен думать? — мой голос был тихим. Необычно тихим. — Что моя жена полгода встречается с другим мужчиной за моей спиной? Что она планирует с ним жизнь, пока я работаю, обеспечивая нашу семью? Что мне думать, Ира?
Она села напротив меня. Ее пальцы нервно сцепились в замок.
— Родион, пожалуйста, выслушай меня. Это… это сложно.
— Что тут сложного? Ты изменяешь мне. С каким-то Димой. Полгода.
— Он новый сотрудник в моем отделе. Мы начали общаться. Сначала просто дружба, потом…
— Потом вы решили разрушить нашу семью.
— Нет! Я не хотела… я запуталась, Родион. Я собиралась все прекратить. Правда.
Я смотрел на нее и не узнавал. Эта женщина была матерью моего ребенка. Моей женой. Моей жизнью. А теперь она сидела передо мной и оправдывалась за обман.
— Собирай вещи, — сказал я, поднимаясь. — Ты и Алиса переезжаете к твоей маме.
— Что? Родион, нет! Давай поговорим, все обсудим…
— Обсуждать нечего. Я подаю на развод.
— Родион, пожалуйста! Подумай об Алисе! Ей нужен отец!
— Об этом стоило думать, когда ты встречалась с любовником, — я был спокоен. Слишком спокоен. Внутри все перемешалось, но снаружи я был неподвижен как статуя. — У тебя есть время до вечера. Когда я вернусь с работы, вас здесь быть не должно.
— Это и мой дом тоже! Ты не можешь просто…
— Могу. Квартира оформлена на меня. Машина тоже. Все куплено на мои деньги. Хочешь устроить публичный разговор? Расскажем всем, включая твою маму, почему мы разводимся?
Ирка заплакала. Раньше ее слезы действовали на меня безотказно. Сейчас я чувствовал только разочарование.
— Родион, прошу, давай все спокойно обсудим. Я сделала ошибку, но я люблю тебя…
— Не смей говорить о любви, — мой голос дрогнул впервые. — Ты не знаешь, что это такое.
Я развернулся и вышел из кухни. Собрался на работу за рекордные пять минут. Уходя, даже не взглянул в ее сторону.
Я дошел до машины и сел за руль. Руки дрожали так, что не сразу попал ключом в зажигание. Сложно сохранять самообладание, когда вся твоя жизнь рушится.
Мысли путались. Картинки из прошлого мелькали перед глазами. Наша свадьба. Рождение Алисы. Отпуск на море прошлым летом. Все это было ложью? Или правдой, которая перестала быть правдой?
Я заставил себя сосредоточиться на дороге. День предстоял тяжелый. Важная встреча. Нельзя показывать эмоции. Нельзя давать слабину. Дома я мог расклеиться, но не на работе.
***
Встреча прошла как в тумане. Я говорил нужные слова, улыбался, когда требовалось, подписывал документы. Анжела, моя заместитель, несколько раз бросала на меня обеспокоенные взгляды, но не задавала вопросов.
После встречи она зашла в мой кабинет.
— Родион Анатольевич, с вами все в порядке?
— Да, просто не выспался.
— Вы были… отстраненным сегодня.
— Все хорошо, Анжела. Спасибо за беспокойство.
Она явно не поверила, но не стала настаивать.
— Если что-то нужно…
— Спасибо.
Когда она ушла, я откинулся в кресле и закрыл глаза. В голове пульсировала мысль: «Почему? Чего ей не хватало? Что я сделал не так?»
Я достал телефон. Ирка прислала сообщение: «Пожалуйста, давай поговорим. Я все объясню. Не разрушай нашу семью.»
Я не разрушаю семью? Я?!
Я отложил телефон в сторону. Сосредоточился на работе. Цифры, графики, отчеты. Все, что угодно, лишь бы не думать о случившемся.
***
В шесть вечера я вернулся домой. Квартира была пуста. На столе лежали ключи и записка: «Мы у мамы. Позвони, когда будешь готов поговорить.»
Я сложил записку вчетверо и положил в карман. Осмотрелся. Половина вещей исчезла. Шкаф был наполовину пуст. На полках не хватало фотографий, сувениров, мелочей, которые составляли нашу совместную жизнь.
Я прошел в комнату Алисы. Ее любимые игрушки, одежда — все было забрано. Осталась только кровать с розовым покрывалом и несколько книжек на полке.
В душе поднималась волна боли и горечи. Я прижал руку к стене, чтобы не упасть. Дышать стало тяжело.
Телефон зазвонил. Ира. Я сбросил вызов. Налил себе воды. Руки все еще дрожали.
Через час она позвонила снова. И снова. И снова. На пятый звонок я не выдержал.
— Что?
— Родя, пожалуйста, давай поговорим.
— Нам не о чем говорить.
— Я хочу сохранить нашу семью.
— Какую семью? Ту, в которой жена полгода изменяет мужу?
— Родион, я понимаю, что ты злишься…
— Я не злюсь, Ира. Я опустошен. Ты уничтожила все, что было между нами. Все чувства, всю любовь, все доверие. Ничего не осталось.
— Неправда! Осталась Алиса. Наша дочь. Подумай о ней!
— Я думаю о ней каждую минуту. И о том, как объяснить ей, почему папа и мама больше не вместе.
— Мы можем быть вместе! Ради нее! Дай мне еще один шанс!
Я горько усмехнулся.
— Еще один шанс? А сколько шансов ты дала нашей семье, когда встречалась с этим Димой? Каждая встреча с ним — это шанс, который ты отняла у нас.
— Родион…
— Мой адвокат свяжется с тобой завтра. Обсудим вопросы развода, раздела имущества.
Я сбросил вызов и выключил телефон. Сел на диван в гостиной и закрыл лицо руками.
Следующие недели превратились в бюрократический марафон. Встречи с адвокатами, документы. Ирка пыталась сохранить брак. Приходила, плакала, умоляла. Я был непреклонен.
— Ты нарушила мое доверие, Ирина. Это невозможно исправить.
— Люди совершают ошибки! Все заслуживают второго шанса!
— Не в моем случае. У меня есть принципы. И самоуважение.
Алису я видел по выходным. Она не понимала, что происходит. Почему папа и мама больше не живут вместе. Почему папа никогда не заходит в дом бабушки, а ждет ее в машине.
— Папа, ты поссорился с мамой?
— Да, малышка.
— Из-за чего?
Что я мог сказать? Как объяснить?
— Иногда взрослые не могут жить вместе, даже если любят своего ребенка.
— Но вы помиритесь?
— Нет, Алиса. Некоторые ссоры нельзя исправить.
Она не понимала. Смотрела на меня большими глазами, полными слез. Обнимала, просила вернуться домой. Каждый раз это разрывало мне сердце.
Но я был тверд. Некоторые вещи нельзя простить. Не потому, что я не способен на прощение, а потому, что некоторые поступки меняют человека навсегда.
Развод занял три месяца. Квартира осталась мне, так как я покупал ее до брака. Опеку над Алисой суд разделил: она жила с матерью, я получил щедрые права на встречи и участие в воспитании.
Ирка все еще надеялась, что я передумаю. Звонила, писала, пыталась поговорить. Я был вежлив, но сдержан. Обсуждал только вопросы, связанные с дочерью.
— Родион, неужели ты никогда не сможешь простить?
— Нет, Ирина. Никогда.
— Но почему? Я ведь призналась, раскаялась, сделала все, что ты просил!
Я посмотрел ей в глаза.
— Потому что есть вещи, которые нельзя исправить. Ты разрушила то, что мы строили семь лет. Я никогда не смогу снова доверять тебе. А без доверия нет любви.
— Но мы могли бы попробовать! Ради Алисы!
— Алиса заслуживает счастливых родителей. Даже если они не вместе. Я не буду жить во лжи, притворяясь, что все хорошо. Это будет нечестно по отношению к ней и к нам обоим.
Ирка плакала. Я оставался непреклонным.
***
Прошел год. Я наладил новую жизнь. Работа, друзья, встречи с дочерью. Начал встречаться с женщиной, которая уважала мои решения и понимала ситуацию.
Алиса привыкла к новому укладу. Два дома, два набора правил, две части жизни. Она была удивительно гибким ребенком.
Ира несколько раз пыталась вернуться, намекала на возможность примирения. Я всегда был тверд.
— Мы родители Алисы. Только это нас связывает теперь.
Иногда по ночам я думал: правильно ли поступил? Может, стоило дать второй шанс? Простить? Сохранить семью ради дочери?
Но потом вспоминал тот момент. Чужое имя в полусне. Сообщения в телефоне. Фотографии. Планы. И понимал: я поступил правильно. Внутренняя сила — это не только способность прощать, но и способность отстаивать свои принципы. Даже если это причиняет боль.
Жизнь продолжалась. Без Иры. Без обмана. С чистой совестью и сохраненным достоинством. Я не жалел о своем решении. Никогда.
