Максим застыл, словно громом пораженный. Время остановилось. Лиза… её улыбка озаряла комнату особенным светом – не наигранным, не показным, а той самой детской радостью, что когда-то заставляла его сердце замирать. Той самой, что появлялась на её лице, когда она наблюдала за его утренними ритуалами с бутербродами. До того, как между ними выросла стена из недомолвок и тяжёлого молчания.
Его губы словно окаменели. Ни намёка на ответную улыбку.
Звон. В ушах? В висках?
Лиза уловила перемену в его лице.
— Ты что, не рад? – её голос дрогнул.
Мысли метались как безумные. «Как это возможно?» «Чей?» «Почему?» – десятки вопросов рвались наружу, но все они застряли комом в горле.
— Это… как гром среди ясного неба, – выдавил он наконец.
Её глаза заискрились надеждой:
— Разве не волшебно?
«Волшебно?» Максим едва сдержал горький смешок. Какое уж тут волшебство, когда реальность била наотмашь: его приговор был подписан много лет назад. Врач тогда не оставил никаких иллюзий – болезнь в двадцать два перечеркнула все шансы стать отцом. Даже современные технологии бессильны.
Тогда Лиза крепко сжала его ладонь:
— Мы справимся. Вдвоём. Только ты и я.
И правда справлялись. Десять лет без попыток и надежд. Без бесконечных тестов и разочарований. Они стали теми, кто срывается в путешествия без оглядки, кто наслаждается поздними ужинами и смеётся над глупыми сериалами до утра.
А теперь…
Лиза что-то щебетала про врачей и сроки, но слова растворялись в звенящей пустоте. В голове билась единственная мысль: «Невозможно. Здесь что-то не так…»
Её пальцы невесомо коснулись его руки:
— Макс, ты точно в порядке?
— Да, – его голос прозвучал как чужой.
Она замерла на мгновение, будто почувствовав фальшь.
— Ладно… я пойду прилягу, – прошептала она и исчезла в спальне.
В голове Максима крутился безжалостный водоворот мыслей. «Жена беременна. Я бесплоден. Простая арифметика…» От этих размышлений к горлу подступала тошнота.
Утро встретило их неловким молчанием. Лиза порхала по кухне, напевая что-то себе под нос. Её изящные движения, такие родные и привычные, теперь казались чужими. Каждый жест вызывал болезненные вопросы.
— Ты сегодня как в воду опущенный, – она мягко коснулась его плеча, заправляя непослушную прядь за ухо.
Максим вздрогнул от прикосновения. Десять лет… Десять лет безграничного доверия рассыпались, как карточный домик.
— Не выспался, – буркнул он, избегая её взгляда.
— М-м-м… – протянула Лиза. – Я тоже. Эти гормональные качели – настоящее испытание!
«Гормональные качели…» – эхом отозвалось в его мыслях. «Чьи гормоны? Чей ребёнок?»
— Может, сходим вечером в кино? – Лиза присела рядом, положив руку на стол совсем близко к его ладони. – Давно никуда не выбирались…
«Давно…» – горько усмехнулся про себя Максим. «Интересно, как давно началось… это?»
— Прости, сегодня не могу, – его голос звучал глухо, будто из-под воды. – Много работы.
Лиза нахмурилась:
— Ты какой-то странный в последнее время. Что-то случилось?
«Случилось?» – хотелось закричать ему. «Да, чёрт возьми, случилось! Ты беременна, хотя это невозможно!»
Но вместо этого он только покачал головой:
— Всё нормально. Просто устал.
Она помолчала, разглядывая его лицо, потом тихо вздохнула:
— Ладно… Но знаешь, если захочешь поговорить – я всегда рядом.
«Рядом…» – эхом отозвалось в его душе. «Но насколько близко на самом деле?»
Дни тянулись как резина. Максим погрузился в работу с головой – только там, среди бесконечных отчётов и совещаний, он мог ненадолго забыть о терзающих его мыслях. Но вечера… Вечера превратились в пытку.
Лиза светилась. Буквально излучала счастье. Её глаза блестели, щёки розовели, а движения стали какими-то особенно плавными, будто она носила в себе драгоценный сосуд.
— Смотри, что я купила! – восторженно щебетала она, показывая крошечный жёлтый комбинезон. – Разве не чудесный?
Максим кивал, улыбался, но улыбка не достигала глаз. Внутри всё сжималось от боли и… ярости? Да, именно ярости – глухой, подспудной, готовой вырваться наружу в любой момент.
Однажды вечером он не выдержал:
— Лиз, помнишь тот день… когда мы узнали о моём диагнозе?
Она замерла, держа в руках недовязанный носочек:
— Конечно помню. Но зачем ворошить прошлое?
— Прошлое? – его голос дрогнул. – А может, настоящее?
Лиза медленно опустила вязание:
— Что ты имеешь в виду?
— Сама знаешь, – слова вырвались помимо воли, острые как бритва.
Повисла тяжёлая пауза. Где-то за окном проехала машина, мигнув фарами по стенам комнаты.
— Нет, – тихо, но твёрдо произнесла Лиза. – Не знаю. Объясни.
Максим резко встал, не в силах усидеть на месте:
— Как это возможно, Лиз? Как?! Ты же знаешь – у меня не может быть детей!
— Макс…
— Нет, постой! – он начал мерить шагами комнату. – Десять лет… Десять лет мы жили с этим. И вдруг – чудо?! Я не верю в чудеса, Лиза!
Она побледнела, но в глазах появился какой-то странный блеск:
— Значит… вот что ты обо мне думаешь?
В комнате повисла звенящая тишина. Максим остановился у окна, вцепившись побелевшими пальцами в подоконник. За стеклом мерцал ночной город – равнодушный к их драме, текущий своей жизнью.
— Я просто хочу правды, – выдавил он наконец.
Лиза медленно поднялась с кресла. Её лицо, обычно такое мягкое и открытое, вдруг стало жёстким, почти чужим:
— Правды? Хорошо. Вот она, твоя правда: я беременна. И это твой ребёнок.
— Невозможно! – он резко развернулся. – Ты же знаешь результаты анализов!
— Знаю, – её голос дрожал. – Но я также знаю, что за последние десять лет я не была с другим мужчиной. Никогда. Ни разу.
Максим горько усмехнулся:
— И как это объяснить?
— А ты позволил себе хоть на минуту поверить? – Лиза шагнула к нему. – Поверить, что иногда случаются чудеса? Что медицина может ошибаться?
— Брось, Лиз…
— Нет, это ты брось! – её глаза вспыхнули гневом. – Десять лет, Максим! Десять лет я любила тебя, поддерживала, была рядом. А ты… первая же необычная ситуация – и ты готов обвинить меня в измене?
Слёзы покатились по её щекам, но она даже не пыталась их вытереть:
— Знаешь что? Завтра мы идём к врачу. Вместе. И сделаем все необходимые тесты. Всё, что захочешь. Потому что мне нечего скрывать.
Она развернулась и быстро вышла из комнаты. Через секунду хлопнула дверь спальни.
Утро выдалось промозглым. Они сидели в приёмной клиники, не глядя друг на друга. Лиза нервно перебирала складки платья, Максим изучал трещины на кафельном полу. Между ними – пропасть размером в десять лет доверия.
— Максимов, проходите! – медсестра приветливо улыбнулась.
Кабинет врача казался неестественно ярким после полумрака коридора. Доктор Светлана Павловна – седовласая женщина с добрыми глазами – внимательно изучала их карты.
— Так-так… – она подняла взгляд. – Я помню ваш случай. И понимаю ваше беспокойство. Но знаете…
Она достала из папки свежие результаты обследования Лизы:
— За последние годы медицина значительно продвинулась вперёд. И мы обнаружили, что некоторые диагнозы, считавшиеся раньше абсолютными, таковыми не являются.
Максим подался вперёд:
— Что это значит?
— Это значит, – Светлана Павловна мягко улыбнулась, – что ваш старый диагноз требует пересмотра. Да, болезнь нанесла серьёзный урон, но организм молодой, он способен восстанавливаться. Особенно если есть благоприятные условия.
Лиза тихо всхлипнула. Максим почувствовал, как земля уходит из-под ног.
— Вы хотите сказать…
— Я хочу сказать, – доктор посмотрела на них поверх очков, – что эта беременность – ваша. Полностью естественная. Маленькое медицинское чудо, если хотите.
В кабинете повисла тишина. Максим медленно повернулся к Лизе. Её лицо было мокрым от слёз, но глаза… В них светилось то же счастье, что и в день, когда она сообщила ему новость.
— Прости… – прошептал он, протягивая руку.
Лиза крепко сжала его ладонь:
— Главное, что ты теперь веришь.
