Откуда большой черный пес появился в деревне, никто не знал. Он просто вышел из леса одним августовским вечером и сразу, будто знал, куда идет, направился ко двору бабы Маши…
Уселся у калитки и выжидающе смотрел на хозяйку из-под почти белых «бровей», пока та не сдалась:
— Ну, чего сидишь-то просто так? Заходи уж… Пользу приносить будешь, двор охранять, мне помогать. А я тебя за это кормить стану.
Пес словно этого и ждал. Вошел, обследовал участок и сел у ног бабы Маши.
— Ух, какой зверь серьезный! — одобрил сосед Иван Петрович собаку. — Черный, здоровый, да и еще пятна эти светлые на морде, словно вторая пара глаз… Помяни мое слово – ярчук это.
— И что это за чудо-юдо такое, ярчук твой? — заинтересовалась баба Маша.
— Полезный пес. Духовидец. Нечисть всякую распознает. От ведьм охраняет.
— Да ну тебя, Петрович! Все ты со своими суевериями. Какие ведьмы? Двадцать первый век на дворе, — отмахнулась баба Маша.
— А вот помяни мое слово… Ежели пес твой на кого зарычит, значит, недобрый это человек. А то и вовсе… нечисть! — Иван Петрович многозначительно поднял палец.
— Глупости говоришь. Хотя имя для пса ты мне подсказал годное. Будет Яром. И я очень надеюсь, что он на кого попало рычать не станет. А то проблем не оберешься! — сказала баба Маша.
*****
И Яр ее надежды оправдал. Вел себя спокойно, бабу Машу слушался. Золото, а не пес.
Так было до тех пор, пока баба Маша не взяла его с собой в магазин. Вот там-то и случился казус…
Яр как увидел продавщицу Зинаиду, так и слетел с катушек. Шерсть на загривке встала дыбом, зубы обнажились в утробном рыке.
А потом он залаял, разбрасывая слюну. Да так залаял, что баба Маша ухватила пса за ошейник и поволокла прочь из магазина.
— Ты чего же это творишь, зверюга?! — набросилась она на Яра. — Почто Зинку сожрать решил? Не ангел она, конечно, но уж точно не ведьма!
— А ты в этом уверена, Маша? — послышалось сзади.
Баба Маша оглянулась: Петрович! Стоит за спиной, ухмыляется. Его только и не хватало. Правда, Яр сразу успокоился, хвостом замахал, словно и не пытался минуту назад слопать местную продавщицу.
— Не знаю, чем она ему так не угодила, — вздохнула баба Маша. — Ушлая, конечно, баба. Почитай, половину мужиков своим самогоном споила.
Но, сам посуди, какая из Зинки ведьма? Большую часть жизни в городе прожила, сюда переехала, только потому что дом ей прабабка оставила. Сам же знаешь…
Да еще охламона этого, Серегу, с собой притащила. Несчастная она даже где-то…
— Тоже мне, несчастную нашла, — поморщился Петрович. — Змея! Серега ее самогон не пойми из какой дряни гонит. Он же и пахнет так, что аж с души воротит. А наши мужики пьют его да за добавкой возвращаются. Явно без колдовства не обошлось.
— Да какое колдовство? Пьянство обычное, бытовое.
— Ну не скажи… Бабы наши уже чего только не перепробовали. Даже к этой шарлатанке Изольде ходили, чтобы она их мужей от зеленого змия спасла. Не помогает…
И ведь пьют даже те, кто раньше и понюхать гнушался! Нечисто здесь дело. И Яр этому подтверждение.
— Может, у него бывший хозяин алкашом был. Вот пес до сих пор запах и не выносит. А у Зинки весь магазин ее самогонкой небось пропах. Мы-то не чуем, а у пса нос другой. Вот и беснуется.
— А вот посмотришь! — не стал спорить Петрович, полагая, что жизнь все расставит по местам.
И она расставила…
*****
Зинка и правда раньше была городской. Только вот в городе ее жизнь била нещадно.
Один раз замуж сходила – неудачно. Детей родить не получилось. Второй раз – тоже не очень. Муж оказался под стать самой Зинаиде. Лентяй, да еще и голодранец в придачу. Даже жилплощади своей нет.
Совсем плохо стало, когда Зинку в очередной раз с работы поперли за опоздания. Денег нет, Серегиных грошей едва на еду хватает. На съем жилплощади уже не остается.
Не к матери же жить идти, хоть и прописана там Зинаида. Но с мамой жить – врагу не пожелаешь. Живьем Зину съест и Серегой закусит.
В итоге влезли в долги. А отдавать-то и нечем… Тут как раз и померла в деревне прабабка Зинина – Люба. Тогда мать сказала Зинаиде:
— Оформляй-ка ты, Зинуля, свою часть квартиры на меня. Тогда я с долгами твоими разберусь. А ты шуруй в деревню.
Дом есть, работу, захочешь – найдешь. А не захочешь – сама виновата. Пора уже за ум браться, как-никак третий десяток перешагнула. Я тебя тащить не собираюсь…
Не очень-то хотелось Зинаиде в деревню. Но деваться некуда. Кроме матери, никто ей не поможет с долгами. На нынешнего мужа, Серегу, надежды никакой. Зинка его и терпит только потому, что одной быть совсем уж тошно.
Серега, кстати, переезд в деревню одобрил:
— Чего нам тут терять? А там воздух, грибы, ягоды. Я, может, шабашку какую найду. Да и тебя пристроим. В деревне и жизнь дешевле. Поехали, чего уж там.
Кстати, по приезде в деревню Серега быстро нашел себе работу по душе. Купил по дешевке у какого-то дачника самогонный аппарат. И занялся «делом». Из какой дряни только пойло свое не гнал.
Зинка тем временем в магазин местный устроилась. Повезло. Бывшая продавщица замуж вышла, да в город рванула.
Вот в этом самом магазине и стала Зинаида продавать из-под полы мужнину отраву. Думала, брать не будут. Но ведь брали. Да еще как! На ура.
Может, некапризные были местные забулдыги. А может быть, дело в ее заговоре…
Заговор она для мужниной самогонки придумала. Шутливый, конечно. Когда закрывала бутылки, нашептывала: «Вам отрава, деньги мне».
Хотя, конечно, всерьез не верила. Ну какая из нее, Зинки, колдунья?
*****
После того, как ее облаял черный пес бабы Маши, Зинка стояла за прилавком, пытаясь унять пляшущее от страха сердце – боялась она собак с детства.
Тут в магазин вошел Иван Петрович, старик желчный и недобрый. Так считала Зина.
— Ну что, ведьма? Вывел тебя пес на чистую воду?
— Вы брать что-нибудь будете? — мрачно спросила Зинка.
Ругаться со стариком не хотелось. Яду в нем больше, чем в любой гадюке.
— Буду. Не на тебя же посмотреть пришел, — проворчал старик. — А ты готовься, ведьма… Скоро конец твоей сытой жизни придет. Пес-то, он все чует. И как изгонять ведьм, знает. Ярчук он самый настоящий!
Зинаида мало что поняла из слов Ивана Петровича. Но почему-то испугалась: «Может, я и правда ведьма?»
А что, все может быть. У прабабки Любы дома столько странных вещей. И травки сушеные, и склянки разные, и даже книги старинные на непонятном языке.
Явно что-то мутила старушка. Только вот что? Узнать бы у кого…
А узнать и правда было сложно. Не сплетничали деревенские с Зиной. Знала она только, что жила баба Люба тихо, дружбы ни с кем не водила. Так и померла одна.
Заметили это местные не сразу. Через неделю только поняли, что давно старушку-затворницу никто не видел. Вот и пошли к ней домой.
Бабе Любе помочь уже ничем не смогли. Зато нашли записную книжку с адресами. Так на ее родню и вышли.
Вредный дед Петрович наверняка что-то знал. Может, оттого и невзлюбил Зинаиду. Ведьмой все время называл. Зина думала, что это просто ругательство такое у старика. Но, похоже, что-то большее он в это слово вкладывал…
*****
С этой печалью решила Зинаида наведаться к своей единственной приятельнице – гадалке Изольде.
Та тоже в прошлом городская, деловая. Вот и сложилось у них некое подобие дружбы. Деревенские-то бабы Зинку терпеть не могли. Еще бы – мужиков спаивает.
— Слушай, я, конечно, во всю эту чепуху не очень верю, — начала Зина, устроившись за столом Изольды и нервно поглаживая ее стеклянный шар, стоявший посередине. — Но сегодня, такое случилось…
Сначала меня пес бабы Маши облаял. Да так, что я чуть не поседела от ужаса. Потом мерзкий старикан Иван Петрович ведьмой обозвал…
Ты же у нас вроде со всякой мистикой дружишь? Вот и скажи мне, ведьма я или нет?
— Ты рабочий инструмент-то не лапай! — нахмурилась Изольда.
Зина поспешно убрала руки.
— Здесь и смотреть нечего: никакая ты не ведьма. Вот я – другое дело. У меня же и бабка колдунья, и прабабка ясновидящая, и прапрабабка – травница.
А ты – торговка самогоном. Вот и все. Собаки многие запах спиртного не переносят, а ты наверняка парами от Серегиного аппарата насквозь пропахла!
Зина немного обиделась, но от сердца отлегло. Не было у нее причин не доверять Изольде. Ведь недаром к ней все местные бабы ходят.
Гадает она им, травки всякие дает, зелья. Кому для здоровья, кому для любви. А в последнее время новое поветрие – лечат все местные бабы своих мужиков от алкоголизма.
Деньги к Изольде в карман рекой текут. И заслуга в этом, между прочим, Зинкина.
— Иди давай, Серега твой звонил уже. Потерял благоверную, — велела Изольда. — И дурью не майся.
Зинка облегченно выдохнула, встала из-за стола и домой поспешила. От переживаний у нее даже вопроса не возникло: чего это ее Сергей Изольде названивает…
*****
Когда Зинаида ушла, Изольда занервничала: «Пришла беда, откуда не ждали. А вдруг этот самый пес и в самом деле ярчук?»
Нашептала одна посетительница Изольде про Зинкину бабку. Говорила, будто колдовала старуха помаленьку. Может, этот пес и разглядел в Зинаиде ведьминскую кровь?
А ежели в ней разглядел, то и в Изольде разглядит! Например то, что она обычная шарлатанка! Лучше ему на глаза не попадаться…
Но не вышло. Пес в сопровождении бабы Маши сам явился к ней на порог:
— Изольдушка, ты мне тут сбор успокоительный давала. Очень уж душевная вещь. Только вот кончился. Я еще бы купила. Поможешь? — попросила баба Маша.
Пес тихо сидел у ее ног на крылечке и равнодушно изучал окрестности.
— Сейчас принесу, здесь пока со зверем своим подождите, — велела Изольда и только взялась за ручку двери, как за забором появился Иван Петрович.
Остановился, помахал рукой бабе Маше, а потом ухмыльнулся и сказал:
— Еще одну на чистую воду вывел. Молодец, Яр! Шарлатанка ты, Изольда, я всегда так и думал. Ярчук у тебя на крыльце сидит и в ус не дует.
Была бы ты настоящей ведьмой, лай бы уже на всю округу стоял. Эх ты, мошенница!
Старик сплюнул под ноги и поковылял дальше. А Изольда, пунцовая от стыда и злости, так и осталась стоять на крыльце. Напрочь позабыв о бабе Маше…
*****
Зинаида, пока шла до дому, много чего передумала. И устроила своему Сереге разнос, едва переступила порог:
— Не буду я больше твое пойло в магазине продавать. Хочешь, сам торгуй. Меня и так вся деревня уже ненавидит.
А сегодня еще собака облаяла. Наверное, оттого, что я насквозь твоей отравой пропахла. Ты же обещал, что работу найдешь. Шабашить будешь. А вместо этого людей травишь!
— Ишь, как ты заговорила, — глаза Сереги недобро сузились. — Подумаешь, собака ее облаяла. Подумаешь, местные с ней не дружат…
Да и не сдалась их дружба никому! Зато мой самогон деньги приносит. Раньше тратила – не брезговала. А тут чистенькой быть решила!
Ну и сиди тогда одна — упивайся своей праведностью. А я ухожу!
— Куда это? — опешила Зина.
— А ты думаешь, от тебя какая-то большая радость? Есть женщины и покрасивше. Да и не такие щепетильные. Изольда вон, например. Она у нас не такая идейная.
Деньги хорошие зарабатывает, да еще и самогон мой будет продавать заодно. Назовет каким-нибудь эликсиром здоровья и вперед!
— Проваливай! — Зина метнула в Серегу тарелку, но не попала.
Упав на табуретку, она закрыла лицо руками и разрыдалась.
— Ненормальная! — объявил Серега, хлопнул дверью и ушел.
Отплакавшись, Зинаида хотела было от обиды разнести его аппарат, да побоялась. Серега же его «кормильцем» называл, холил и лелеял больше самой Зинаиды.
Еще руки со злости за порчу имущества переломает. Пусть уж забирает свою чертову машину и живет с поганкой Изольдой, как хочет.
А она, Зина, честно жить попробует. Авось получится…
*****
Сперва Изольда обрадовалась, что Сергей наконец-то бросил свою малахольную Зинаиду и переехал к ней. Только вот радость была недолгой.
Дед Иван Петрович крепко напакостил: раззвонил по всей деревне, что никакая Изольда не колдунья. Мол, ярчук на нее даже ухом не повел.
«Ну ничего, — успокаивала себя Изольда. — Улягутся сплетни, а там у одной что-нибудь заболит, у другой муж на сторону глянет…
И прибегут, как миленькие: спаси, помоги! А пока Серегину самогонку продавать будем, проживем!»
Только вот с продажей самогонки тоже ничего не вышло. Первый же покупатель, решил тут же опробовать продукт, не отходя от кассы, и хлебнул на пороге прямо из бутылки. Хлебнул, перекосился весь и тут же сплюнул:
— Что за отрава у тебя, Серый? Раньше хороший же был! Не буду такую дрянь брать! Гони назад деньги!
Серега, во избежание скандала, деньги вернул, посетовал, что первый раз такого капризного забулдыгу видит, и стал ждать следующего покупателя.
Но и второй, и третий, и пятый брать у Серого самогон не стали. Плевались, ругались, возмущались: мол, раньше был хороший продукт, а этот невозможно ни пить, ни нюхать!
Приуныл Серега. Решил, что погорячился, уйдя от Зинаиды. Да чего уж теперь…
Промыкались они с Изольдой ровно полгода. Пока денежный ручеек окончательно не иссяк. А потом продали дом и уехали в неизвестном направлении.
А Зинаида осталась. Лучше ей стало жить без непутевого мужа. Да и с местными потихоньку подружилась. Почти со всеми. Один только Яр так и не принял Зинаиду до конца. Сожрать больше не пытался, но порыкивал.
— Эх, Зина, ты на ярчука не обижайся, — любил говорить дед Иван Петрович. — Хоть и приличной ты бабой стала, но есть в тебе ведьминская кровь.
Вот он ее и чувствует, тревожится. В любом случае все ведь хорошо сложилось. Мошенницу на чистую воду вывели, от мужика паршивого тебя избавили.
— Да я и не обижаюсь, — отвечала Зинаида. — Только все равно в ведьм всяких не верю. Наверное, еще просто запах Серегиной отравы до конца не выветрился.
Баба Маша согласно кивала, Иван Петрович хитро улыбался. А сама Зина ловила себя на мысли, что, может, стоит все-таки разобраться в непонятных книгах прабабки Любы.
А вдруг она, и правда, сумеет творить чудеса. Яр же что-то в ней разглядел…
