— Скажи, Максимка, а твой папа всегда так разговаривает с мамой? — Алина Петровна погладила внука по голове, стараясь, чтобы её голос звучал обыденно.
Семилетний мальчик замер, будто что-то обдумывая, и наконец кивнул:
— Да. А иногда и громче. Бабушка, почему у вас с дедушкой Колей не так? Он не кричит на тебя и не говорит, что ты всё делаешь неправильно.
Алина поджала губы. Всего три недели как она нашла дочь после двадцати лет разлуки, а уже видела, что в этой семье далеко не всё в порядке. Ирина, её единственная дочь, будто съёживалась каждый раз, когда муж заходил в комнату.
— Потому что люди могут любить по-разному, Максимка, — она пыталась подобрать слова, которые были бы понятны ребёнку. — Некоторые показывают свою любовь заботой, а другие…
В прихожей хлопнула дверь. Максим вздрогнул и соскочил с дивана.
— Папа вернулся, — шепнул он и побежал в свою комнату.
Алина поднялась с дивана. За двадцать лет в тайской тюрьме она научилась распознавать опасных людей с первого взгляда. И Виктор, муж её дочери, был именно таким — опасным, как затаившаяся кобра.
В коридоре раздался звон разбитого стекла и крик:
— Это что за бардак? Почему детские кроссовки посреди коридора? Ирина, ты вообще за ребёнком следишь или целый день в телефоне сидишь?
Алина глубоко вдохнула. В её времена, если мужчина кричал на жену, можно было только терпеть или уходить. Но после того, через что она прошла, мир уже никогда не будет прежним. Ни для неё, ни для окружающих.
— Виктор, — она вышла в коридор, улыбаясь, — детям свойственно разбрасывать вещи. А крик в этом доме вообще не нужен.
Он осёкся, будто не ожидал встретить сопротивление. Кого-то он ей напоминал. Такой же был у неё когда-то муж — Андрей, отец Ирины, который ради карьеры и положения не просто бросил её, но и отправил в ад.
— А вы вообще-то не у себя дома, — огрызнулся Виктор. — И не вам устанавливать правила в моей семье. У нас есть свои порядки.
— Это видно, — кивнула Алина. — А что насчёт порядка, когда жену не унижают при ребёнке? Такого у вас нет?
Ирина выглянула из кухни, её глаза расширились от ужаса:
— Мам, пожалуйста, не надо…
Виктор шагнул вперёд, нависая над Алиной:
— Вы договоритесь сейчас. У меня мать в своё время не лезла в наши дела, и вам не советую. Тем более вы всё равно скоро уедете.
— Посмотрим, — Алина не отступила ни на шаг. — Ирина, дорогая, ты не могла бы помочь Максиму с уроками? А мы с твоим мужем пообщаемся.
Она не собиралась отступать. Двадцать лет на зоне для иностранцев в Таиланде превратили её из беззащитной наивной девочки в женщину, которая знала, как постоять за себя. Но главное — за других.
В комнате Максима было тихо, и это беспокоило. Дети не должны замирать от страха, услышав шаги отца. Они не должны обращать внимание на непонятную взрослую ругань.
Их история началась в 1995 году. Время перемен, время надежд, время, когда казалось, что счастье возможно. Алина, двадцатипятилетняя студентка филфака, влюбилась в молодого преподавателя Андрея Олеговича. Он был сыном известного профессора Веры Михайловны — женщины властной и амбициозной, считавшей, что её сыну нужна достойная партия, а не «какая-то девочка из провинции».
Но они поженились вопреки всему, и через год родилась Ирина. Каждую свободную минуту Алина посвящала дочери. Свекровь не помогала, а только постоянно твердила, что Андрею нужно двигаться по карьерной лестнице, и молодая жена с ребёнком — не лучшее подспорье.
А потом была поездка в Таиланд — первый их совместный отпуск. Алина помнила своё счастье, солнце, океан, маленькую Ирину, строящую замки из песка. И арест в аэропорту. Из её сумки достали пакет с героином. В доли секунды вся жизнь пошла кувырком. Перепуганный Андрей отрёкся от неё, сказав, что не знал о наркотиках. Ни адвокатов, ни помощи от посольства — её будто бросили на самое дно.
Только спустя годы, уже в тюрьме, она узнала от сокамерницы, знавшей русский язык, что её подставили. Сама свекровь, Вера Михайловна, отвела Андрея в «нужные» места, познакомила с «нужными» людьми. Стоимость свободы от нежеланной невестки — двадцать лет чужой жизни. Бросить в аэропорту пару фраз на тайском, и дело сделано. А маленькая Ирина осталась расти с отцом и с новой мамой — Светланой, которую Вера Михайловна давно присмотрела для сына.
Двадцать лет Алина провела в аду. Научилась выживать, говорить по-тайски, стала лидером среди заключённых. А когда вышла на свободу в 2018 году, встретила Николая — русского эмигранта, который не испугался её прошлого. Он стал её опорой и поддержкой в попытках найти дочь.
И вот сейчас, когда она наконец нашла Ирину, оказалось, что история повторяется. Только теперь её дочь живёт с человеком, который превратил её жизнь в кошмар.
— Мне нужно с вами серьёзно поговорить, — сказала Алина, когда Ирина скрылась за дверью детской комнаты.
Виктор презрительно хмыкнул:
— Даже слушать не хочу. Вы появились из ниоткуда, рассказали какую-то бредовую историю про тайскую тюрьму. И теперь думаете, что имеете право лезть в нашу семью?
— Я не лезу. Я просто спрашиваю, зачем вы кричите на мою дочь?
— Потому что иначе она не понимает! — он повысил голос. — Я сколько раз объяснял ей, что нельзя разбрасывать вещи! У меня мать всегда держала дом в идеальном порядке, а она…
Алина прищурилась:
— А она что? Она не ваша мать? Или вы ждёте от неё беспрекословного подчинения? Думаете, если поорёте погромче, она станет идеальной женой?
— Не ваше дело, — Виктор шагнул вперёд, сжимая кулаки. — У нас всё было нормально, пока не появились вы со своими…
— С правдой, Виктор. Я пришла с правдой. Которую Ирина заслуживает знать. Я её мать, и она имеет право знать, что меня подставили, что её отец — предатель, и что её нынешняя жизнь — следствие всего этого.
— Меня не интересуют ваши семейные драмы, — отрезал Виктор. — Единственное, что я знаю — у моей жены никогда не было матери, и ей не нужна мать, которая просидела двадцать лет в тайской тюрьме. А теперь извините, я хочу поужинать.
Он задел её плечом, проходя на кухню. Алина глубоко вдохнула. В тюрьме она научилась сдерживать гнев. Там это был вопрос выживания. Но сейчас выживание её семьи зависело от того, сможет ли она действовать.
Она вошла следом за Виктором на кухню. Ирина быстро накрывала на стол, её движения были нервными.
— Ты сегодня не с нами? — спросила она Алину, старательно избегая смотреть на мужа.
— Поужинаю позже, — Алина улыбнулась. — Мне нужно позвонить Коле. Он волнуется.
Ирина кивнула, явно с облегчением. Не хотела конфликта за столом. Боялась новой стычки. И это было так знакомо Алине — это постоянное чувство страха, ожидание взрыва, попытки угодить, лишь бы не вызвать гнев.
Она вышла из кухни и прошла в гостевую комнату. Обстановка здесь была минималистичная — диван, тумбочка, стол. Отсюда был виден кусочек кухни через приоткрытую дверь. Ирина что-то подавала мужу, и Алина видела, как напряжена её спина.
Телефон в руке завибрировал. Николай.
— Привет, родная, — его голос был тёплым, как всегда. — Как у вас там дела?
— Николай, — она понизила голос. — Всё хуже, чем я думала. Этот Виктор… он не просто грубиян. Он домашний тиран. Ирина запугана. Максим сжимается каждый раз, когда слышит его шаги.
— Ты поговорила с ней?
— Пыталась. Но она постоянно уходит от разговора. Боится, что я снова исчезну, если начну вмешиваться. Считает, что это пошатнёт её брак, — Алина вздохнула. — Но что это за брак такой, если в нём нет уважения?
— А как внук?
— Максим… он чудесный мальчик. Умный, наблюдательный. Но уже сейчас видит, что в семье что-то не так. Знаешь, что он меня спросил сегодня? Почему ты не кричишь на меня, как его папа на маму.
В трубке повисла тишина.
— Алина, — наконец сказал Николай. — Что ты планируешь делать?
— Не знаю пока. Но я не могу оставить их так. Не после всего, через что прошла сама.
— Только будь осторожна. Такие, как этот Виктор, могут быть непредсказуемыми.
— Ты меня плохо знаешь, дорогой, — она невесело усмехнулась. — В Бангкоке я научилась справляться с людьми похуже.
С кухни донёсся звон разбитой посуды и крик Виктора:
— Вечно ты всё из рук роняешь! Никакой пользы от тебя!
— Мне пора, — быстро сказала Алина. — Перезвоню.
Она не ворвалась на кухню сразу. Сначала заглянула в детскую. Максим сидел на кровати с закрытой дверью, закрыв уши руками.
— Максимка, ты чего? — она присела рядом.
— Папа опять ругается, — мальчик убрал руки и посмотрел на неё. — Бабушка, а ты можешь его тоже воспитать? Как вчера, когда он пытался отобрать у мамы телефон, а ты сказала, что это ненормально?
Алина замерла. Внук просил её вмешаться. Защитить его мать.
— Как ты думаешь, твоя мама хочет, чтобы я это сделала?
— Не знаю, — Максим покачал головой. — Она всегда говорит, что всё нормально и так все живут.
— А ты знаешь, что это не так. Потому что видишь меня и дедушку Колю.
Максим кивнул:
— Когда мы были у вас в воскресенье, дедушка всё время улыбался маме. И вы не кричали друг на друга. И даже когда он не согласился с тобой насчёт какой-то книжки, всё равно не ругался.
С кухни донёсся ещё один крик, потом плач Ирины и звук удара. Алина вскочила:
— Сиди здесь, — она указала на Максима. — Не выходи, что бы ни случилось.
Когда она вошла на кухню, Виктор стоял над Ириной, которая сжалась у стены, держась за щёку.
— Это что здесь происходит? — голос Алины звенел от гнева.
— Не ваше дело, — огрызнулся Виктор, но она уловила в его глазах тень неуверенности. — Выйдите и закройте дверь.
— Ирина, — Алина проигнорировала его. — Ты в порядке?
Дочь подняла на неё заплаканные глаза:
— Всё хорошо, мам. Правда. Я просто уронила тарелку, а Витя…
— А Витя что? Решил тебя ударить за разбитую посуду? — Алина шагнула вперёд. — Детский сад, честное слово. Сильный мужчина бьёт слабую женщину. За посуду.
— Я вас сейчас выставлю из квартиры, — Виктор стал надвигаться на неё. — Вы тут не хозяйка. Вы вообще никто. Двадцать лет вас не было, а теперь решили права качать?
— Права? — Алина оскалилась. — Какие права, Виктор? Право моей дочери на жизнь без унижений? Право моего внука расти в нормальной семье, где отец не обращается с матерью как с грязью?
Ирина тихо всхлипывала у стены:
— Мама, пожалуйста, не надо… Ты же скоро уедешь, а мне здесь жить.
— Вот именно, — торжествующе заявил Виктор. — Слышали? Ей здесь жить. Так что не лезьте в наши дела.
Алина медленно повернулась к дочери:
— Ирина, сколько ещё это будет продолжаться? Сегодня он бьёт тебя за разбитую тарелку. Завтра за то, что суп не по вкусу. А что будет с Максимом, когда он подрастёт и начнёт заступаться за тебя?
— Послушайте, вы, — Виктор шагнул к ней, схватил за плечо.
Движение Алины было молниеносным. Она перехватила его руку, вывернула и с силой впечатала его лицом в стену.
— Я знаю семнадцать способов убить человека голыми руками. Тайская тюрьма научила, — прошипела она ему в ухо. — И я знаю тысячу способов заставить мужчину уважать женщину. Ты ударил мою дочь. При моём внуке. В моём присутствии. Думаешь, это нормально?
Виктор дёрнулся, но Алина только усилила хватку.
— Мама! — закричала Ирина. — Что ты делаешь?
— То, что должна была сделать давно. Виктор, послушай меня внимательно. Я не уеду, пока не буду уверена, что с моей семьёй всё в порядке. А сейчас у них не всё в порядке, потому что рядом с ними живёт мужчина, который считает нормальным кричать и поднимать руку на женщину.
Она отпустила его и отошла на шаг. Виктор медленно повернулся, растирая запястье:
— Я вас засужу. Это было нападение.
— Валяй, — Алина скрестила руки на груди. — Давай вызывай полицию. Будем объяснять, откуда у Ирины разбитая губа и синяки. Будем проходить экспертизу. Максим расскажет, как ты обращаешься с его мамой. Ты этого хочешь?
Ирина бросилась между ними:
— Прекратите оба! Максим может услышать.
— Уже услышал, — раздался детский голос от двери. — Бабушка, ты правда умеешь… ну, это? — он изобразил боевую стойку.
Алина улыбнулась:
— Кое-что умею, Максимка. Но это не для детей.
Виктор молча вышел из кухни, громко хлопнув дверью. Через минуту хлопнула и входная дверь квартиры.
Ирина опустилась на стул:
— Зачем ты это сделала? Теперь всё станет только хуже.
— Нет, милая, — Алина присела рядом, взяла её за руку. — Хуже уже не будет. Потому что теперь он знает — у тебя есть защита. У вас обоих.
— Но ты же не можешь вечно быть рядом. У тебя своя жизнь, а Виктор никуда не денется. Он отец Максима.
— Знаешь, что я поняла за эти годы? Что выход есть всегда. Даже из тайской тюрьмы, — Алина заправила выбившуюся прядь за ухо дочери. — Я слишком долго не могла защитить тебя. Не позволю, чтобы это продолжалось.
— Мамочка, — Максим вскарабкался к Ирине на колени. — А мы можем к бабушке и дедушке переехать? Я не хочу, чтобы папа на тебя кричал. И я не хочу быть таким, как он, когда вырасту.
Алина молча наблюдала за лицом дочери. Видела, как в её глазах борются страх и надежда. Двадцать лет Ирина жила сначала с отцом, который предал её мать, потом с мачехой, которая её не любила, теперь с мужем, который её унижал.
А всё потому, что однажды Вера Михайловна решила, что провинциалка Алина — не пара для её сына.
— Не нужно решать сейчас, — мягко сказала Алина. — Давайте вместе подумаем, хорошо?
Три месяца спустя Алина стояла у окна своего дома, наблюдая, как Николай показывает Максиму, как правильно держать удочку. Мальчик смеялся, его глаза сияли. Рядом сидела Ирина, делая зарисовки в альбоме. Она начала рисовать снова — впервые за много лет.
Дом Алины и Николая оказался достаточно просторным, чтобы вместить дочь и внука. Виктор сначала грозился судами и полицией, но как-то быстро сник, когда Алина показала ему все материалы, которые она собрала — фотографии синяков Ирины, записи разговоров, свидетельские показания соседей.
Она знала, что их история ещё не закончена. Впереди были развод, раздел имущества, определение порядка общения Виктора с сыном. Но главное было сделано — Ирина и Максим были в безопасности.
Николай помахал ей из сада, показывая пойманную рыбу. Алина улыбнулась и помахала в ответ. Двадцать лет назад тайская тюрьма казалась ей концом жизни. Но даже в самые тёмные дни она не переставала надеяться, что однажды найдёт свою дочь.
Иногда приходится пройти через ад, чтобы спасти тех, кого любишь. Иногда нужно потерять всё, чтобы обрести самое важное. А иногда бабушке из Таиланда приходится преподать урок домашнему тирану, чтобы её семья наконец обрела покой.
