Нина сидела на диване, поджав ноги и окружённая журналами и глянцевыми каталогами свадебных платьев. За окном октябрь был тусклый, на улице метался дождик, а вот в её душе было светло и радостно. До свадьбы всего два месяца! Она переворачивала страницы, останавливаясь то на одном, то на другом платье, словно выбирая не просто наряд, а целый кусочек своей жизни.
— Может, вот это? — спросила Нина, поднося журнал поближе к экрану монитора. — Это не слишком вычурно, как думаешь?
— По мне так идеально! — воскликнула Маша через видеозвонок, одновременно что-то печатая на клавиатуре. — А Ваня уже видел?
— Ты что! — Нина рассмеялась, быстро закрывая журнал. — Говорят, жениху нельзя видеть платье до свадьбы. Плохая примета, это как-то по-старинному.
Она встала с дивана, стряхивая с мягких брюк домашнего костюма. Маша что-то говорила о стилисте, но мысли Нины уже были где-то далеко. Вот уже почти год она с Ваней, и это её первые серьёзные отношения. Всё продумано, всё надёжно. Никаких тебе рок-музыкантов с бесконечными долгами, никаких художников-бунтарей, которые не знают, что такое зарплата. Ваня — инженер, работает в строительной компании, зарабатывает прилично, и у него есть планы. Это так спокойно, так предсказуемо, что Нина даже не знала, как к этому относиться.
— Нина! — Маша вернула её к реальности. — Ты меня вообще слышишь? Когда ты к стилисту записалась?
— Ой, извини, задумалась, — Нина потерла переносицу. — В следующий четверг, вечером.
Когда звонок закончился, Нина опять погрузилась в свои мысли о родителях Вани. В последний раз, когда они встречались, Маргарита Павловна, её свекровь, снова не упустила возможности сделать колкое замечание.
— Котлетки, дорогая, нужно делать с любовью, — сказала свекровь, отставляя тарелку в сторону. — Мой Ванечка любит их более сочными.
— В следующий раз обязательно учту, — Нина попыталась улыбнуться, но скулы свело от напряжения.
— А хлеб где испекла? — спросила Маргарита Павловна, осматривая стол.
— Я купила в пекарне… — начала Нина, но свекровь уже покачала головой, молча выражая всё, что нужно было сказать.
— Ванечке нравится домашний хлеб. Я всегда пеку сама.
Ваня, как всегда, не вмешивался. Он только улыбался, как будто всё это — какая-то невинная шутка, а не постоянные уколы в сторону Нины. Только один раз, когда Маргарита Павловна вела себя особенно грубо, Ваня положил руку на её запястье и сказал:
— Мам, хватит, ладно?
Но в этом не было ни уверенности, ни силы. Как-то это всё было неубедительно.
Впрочем, родители Вани жили в деревне, почти три часа езды от города. Они приезжали редко, и Нина старалась об этом не думать — в конце концов, она выходит замуж за Ваню, а не за его родителей.
Сам Ваня тоже иногда бросал странные фразы о том, что родителям в деревне скучно, что их надо бы как-то отсюда забрать. Нина воспринимала это как обычные сыновние переживания. Но вот сейчас… Звук ключа в замке заставил её встрепенуться.
— Малыш, я дома! — Ваня вошёл в квартиру с пакетом в руках. Его русые волосы были мокрыми от дождя, а на лице играла довольная улыбка. — Я купил то вино, о котором ты говорила!
Нина подскочила, помогая ему снять куртку.
— Что празднуем?
— Ничего, просто захотел тебя порадовать.
Вечер был идеальным. Они пили вино, смотрели комедию, смеялись. Ваня рассказывал о работе, строил планы на будущее, и всё было как будто прекрасно. Почти.
— Кстати, — как бы невзначай бросил Ваня, когда фильм подошёл к концу, — звонил отец. Говорит, что мама в деревне совсем загрустила.
— Может, им к врачу обратиться? — предложила Нина, устраиваясь удобнее на диване. — Сейчас есть отличные препараты от депрессии.
— При чём тут депрессия? — Ваня поднял брови. — Им просто скучно. Соседи разъехались, магазин закрыли… Всё сложнее становится.
— Может, они переедут в районный центр? Там больше возможностей, — предложила Нина.
— Ага, а жить на что? — парировал Ваня, допивая вино. — У них пенсия небольшая.
— Ты же им помогаешь, — заметила Нина.
— Да, но… — Ваня замолчал, глядя в окно. Потом странно улыбнулся и сказал: — Слушай, хорошо, что у тебя такая большая квартира! Одну комнату займут мои родители, а то им совсем уже невыносимо жить в деревне!
Нина замерла, как будто её окатило ледяным душем. Она не могла поверить своим ушам. В голове будто что-то отозвалось, но не складывалось в осмысленную картину, как в каком-то кошмаре, когда ты бежишь, а ноги не слушаются. Всё вокруг было как-то и знакомо, и в то же время совершенно чуждо.
— Ты серьезно? — Нина едва выдавила из себя смешок, который скорее походил на нервное дрожание.
— А что такого? — Ваня, спокойно потягивая вино, посмотрел на неё, как на не понимающего ребёнка. — Они переживают, ты ведь знаешь. Надо помочь, вот и всё. Ты не против, правда? — добавил он, словно говорил о каком-то простом и понятном деле, например, о походе в магазин.
— Ваня, — Нина поставила бокал с вином на стол, его стеклянный звон отозвался в комнате. — Мы даже не обсуждали это. Ты понимаешь? Я говорю про переезд. Мы вообще не говорили об этом.
— Ну, рабочую комнату можно и на кухню переместить, — предложил Ваня, как будто речь шла о простом решении, наподобие того, как бы передвинуть цветочный горшок с одного окна на другое.
— Ваня, — Нина почувствовала, как по спине побежали мурашки, — ты вообще что-нибудь спросил у меня? Или просто решил всё сам? Я, между прочим, тоже человек!
— Ну а что такого? — Ваня посмотрел на неё как-то недоуменно. — Это мои родители. Ты что, против, чтобы я помогал им?
Нина почувствовала, как её сердце ёкнуло. Неужели он всерьёз так считает? Как это возможно? Разве так бывает? Это была не просто какая-то бытовая мелочь. Это касалось их жизни, их отношений. И Ваня ни разу не подумал о её мнении.
— Это моя квартира, — тихо, но твёрдо произнесла Нина, поднимаясь с кресла и поворачиваясь к нему. — Я купила её на свои деньги. Ты понимаешь, что это значит? На свои!
— А что, ты не понимаешь, что семья — это всё общее? — Ваня отвернулся, складывая руки на груди. — Я думал, ты этого понимаешь.
Нина почувствовала, как внутри что-то сжалось. Она не могла поверить, что он так легко сказал это. Семья — это не просто понятие. Это не то, что можно взять и предложить как готовое решение. Семья — это сложно.
— Слушай, может, мы снимем им квартиру неподалёку? Я могу помочь с оплатой первых месяцев. Но переезд в мою квартиру… Это слишком, — Нина пыталась найти какое-то разумное решение.
— Зачем снимать квартиру? У тебя есть своя! — Ваня, взорвавшись, бросил пульт от телевизора на диван. — Я не понимаю, в чём проблема!
— Проблема в том, что ты даже не спросил меня! — Нина почувствовала, как злость выходит из-под контроля. — Ты всё решил за нас обоих. Ты что, думаешь, что можно так просто… — она не договорила, но её взгляд был точен, как нож.
— Ты что, не понимаешь? Это мои родители! Я же предупредил тебя! Разве этого недостаточно? — Ваня вскочил с места, его лицо покраснело.
— Ваня, — Нина сделала глубокий вдох, стараясь успокоиться. — Это моя квартира, и я не собираюсь превращать её в гостиницу для твоих родителей. Если бы ты хотя бы спросил меня…
— Ты же всегда говоришь, что я должен помогать своей семье! — Ваня злобно стиснул зубы, его взгляд был как нож, готовый вот-вот прорезать её.
Нина молчала, понимая, что этого разговора не избежать. Они не были женаты, а он уже решал за неё. Это было больше, чем просто переезд.
— Ты сейчас серьёзно? — спросила Нина, глядя ему в глаза. — Ты ставишь наши отношения на карту из-за этого?
Ваня молчал, его лицо потемнело. Он отвернулся, но Нина уже почувствовала, что всё кончено. Она не могла больше молчать. Всё, что происходило, было просто… нечестно. Никаких разговоров, никаких обсуждений.
— Я пойду в спальню, — сказала она сдержанно, отрываясь от дивана.
— Куда ты пойдешь? — Ваня схватил её за запястье, удерживая её на месте. — Мы должны всё решить сейчас.
Сначала Нина подумала, что это всего лишь резкое движение, моментальная агрессия. Но когда Ваня не отпустил её, когда его хватка стала сильной, она почувствовала, как сердце застыло. Кто это перед ней? Где тот Ваня, которого она знала? Неужели она не замечала этого раньше?
— Отпусти меня, — тихо сказала она.
— Нет, — заявил Ваня, не отступая. — Мы решаем это сейчас.
— Либо ты отпускаешь меня, либо я вызываю полицию, — Нина не сомневалась в своих словах. Её глаза не отводились, хотя внутри всё дрожало.
Молчание затянулось, и в конце концов Ваня отступил. Он отпустил её руку с раздражённым, но в то же время извиняющимся видом.
— Извини, — буркнул он, отходя в сторону.
Нина почувствовала, как в груди растет обида. Она не могла понять: этот человек действительно не осознает, что только что произошло? Он схватил её, причинил боль, а теперь ведет себя так, будто он — жертва ситуации? Его поведение было настолько чуждым, что она едва могла в это поверить.
— Я пойду спать, — сказала Нина, сдерживая дрожь в голосе. — Нам обоим нужно немного остыть.
— Ага, — Ваня без всякого сожаления плюхнулся обратно на диван, снова включив телевизор, громко прибавив звук, как будто пытался заглушить всё вокруг.
Дни после того вечера стали странным, напряжённым перемирием. Они вели себя как два чужих человека, вежливо, но холодно. Разговоры сводились к мелочам — «Хлеб закончился», «Я опоздаю», «Машу вызвали к врачу». О родителях и свадьбе — ни слова.
Через несколько дней, когда Ваня ушел на работу, Нина услышала звонок телефона. На экране высветился номер Маргариты Павловны. Нина сделала глубокий вдох, настроившись на разговор, и ответила.
— Доброе утро.
— Добрым оно не будет! — голос свекрови звучал остро, как резкий удар хлыста. — Я слышала, ты не хочешь нас принимать! Ну ничего, мы и так поживём, раз уж Ваня всё решил.
Нина замерла. Словно весь мир сжался в маленькую точку, и перед глазами поплыло пространство. Разве это возможно? Он уже всё решил, даже не посоветовавшись с ней?
— Маргарита Павловна, мы с Ваней ещё обсуждаем этот вопрос…
— Что тут обсуждать? — перебила свекровь. — Сын сказал, что мы переезжаем через две недели. Николай уже договорился насчёт грузовика для мебели.
Нина почувствовала, как комната словно покачнулась перед глазами. Это просто не укладывалось в голове. Он уже назначил дату? Не сказав ни слова?
— Маргарита Павловна, извините, мне нужно срочно позвонить, — её голос сорвался, но она поспешно завершила разговор, бросив трубку.
Сердце билось в груди так, как если бы она только что бежала марафон. Руки дрожали, когда она набирала номер Вани. Он не отвечал. Конечно, у него совещание. Нина быстро написала сообщение: «Звонила твоя мама. Сказала, что вы уже всё решили насчёт переезда. Нам нужно поговорить сегодня».
Ответ пришел лишь через несколько часов: «Да, вечером поговорим».
Весь день тянулся, как в тумане. Нина пыталась сосредоточиться на работе, но мысли всё время возвращались к предстоящему разговору. Когда Ваня вернулся домой, она уже ждала его, решительная и собранная.
— Привет, — сказал Ваня, выглядя усталым, но спокойным. — Давай поговорим.
— Давай, — Нина указала на кресло напротив. — Твоя мама сказала, что вы уже назначили дату переезда. Это правда?
— Ну, я так примерно наметил, — Ваня пожал плечами, не глядя ей в глаза. — Чего тут тянуть-то?
— Ваня, — Нина глубоко вздохнула, стараясь говорить спокойно, — я хочу, чтобы ты меня услышал. Это моя квартира. Мои границы. И я не готова жить с твоими родителями.
— Тебе что, жалко одной комнаты?! — Ваня раздражённо взмахнул рукой. — У тебя три! Неужели мои родители не заслуживают хотя бы угла?
— Дело не в комнате, — Нина покачала головой. — Дело в том, что ты принимаешь решения, не считаясь со мной. Ты уже второй раз ставишь меня перед фактом. Сначала говоришь, что родители переезжают, а теперь назначаешь дату. А моё мнение тебя не волнует.
— Потому что твоё мнение эгоистичное! — Ваня вскочил с места. — Я думал, ты добрая, заботливая, а оказалось…
— Что оказалось? — Нина тоже встала, ощущая, как по её телу проходит дрожь. — Что я хочу, чтобы со мной считались? Это называется самоуважением, Ваня.
— Нет, это называется эгоизмом! — Ваня сжал кулаки, его лицо покраснело.
Нина стояла, наблюдая, как он пытается себя оправдать. Но её не волновали его слова. Она видела перед собой человека, с которым не могла больше быть. В этот момент всё встало на свои места.
— Знаешь, Ваня, я долго думала эти дни, — Нина медленно сняла с пальца помолвочное кольцо. — И поняла, что не готова выходить замуж за человека, который не уважает мои мнения.
Ваня смотрел на кольцо в её руке, не моргая, как будто оно было его последней надеждой.
— Ты что… Ты отменяешь свадьбу?
— Да, — коротко ответила Нина.
— Из-за какой-то ерунды? — Ваня выглядел искренне озадаченным. — Из-за того, что я хочу помочь своим родителям?
— Не из-за этого, — Нина покачала головой. — А из-за того, как ты это делаешь. Забирай кольцо.
Он замер, не понимая. Никакой реакции. Простой шок.
— Ты не можешь просто взять и отменить всё, — наконец сказал он.
— Могу, — твёрдо ответила Нина. — И отменяю.
Она оставила кольцо на столе и вышла. Часом позже, когда она вернулась в гостиную, Ваня всё ещё сидел на диване, но в его глазах уже пылал гнев.
— Значит так, да? — выдохнул он, сквозь зубы. — Просто выставляешь меня на улицу?
— Ваня, это не месть, — устало ответила Нина. — Просто я поняла, что мы с тобой смотрим на отношения по-разному. И лучше разойтись сейчас, чем мучить друг друга потом.
Ваня вскочил, вырвал чемодан из её рук.
— Пожалеешь, — сказал он, метя взглядом её спокойное лицо. — Поймёшь, что потеряла.
Когда дверь закрылась за Ваней, Нина села на пол и заплакала. Но не от боли, а от усталости. Удивительно, как твёрдо она знала, что поступила правильно. Она плакала не потому, что потеряла его, а потому, что всё это было как ком — сжалось за пару дней, и пришлось отменить столько планов: ресторан, платье, фотографа… Но почему-то это не пугало.
Телефон зазвонил, когда на улице уже темнело. Маргарита Павловна.
— Да, слушаю, — Нина постаралась, чтобы голос звучал ровно, хотя внутри всё горело.
— Что ты наделала?! — свекровь кричала так, что Нина почти почувствовала её дыхание. — Ваня всё рассказал! Ты что, совсем без сердца? Выгнала его из-за какой-то ерунды?!
— Маргарита Павловна…
— Молчи! Мой сын любил тебя, а ты… Ты жадная, ты эгоистка! Разрушила семью!
Нина держала трубку, но не реагировала. Злилась, но в то же время чувствовала какое-то странное спокойствие, которое удивляло. Когда свекровь наконец выдохлась, Нина произнесла:
— Я не разрушила семью. Я её не создавалa. Всего доброго.
И повесила трубку.
Следующие дни прошли в хлопотах. Нужно было отменить заказ в ресторане, предупредить гостей, разобраться с платьем… Но с каждым решённым вопросом Нина чувствовала, как с плеч падает невидимый груз. Легче, чем раньше, хотя ситуация оставалась нелегкой.
Через неделю Нина встретилась с Машей в кафе. Подруга внимательно смотрела на неё, переживая.
— Как ты? — спросила она, глядя на Нину с тревогой.
— Знаешь, — Нина помешала кофе и задумалась, — мне легко. Я думала, буду страдать, переживать. Но вместо этого я чувствую… свободу.
— Не жалеешь?
— Ни секунды, — Нина улыбнулась. — Я поняла кое-что важное, Маш. Лучше быть одной в своей квартире, чем с нахлебниками, которых даже не звала.
— Хорошо, что ты вовремя разглядела его настоящую суть.
— Да, — кивнула Нина. — Представляешь, что было бы, если бы мы поженились? А так… у меня вся жизнь впереди. И я точно знаю: больше никогда не позволю никому решать за меня.
Солнечные лучи скользили по осенним улицам. Нина посмотрела в окно и почувствовала, как внутри всё стало на свои места. Она поняла, что впервые за долгое время дышит спокойно, свободно. Без страха, без сомнений. И это было не конец, а только начало. Начало жизни, в которой она научилась ценить себя.
