Звонок раздался в самое неподходящее время — Марина Ивановна как раз собиралась на встречу с подругами. Новая блузка удачно скрывала возрастные особенности фигуры, а туфли, купленные в прошлом месяце, так и просились на выход. Она потянулась к телефону, бросив взгляд на настенные часы. Три часа дня — странное время для звонков.
— Бабушка? — детский голос в трубке звучал неуверенно.
— Данечка? Что случилось, зайчик? — Марина сразу узнала старшего внука.
— Мы кушать хотим, а мама спит, и я не могу её разбудить, — в голосе восьмилетнего мальчика слышалась растерянность. — И Кирюша плачет…
Марина застыла с телефоном в руке. В голове мелькнула догадка, от которой внутри всё сжалось.
— Давно мама спит?
— Со вчера, — ответил мальчик. — Я макароны сварил, но они кончились.
Марина вздрогнула. Со вчера? А ведь Михаил говорил, что Елена снова начала «срываться», но она отмахнулась тогда — мало ли что бывает у молодых. Сама в своё время не без греха была: то на танцы сбежит, то с подругами засидится. Да и Миша вечно драматизирует…
— Данечка, солнышко, я сейчас приеду. Жди меня, хорошо? Найди что-нибудь почитать Кирюше, чтобы он не плакал.
Захлопнув телефон, Марина скинула туфли и метнулась к шкафу за удобными мокасинами. Встреча с подругами подождёт. Натягивая старую куртку, она на секунду замерла перед зеркалом. В отражении она увидела не просто пятидесятипятилетнюю женщину, а внезапно постаревшую мать, которая много лет убегала от реальности.
Такси довезло её до окраины города за двадцать минут. Хрущёвки здесь сменялись унылыми девятиэтажками, серыми от времени и равнодушия. В одной из таких и жил её старший сын со своей семьёй.
Дверь открыл Данечка — худой, с пронзительными голубыми глазами, как у отца. Сразу за ним, держась за брата, стоял четырёхлетний Кирюша с заплаканным лицом.
— Где мама? — спросила Марина, переступая порог.
Даня молча указал на закрытую дверь спальни. Квартира встретила Марину спёртым воздухом и беспорядком: разбросанные вещи, немытая посуда, пустые бутылки в углу кухни.
— Вы голодные? — спросила она, обнимая внуков.
— Да, — кивнул Даня. — Я Кирюшке дал последний банан утром.
— А мама вообще вставала сегодня?
— Вставала в туалет. Я слышал.
Марина сглотнула комок в горле. Пройдя на кухню, она открыла холодильник — пусто, если не считать заветренного куска сыра и пакета кефира с истёкшим сроком годности.
— Так, — решительно сказала она, закрывая холодильник. — Сейчас мы с вами поедем ко мне. А потом я вернусь и поговорю с вашей мамой.
— А папа когда приедет? — спросил Кирюша, теребя рукав бабушкиной кофты.
— Через неделю, солнышко. Он же на вахте, помнишь?
Марина чувствовала, как внутри нарастает волна гнева. Михаил уже не первый год работал вахтовым методом — месяц там, неделя дома. Хорошие деньги, но какой ценой? И как Елена могла так опуститься? Ведь дети… Как можно бросить детей?
Через полчаса они уже были у Марины. Быстро разогрев замороженные пельмени, она смотрела, как внуки жадно едят, и чувствовала, как что-то внутри неё ломается и перестраивается.
— Мам, ты чего трубку не берёшь? — на пороге появился Николай, младший сын. Длинный, худой, в потёртых джинсах и футболке с принтом какой-то рок-группы. — О, племяши? Привет, шкеты!
— Коля, у нас проблемы, — тихо сказала Марина.
— Какие ещё проблемы? — беспечно отмахнулся Николай, открывая холодильник. — У меня, кстати, тоже проблемы — Витёк подвёл с подработкой, а у меня завтра долг отдавать.
Марина почувствовала, как её терпение лопается, словно перетянутая струна.
— У твоего брата жена спивается! — прошипела она, кивая на детей. — А ты всё о своих копейках! Тридцать два года, а ума как не было, так и нет!
Николай замер с куском колбасы в руке.
— Чего это ты завелась? Лена? Да ладно, она просто иногда расслабляется…
— Расслабляется?! — Марина повысила голос, но тут же осеклась, взглянув на внуков. — Дети сутки не ели! Она в отключке лежит, а в доме хоть шаром покати!
Николай пожал плечами:
— А чего ты от меня хочешь?
— Ничего, — устало ответила Марина. — Совершенно ничего.
Вечером, уложив детей спать в своей спальне, Марина набрала номер сестры. Не то чтобы они были близки — Светлана всегда осуждала её легкомысленное отношение к жизни, а Марина злилась на сестринские поучения. Но сейчас ей нужен был совет.
— Слушаю, — голос Светланы звучал как всегда сдержанно.
— Света, это я, — Марина помедлила. — У нас беда.
Выслушав сестру, Светлана помолчала несколько секунд.
— И что ты собираешься делать?
— Не знаю, — честно призналась Марина. — Миша вернётся только через неделю. Дети у меня. Лена… Я к ней завтра поеду.
— А если она продолжит пить? Ты готова забрать детей к себе?
Марина закрыла глаза. Эта мысль уже приходила ей в голову, но от неё становилось страшно. Полная смена жизни в пятьдесят пять лет?
— Не знаю, — повторила она. — Так получается, что я во всём виновата.
— В чём именно? — в голосе Светланы появились удивлённые нотки.
— Помнишь, ты всегда говорила, что я слишком легкомысленная мать? Что мальчишек распускаю? — Марина горько усмехнулась. — Ты была права. Посмотри на результат: один живёт непонятно как, перебиваясь случайными заработками, второй женился на алкоголичке…
— Это слишком простое объяснение, — возразила Светлана. — Не всё зависит от родителей. У Елены своя история, у твоих мальчиков — своя.
— А твоя Ольга преуспевает, — с лёгкой завистью заметила Марина.
— У Оли свои проблемы, — неожиданно призналась Светлана. — Муж хочет развода. Но она никому не говорит, даже мне не сразу сказала.
Марина удивлённо моргнула. Успешная племянница всегда казалась ей образцом благополучия: хорошая работа в столице, муж-бизнесмен, дочка в престижной гимназии.
— Я могу чем-то помочь? — спросила Марина скорее из вежливости.
— Сейчас важнее, чем ты можешь помочь Мише и его детям, — ответила Светлана неожиданно мягко. — Слушай, я приеду к тебе завтра. Может, вместе сходим к Елене?
Елена открыла не сразу. Когда дверь наконец распахнулась, Марина с сестрой увидели осунувшуюся молодую женщину с грязными волосами и опухшим лицом.
— Чего вам? — хрипло спросила Елена, придерживаясь за дверной косяк.
— Поговорить, — спокойно ответила Марина. — Можно войти?
Елена неопределённо махнула рукой и отступила в квартиру. За ночь беспорядок усугубился: теперь повсюду валялись не только вещи, но и пустые бутылки.
— Елена, дети у меня, — начала Марина, стоя посреди гостиной. — И я хочу понять, что происходит.
— Что происходит? — Елена нервно рассмеялась. — Жизнь происходит! Муж вечно на вахте, денег вроде хватает, а радости ноль! Я тут как в клетке целыми днями!
— А дети? — тихо спросила Светлана. — Разве они не радость?
— Дети, дети! — передразнила Елена. — Знаете, как это — сутки напролёт в четырёх стенах с двумя орущими пацанами? Я же тоже человек! Мне тоже отдых нужен!
— И ты находишь его в бутылке? — Марина старалась сдерживаться, но получалось плохо.
— А что мне остаётся? — огрызнулась Елена. — Миша деньги зарабатывает, а я тут как прислуга при его детях! И никаких перспектив, никакой жизни!
— Отдай детей нам, — неожиданно для самой себя сказала Марина. — Если тебе так тяжело с ними — отдай. Мы справимся.
Елена посмотрела на свекровь мутным взглядом.
— Да ты что, совсем? Это мои дети!
— Которых ты бросила голодными на сутки! — не выдержала Марина. — Если бы Даня не позвонил, неизвестно, чем бы всё кончилось!
— Не преувеличивай! Подумаешь, заснула крепко…
— Лена, — вмешалась Светлана, — у тебя проблемы с алкоголем. Это болезнь, и её нужно лечить.
— Да пошли вы! — Елена резко встала, пошатнувшись. — Явились тут, судьи нашлись! Знаю я вас всех — только и ждёте, как бы детей моих отобрать! А не выйдет! Убирайтесь! Я сама разберусь!
— Ты уже разобралась, — тихо сказала Марина. — Мы уйдём, но дети останутся со мной до приезда Миши. А дальше он будет решать.
— Да он от меня никуда не денется! — Елена болезненно усмехнулась. — Куда он с двумя детьми?
Марина почувствовала, как внутри всё холодеет от этой циничной уверенности. Неужели ей тоже был знаком такой расчёт? Неужели и она когда-то думала, что муж никуда не денется, потому что дети?
— Мам, я не верю, что всё так плохо, — говорил по телефону Михаил. — Ну да, Ленка иногда расслабляется, но чтобы детей бросить…
— Миша! Даня сам мне позвонил! — Марина еле сдерживалась, чтобы не кричать. — Дети сутки не ели! В холодильнике пусто! Она в отключке лежала!
В трубке повисло молчание.
— Слушай, я отпроситься попробую, — наконец сказал Михаил. — Может, через пару дней приеду.
— Ты должен что-то решать, сынок, — мягко сказала Марина. — Так больше продолжаться не может.
— А что я могу решить? — в голосе сына звучало отчаяние. — Развестись? И что дальше? Я на вахте, дети с кем будут?
— Со мной, — твёрдо ответила Марина.
— Мам, ну какая из тебя нянька? Тебе что, своей жизни не жалко?
Марина прикрыла глаза. Действительно, какая из неё нянька? Всю жизнь порхала, как бабочка, избегая ответственности. Даже своих детей воспитывала спустя рукава — что уж говорить о внуках.
— Мама, ты слышишь? — голос Михаила вернул её к реальности.
— Слышу, — ответила она. — Приезжай как можешь скорее. Поговорим.
Через три дня Михаил стоял на пороге её квартиры — осунувшийся, с покрасневшими глазами.
— Где дети? — спросил он вместо приветствия.
— Света с ними гуляет, — ответила Марина, впуская сына. — Мы с ней по очереди: то она с детьми, то я.
Михаил кивнул, проходя в кухню. Достал сигарету, но потом, взглянув на мать, убрал обратно.
— Я к Ленке заезжал, — сказал он, глядя в окно. — Там вообще швах полный. Она с какими-то мутными типами пьёт, меня послала куда подальше.
— Что ты хочешь делать, Миша? — спросила Марина, присаживаясь напротив.
— А что я могу? — он пожал плечами. — Работу бросить? И на что жить тогда?
— Можно найти работу здесь, — осторожно предложила Марина.
— Ага, на пятнадцать тысяч? И на что детей кормить?
— Но с Леной так продолжаться не может…
— Знаю! — он стукнул кулаком по столу. — Думаешь, я не знаю? Но что делать-то?
Марина молчала, глядя на сына. Сейчас, в этот момент, она как никогда ясно видела результат своего воспитания: беспомощность перед жизненными трудностями, неумение брать ответственность, вечное ожидание, что кто-то решит проблемы за тебя. Разве не так она сама жила все эти годы? И вот теперь её сын сидит перед ней — взрослый мужчина с такой же инфантильной душой.
— Миша, я могу взять детей к себе, — сказала она. — Насовсем, если понадобится.
Михаил посмотрел на мать с удивлением:
— Ты серьёзно? А как же твои подруги, поездки, шоппинги?
— Переживут, — Марина улыбнулась. — Видишь ли, в жизни бывают моменты, когда приходится делать выбор. И я свой сделала.
— А если Ленка вылечится? — спросил Михаил. — Если бросит пить?
— Тогда будем думать, — ответила Марина. — Но сейчас главное — дети.
Развод Михаила и Елены прошёл быстро и почти без эксцессов. Елена не возражала, когда бывший муж забрал детей и документы.
— Я всё равно от них только устаю, — сказала она на прощание. — А ты — вахтовик, не сможешь воспитывать. Вернутся они ко мне, помяни моё слово.
Это была странная уверенность, которую Марина уже видела раньше. Уверенность человека, который знает, что им пользуются, но позволяет это, потому что так проще.
Жизнь изменилась до неузнаваемости. Теперь Марина вставала в шесть утра, чтобы собрать Даню в школу и Кирюшу в садик. Потом бежала на недавно найденную работу — администратором в небольшую стоматологическую клинику. Затем — забрать младшего из садика, проверить уроки у старшего, приготовить ужин, постирать, погладить… Вечерами она падала от усталости, но чувствовала странное удовлетворение.
Светлана помогала как могла — то продуктами, то посидит с детьми, когда Марине нужно было задержаться на работе. Постепенно сёстры сблизились, оттаяли друг к другу.
— Никогда бы не подумала, что ты так изменишься, — призналась как-то Светлана, помогая сестре разбирать стирку.
— Я и сама от себя такого не ожидала, — усмехнулась Марина. — Но знаешь, мне кажется, во мне это всегда было. Просто не находило выхода.
— Или ты не давала ему выхода, — мягко заметила Светлана. — Как Николай не даёт выхода своему потенциалу.
Марина вздохнула. Николай почти исчез из её жизни, изредка появляясь, чтобы перехватить денег или переночевать. Серьёзный разговор с сыном никак не складывался.
— А как Оля? — спросила Марина, желая сменить тему. — Всё так же сложно?
— Разводятся, — кратко ответила Светлана. — Но знаешь, она справляется. Нашла новую работу, сняла квартиру поближе к нам. Говорит, что в столице уже надоело, хочет к корням вернуться.
Марина понимающе кивнула. Странно, но она чувствовала облегчение от того, что у благополучной племянницы тоже не всё гладко. Это не злорадство — скорее осознание, что жизнь сложна для всех, независимо от социального статуса и воспитания.
Звонок прозвенел в тот момент, когда Марина помогала Дане с домашним заданием. Взглянув на незнакомый номер, она нахмурилась, но ответила.
— Марина Ивановна? — женский голос в трубке звучал официально. — Вас беспокоят из реабилитационного центра «Возрождение». У нас находится Елена Сергеевна, ваша бывшая невестка.
Марина похолодела:
— Что-то случилось?
— Нет-нет, не волнуйтесь. Елена Сергеевна проходит у нас курс лечения от алкогольной зависимости. Уже три месяца, — голос в трубке смягчился. — Она очень старается и просила связаться с вами.
— Зачем? — прямо спросила Марина.
— Она хотела бы видеть детей, — ответила женщина. — Это часть терапии — восстановление семейных связей. Но мы понимаем деликатность ситуации, поэтому сначала звоним вам.
Марина сжала трубку. Елена лечится? Три месяца? Почему она ничего не знала?
— Я должна подумать, — наконец ответила она. — И поговорить с мужем детей.
— Конечно, — согласилась женщина. — Мы пришлём вам информацию о нашем центре и рекомендации психолога.
После разговора Марина долго сидела, глядя в одну точку. Потом подняла глаза на Даню:
— Ты бы хотел увидеть маму?
Мальчик напрягся, ручка замерла над тетрадью.
— Она опять пьяная будет?
— Нет, — покачала головой Марина. — Она лечится сейчас. Пытается исправиться.
— А нам точно с ней можно? — с сомнением спросил Даня. — А то Кирюша потом опять плакать будет.
Марина обняла внука, чувствуя, как к горлу подкатывает ком. Восьмилетний мальчик не должен беспокоиться о таких вещах. Он должен быть уверен, что взрослые защитят его и его брата.
— Мы не пойдём, если ты не хочешь, — тихо сказала она. — Но знаешь, иногда людям нужно давать второй шанс.
— Как ты дала шанс нам с Кирюшей? — неожиданно спросил Даня, поднимая на бабушку серьёзные глаза.
— О чём ты, малыш?
— Ну, ты же нас забрала, хотя тебе, наверное, сложно с нами. Ты дала нам шанс на нормальную жизнь.
Марина почувствовала, как по щеке скатывается слеза. Из уст ребёнка эти слова звучали особенно пронзительно.
Центр «Возрождение» оказался небольшим уютным комплексом на окраине города. В холле их встретила приветливая женщина средних лет.
— Марина Ивановна? Здравствуйте, я Вера Николаевна, психолог Елены Сергеевны. Спасибо, что пришли.
Даня крепко держал бабушку за руку, а Кирюша прятался за её спину, с опаской оглядывая незнакомое место.
— Елена очень волнуется, — продолжала психолог. — Я буду присутствовать при встрече, если вы не возражаете. И в любой момент мы можем прервать общение, если почувствуете дискомфорт.
Марина кивнула. Она и сама нервничала не меньше детей. Что сказать женщине, которая фактически бросила своих детей? И как реагировать, если она попросит вернуть их?
Елену она почти не узнала. Перед ними сидела подтянутая, аккуратно одетая молодая женщина с чистыми волосами, уложенными в простую, но опрятную причёску. Только глаза выдавали её — испуганные, беспокойные.
— Здравствуйте, — тихо сказала Елена, не решаясь взглянуть на детей. — Спасибо, что пришли.
Даня неуверенно переступил с ноги на ногу, а Кирюша ещё сильнее прижался к бабушке.
— Мальчики, — Елена наконец посмотрела на сыновей, — я… я так скучала по вам.
Повисла неловкая пауза. Марина почувствовала, как напрягся Даня. Что он сейчас чувствует? Страх? Обиду? Надежду?
— Я знаю, что вела себя ужасно, — продолжила Елена, и её голос дрогнул. — Я была больна. Но сейчас я лечусь, и мне становится лучше.
— Правда? — неожиданно спросил Кирюша, чуть высунувшись из-за бабушки. — Ты больше не будешь спать весь день?
Елена закрыла лицо руками, и плечи её затряслись. Марина напряглась — реакция бывшей невестки казалась чрезмерной. Но психолог ободряюще кивнула, давая понять, что всё идёт нормально.
— Не буду, малыш, — наконец ответила Елена, вытирая слёзы. — Я столько всего пропустила… Даня, ты уже в третий класс перешёл?
Мальчик кивнул.
— А что у тебя с математикой? Помню, ты не очень её любил.
— Нормально, — Даня пожал плечами. — Бабушка мне помогает.
Елена бросила быстрый взгляд на Марину — в нём читалась смесь благодарности и боли.
Разговор не клеился, но постепенно дети начали оттаивать. Особенно Кирюша — он даже рассказал маме про новую машинку, которую ему подарил папа.
После встречи психолог отвела Марину в сторону.
— Как вам Елена? — спросила она.
— Не знаю, — честно ответила Марина. — Она изменилась внешне, это видно. Но что внутри?
— Ей предстоит долгий путь, — кивнула психолог. — Но она действительно старается. Ходит на все группы, работает с терапевтом, принимает медикаменты.
— И что дальше? — прямо спросила Марина. — Она захочет забрать детей?
— Конечно, она хочет воссоединиться с семьёй, — осторожно ответила Вера Николаевна. — Но мы работаем над тем, чтобы она понимала — это долгий процесс, который нельзя форсировать. Дети пережили травму, и им нужно время.
— А если она снова начнёт пить? — Марина озвучила свой главный страх.
— Риск срыва всегда есть, — психолог была откровенна. — Но она учится распознавать триггеры и справляться с ними. И у неё будет поддержка — наша и, надеюсь, ваша.
— Она прямо сказала, что хочет забрать детей? — спросил Михаил, нервно постукивая пальцами по столу.
Марина покачала головой:
— Не прямо. Но это логично, разве нет? Она их мать.
Михаил вздохнул и потер переносицу. Он приехал с вахты два дня назад, осунувшийся и уставший.
— И что ты думаешь? — спросил он, глядя на мать.
— Я думаю, мы должны дать ей шанс, — медленно произнесла Марина. — Не сразу, конечно. Постепенно. Может, сначала встречи, потом дневные визиты…
— А если она сорвется? — Михаил поднял на мать взгляд, полный тревоги. — Мы уже через это проходили. Я не хочу, чтобы дети снова страдали.
Марина положила руку на плечо сына:
— Никто не хочет. Но что, если она действительно изменилась? Не каждый находит в себе силы признать проблему и начать лечение.
Михаил молча смотрел в окно. За стеклом качались голые ветви — осень вступала в свои права, раскрашивая город в желто-красные тона.
— Знаешь, — наконец сказал он, — я ведь тоже виноват. Уезжал на вахты, оставлял ее одну с детьми. А она из неблагополучной семьи, у нее не было примера нормальных отношений…
— Мы все виноваты, — тихо ответила Марина. — Я вас воспитала… не лучшим образом. Света была права — я слишком легкомысленно ко всему относилась.
— Начинаешь жалеть о прошлом? — Михаил слабо улыбнулся, и Марина вдруг увидела в нем того маленького мальчика, которого когда-то укладывала спать.
— Нет, — она покачала головой. — Жалеть бессмысленно. Но исправлять ошибки никогда не поздно.
Елена вернулась в их жизнь постепенно. Сначала это были встречи в центре, потом совместные прогулки в парке, походы в кино, в кафе. Кирюша быстро привязался к маме заново, а Даня держался настороженно, словно ожидая подвоха.
— Он не верит мне, — с болью говорила Елена. — И я его понимаю.
— Дай ему время, — советовала Марина, с удивлением обнаруживая в себе неожиданное терпение. — Он все помнит и боится повторения.
К Новому году Елена закончила основной курс реабилитации и начала работать — администратором в салоне красоты недалеко от центра. Маленькая съемная квартира, скромная зарплата, строгий режим дня — её жизнь изменилась до неузнаваемости.
— Я бы хотела, чтобы мальчики иногда оставались у меня, — сказала она однажды во время семейного ужина. — Хотя бы на выходные.
Марина почувствовала, как внутри все сжалось. За эти месяцы она так привыкла к внукам, к их утренней возне, к школьным проблемам Дани, к наивным вопросам Кирюши. Мысль о том, что они уйдут, причиняла почти физическую боль.
— Я не против, — сказал Михаил, бросив внимательный взгляд на мать. — Если дети согласятся.
Даня, сидевший рядом, поднял голову от тарелки:
— А бабушка с нами не будет?
— Бабушка будет отдыхать, — ответила Елена с легкой улыбкой. — У нее тоже должно быть свое время.
Марина не знала, что сказать. Конечно, дети должны быть с матерью. Елена действительно изменилась, стала серьезнее, ответственнее. Она заслужила второй шанс. Но почему так больно отпускать?
— Это ненадолго, — шепнула ей Светлана, словно читая мысли сестры. — Ты все равно будешь рядом.
Первые выходные Марина провела как на иголках. Звонила каждые два часа, спрашивала, все ли в порядке. Елена терпеливо отвечала, что да, они играют, смотрят мультики, все хорошо.
— Хватит мучить телефон, — усмехнулась Светлана, пришедшая в гости. — Дай им побыть семьей.
— Я и есть их семья, — упрямо ответила Марина.
— Конечно, — мягко согласилась сестра. — Но ты же понимаешь, о чем я.
Марина понимала. Но принять было трудно. Она вдруг почувствовала то, что, наверное, чувствовала Елена тогда, в самом начале: пустоту, ненужность, отсутствие цели.
— И что мне теперь делать со своей жизнью? — спросила она, глядя на сестру. — Мне пятьдесят пять, и я снова не знаю, куда себя деть.
— Найдешь, — уверенно сказала Светлана. — Теперь ты другой человек, Марина. Ты справишься.
В конце января в дверь позвонили, когда Марина проверяла домашнее задание Дани. Мальчики снова жили у нее — Елена уехала на недельный семинар по профилактике срывов.
На пороге стоял Николай — осунувшийся, с темными кругами под глазами.
— Привет, мам, — он нервно улыбнулся. — Можно к тебе?
Марина молча отступила, пропуская сына. Николай прошел в кухню, с любопытством осматриваясь:
— А у тебя уютно стало. И готовишь что-то вкусное?
— Просто ужин, — Марина внимательно смотрела на сына. — Что случилось, Коля?
Он опустил глаза:
— Да так… Проблемы небольшие. Можно у тебя пару дней перекантоваться?
— Какие проблемы? — настойчиво спросила Марина.
Николай помялся:
— Долги, мам. Я занял у одних людей, не смог вернуть вовремя. Они мне дали срок, но надо где-то перебыть.
Марина почувствовала, как внутри поднимается волна гнева и разочарования.
— То есть ты влип в неприятности и пришел прятаться ко мне? А о детях ты подумал? — она кивнула в сторону комнаты, где Даня сидел за уроками. — Если за тобой придут сюда?
— Да кто за мной придет? — отмахнулся Николай. — Не преувеличивай.
— Как всегда, — горько усмехнулась Марина. — Все несерьезно, все пустяки. А потом проблемы расхлебывают другие.
Николай нахмурился:
— Слушай, ты чего? Я к родной матери пришел за помощью, а ты…
— А я что? — перебила его Марина. — Что я должна сделать, Коля? Тридцать два года, а ты все никак не повзрослеешь! Пора бы уже научиться отвечать за свои поступки.
— Вот оно как, — Николай горько усмехнулся. — Значит, Мишке можно помогать, его детей растить, а мне — нельзя?
— Миша работает, — твердо ответила Марина. — Он изо всех сил старается обеспечить своих детей. А ты? Все ищешь легких путей, перебиваешься случайными заработками, занимаешь деньги без отдачи.
Они стояли друг напротив друга — мать и сын, такие похожие внешне и такие разные внутренне. Марина вдруг отчетливо поняла, что не может больше потакать инфантильности Николая. Это не поможет ему, только усугубит ситуацию.
— Я не выгоняю тебя, — сказала она мягче. — Ты можешь остаться на пару дней. Но при условии, что завтра же начнешь решать свои проблемы. Я помогу тебе найти нормальную работу — у меня есть знакомые.
— Не нужна мне твоя помощь, — огрызнулся Николай, направляясь к двери. — Я сам справлюсь.
— Как всегда справлялся? — тихо спросила Марина ему вслед.
Дверь хлопнула. В квартире повисла тишина, нарушаемая лишь шелестом страниц — Даня все еще сидел над учебниками.
— Все в порядке, бабушка? — спросил он, выглядывая из комнаты.
— Да, зайчик, — Марина улыбнулась, смахивая непрошеную слезу. — Все хорошо.
Весна наступила внезапно, смыв остатки серого снега и раскрасив город в нежные зеленые тона. Марина стояла у окна, глядя на пробивающуюся травку во дворе. В воздухе пахло обновлением, и на душе было легко и спокойно.
Елена с детьми возвращалась из цирка — Марина видела, как они идут через двор, держась за руки. Даня что-то увлеченно рассказывал, размахивая свободной рукой, Кирюша прыгал вокруг, а Елена смеялась, запрокинув голову. Они выглядели как обычная счастливая семья.
Марина улыбнулась своим мыслям. Кто бы мог подумать, что всё так обернется? Год назад она и представить не могла, что ее легкомысленная жизнь сменится ответственностью за внуков, что невестка-алкоголичка найдет в себе силы измениться, а сама Марина откроет в своем характере новые грани.
Звонок в дверь вырвал ее из размышлений. На пороге стояли Елена с мальчиками.
— Бабушка! — Кирюша бросился к ней с объятиями. — А мы в цирке были! Там тигры и клоуны!
— Здорово, малыш, — Марина обняла внука, поймав благодарный взгляд Елены.
— Спасибо, что разрешили взять их, — сказала та, проходя в квартиру. — Мы отлично провели время.
— Я рада, — искренне ответила Марина.
Пока дети убежали играть, женщины остались на кухне.
— Маринa Ивановна, — начала Елена, неуверенно теребя ремешок сумки, — я хотела поговорить с вами.
— О чем? — сердце Марины тревожно сжалось.
— О будущем, — Елена глубоко вздохнула. — Я очень благодарна вам за всё, что вы сделали для мальчиков. И для меня тоже, хоть я этого и не заслуживала. Но я думаю… я думаю, мне пора забрать детей к себе. Насовсем.
Марина почувствовала, как к горлу подкатывает ком. Конечно, она знала, что этот разговор рано или поздно состоится. Елена изменилась, справилась с зависимостью, нашла работу. У нее есть все права забрать своих детей.
— Ты уже говорила с Мишей об этом? — спросила Марина, стараясь, чтобы голос звучал ровно.
— Да, — кивнула Елена. — Он согласен, но сказал, что окончательное решение за вами.
— За мной? — Марина удивленно приподняла брови. — Почему?
— Потому что вы для мальчиков сейчас самый близкий человек, — просто ответила Елена. — Они привыкли к вам, к вашему дому. Особенно Даня — он до сих пор не до конца мне доверяет.
Марина молчала, не зная, что сказать. Внутри боролись противоречивые чувства: с одной стороны, радость за Елену, сумевшую преодолеть зависимость; с другой — страх потерять внуков, ставших смыслом ее жизни.
— Я не хочу их забирать сразу, — продолжила Елена, видя молчание свекрови. — Может быть, постепенно? Сначала на пару дней в неделю, потом больше…
— А потом совсем уедете, — тихо закончила Марина.
Елена опустила глаза:
— Не обязательно. Мы можем остаться в городе. Просто… я должна быть матерью своим детям.
Марина посмотрела на невестку — бывшую невестку — и вдруг поняла, что у нее нет права стоять на пути этой семьи. Елена заслужила второй шанс своим упорством, своей работой над собой. И дети заслуживают быть с матерью, которая их любит.
— Конечно, — она наконец кивнула. — Ты их мать. И ты молодец, Лена, что справилась. Далеко не каждый бы смог.
Елена подняла на нее глаза, полные слез:
— Я так боялась этого разговора. Думала, вы будете против.
— Я не могу быть против счастья собственных внуков, — Марина грустно улыбнулась. — Просто… позволь мне тоже быть частью их жизни.
— Всегда, — твердо сказала Елена. — Вы их бабушка. И… мне кажется, вы стали для меня ближе, чем родная мать.
Они сидели на кухне, две женщины, которых связала странная судьба — через боль, ошибки, разочарования и новые начинания. Из комнаты доносились веселые детские голоса, за окном звенела весна, и Марина думала о том, что жизнь никогда не перестает удивлять.
— Знаешь, — сказала она, глядя на Елену, — иногда нам нужно потеряться, чтобы найти себя. И иногда нужно упасть на самое дно, чтобы оттолкнуться и пойти вверх.
Елена кивнула:
— Вы точно не будете одна, Марина Ивановна. У вас теперь большая семья.
— Да, — Марина улыбнулась сквозь слезы. — И я благодарна судьбе за каждого из вас.
На душе было и грустно, и светло одновременно. Жизнь продолжается, думала Марина. И пусть не так, как планировалось, но, может быть, именно так, как должно быть. На чужих ошибках не учатся — эту простую истину она осознала только сейчас, в свои пятьдесят шесть. Но главное — не опоздала.
