Александр не мог понять, почему снова подвело здоровье. В тридцать-то лет! Но тело предательски сводило судорогой, а мерзкий металлический привкус во рту не исчезал который день.
— Саша, тебе становится хуже, — Мария положила ладонь на его лоб. — Ты весь горишь. Ну почему ты такой упрямый? Что мешает тебе сходить к нормальному врачу?
— Некогда, Маш. Фирма сама себя не построит, — он попытался улыбнуться, но лицо исказила гримаса боли. — Ты же знаешь, какое сейчас время. Расслабишься на минуту — и всё, конкуренты сожрут.
— Какие конкуренты? Какая фирма? — её голос дрогнул. — Ты последнюю неделю из туалета не вылезаешь! Какая тут работа?
Александр прикрыл глаза. В висках стучало, и каждый удар сердца отдавался тупой болью. Разве мог он себе представить, что налаженное с таким трудом дело окажется под угрозой из-за непонятной хвори?
— Мария, я… — он замолчал, подбирая слова, но тело решило за него: резкий спазм заставил его согнуться пополам.
— Всё, Саша. Хватит. Я звоню Дмитрию. Пусть везёт тебя в больницу немедленно, — она решительно двинулась к телефону.
— Не надо брата дёргать, у него и так забот полно с фирмой, — попытался возразить Александр, но Мария уже набирала номер.
— Дима? Это я. Срочно приезжай, Сашу надо в больницу везти, ему совсем плохо.
Палата районной больницы встретила Александра запахом хлорки и скрипом продавленной койки. Потолок с желтыми разводами казался ему интереснее всех телевизионных программ. Дмитрий сидел рядом, время от времени поглядывая на часы.
— Как думаешь, долго тебя здесь продержат? — спросил он, нервно постукивая пальцами по подлокотнику стула.
— Понятия не имею, — Александр с трудом повернулся на бок. — Врачи только руками разводят. Говорят, симптомы как при отравлении, но не находят, чем именно. Спрашивали, не ел ли я что-то странное.
— А ел? — быстро спросил Дмитрий, и в его взгляде мелькнуло что-то неуловимое.
— Да ничего особенного. В основном дома питаюсь, ты же знаешь, что Машка меня теперь контролирует, — он попытался усмехнуться, но опять скривился от боли. — Как там дела в фирме?
— Нормально. Справляюсь, — Дмитрий отвёл взгляд к окну. — Веригин, конечно, пытается перехватить тот контракт с администрацией, но я держу руку на пульсе.
Александр внимательно посмотрел на брата. Три года разницы, а как будто из разных поколений. Сколько он себя помнил, всегда тянул за собой младшего, помогал, устроил к себе на работу. А теперь сам оказался беспомощным.
— Знаешь, брат, я тут подумал… — начал было Александр, но в палату вошла Мария с пакетом продуктов.
— Привет, мальчики! — она попыталась улыбнуться, но усталость и тревога выдавали себя тенями под глазами. — Я тут немного домашней еды принесла.
Дмитрий резко поднялся.
— Ну, я пойду. Дела, сам понимаешь, — он похлопал Александра по плечу, кивнул Марии и быстро вышел.
— Что с ним такое? — Мария недоуменно посмотрела вслед. — Как будто от чумного сбежал.
— Устал, наверное. Всё-таки на нём сейчас вся фирма, — Александр пожал плечами и тут же поморщился: каждое движение отдавалось болью.
— И что говорят врачи? Есть какие-то результаты? — Мария присела на край кровати, осторожно взяла его за руку.
— Да ничего конкретного. Бормочут про какую-то непонятную интоксикацию, берут анализы, разводят руками.
Мария стиснула его пальцы.
— Саша, а может… может, в Москву? Там врачи получше.
— Ты с ума сошла? Знаешь, сколько это будет стоить? — он покачал головой. — Все деньги в обороте, ты же знаешь. Нет, я выкарабкаюсь. Должен. Сейчас главное, чтобы фирма не разорилась, пока я тут валяюсь.
— Можно подумать, твоя фирма важнее твоего здоровья! — вдруг вспыхнула Мария. — Вот как ты можешь так относиться к себе? А что будет со мной? С нами?
В её глазах стояли слёзы, и Александр почувствовал укол совести. Два года вместе, а он так и не сделал ей предложение. Всё откладывал — то бизнес, то не время, то настроение не то.
— Маш, ну что ты… Всё будет хорошо. Я сильный, выкарабкаюсь, — он попытался улыбнуться.
— А если нет? Что если…
— Не думай об этом, — перебил он. — Лучше расскажи, как у тебя дела на работе.
Через неделю стало хуже. Александра перевели в реанимацию после того, как у него отказали почки. Мария не отходила от больницы, спала на стуле в коридоре, пила безвкусный кофе из автомата и плакала в туалете, чтобы никто не видел.
Дмитрий появлялся редко, всегда торопливо, как будто вынужденно. Отмахивался от вопросов, говорил, что всё нормально, фирма держится.
В один из дней, когда Мария вышла позвонить со своей работы, чтобы взять очередной отгул, она увидела Дмитрия, быстро идущего к выходу. Он не заметил её и говорил по мобильному — редкость по тем временам.
— Да, Сергей Петрович, всё идёт по плану… Нет, он в реанимации… Думаю, долго не протянет. Да, документы я подготовил… После его смерти сразу всё переоформим.
Мария застыла, не веря своим ушам. Закрыла рот рукой, чтобы не выдать себя возгласом. Дмитрий быстро вышел из больницы, сел в машину и уехал.
Она бросилась в палату к Александру. Его перевели из реанимации, но состояние оставалось тяжёлым. Он лежал бледный, с потрескавшимися губами, и смотрел в потолок.
— Саша, послушай меня внимательно, — Мария наклонилась к нему, понизив голос. — Я только что слышала, как Дмитрий разговаривал с каким-то Сергеем Петровичем. Они обсуждали твою смерть. Он сказал, что ты долго не протянешь.
Александр смотрел на неё мутным взглядом.
— Что? Не может быть. Тебе показалось.
— Нет, Саша. Я всё слышала чётко и ясно. Он говорил про какие-то документы, про переоформление после твоей смерти.
Александр закрыл глаза.
— Дай мне его телефон.
— Что ты хочешь сделать?
— Просто дай.
Мария протянула ему мобильный Дмитрия, который тот забыл на стуле в спешке.
— Ищи переписку или список звонков, — тихо сказал Александр.
Она нажимала кнопки, просматривая сообщения.
— Вот! — её голос дрогнул. — Переписка с Веригиным Сергеем. Тут… О боже, Саша!
Она повернула экран к нему. Там было сообщение: «Повысь дозу. Слишком долго тянется. Нужно закончить до конца месяца».
Александр долго смотрел на экран, потом медленно произнёс:
— Позови сюда врача. И найди телефон. Нужно позвонить в милицию.
Когда выяснилось, что Дмитрий систематически подмешивал брату мышьяк в еду, было уже поздно для простого лечения. Врачи в районной больнице разводили руками — такие отравления они не умели лечить. Нужна была столичная клиника, дорогие препараты, специальное оборудование.
— Сто тысяч? Долларов? — Мария смотрела на врача из Москвы, приехавшего на консультацию. — Где я возьму такие деньги?
— Боюсь, без этого лечения ваш муж…
— Он мне не муж! — вдруг закричала она, а потом разрыдалась. — Он даже не успел сделать мне предложение.
В тот же вечер она приняла решение. Квартира, доставшаяся от бабушки — единственное, что у неё было. Трёхкомнатная «сталинка» в центре города. Её можно было продать быстро, но только сильно ниже рыночной цены.
— Ни за что! — прохрипел Александр, когда она рассказала о своем решении.
— Это не обсуждается, — твёрдо ответила Мария. — Ты продашь своё последнее, если я заболею?
Он посмотрел ей в глаза долгим взглядом и медленно кивнул.
— Вот и я тоже, — она поцеловала его в лоб и вышла.
— Твоё здоровье против его ритма? Ты же понимаешь, что он тебя доведёт до ручки? — в голосе матери Марии звучало неприкрытое возмущение. — Бросаешь квартиру, которую бабушка всю жизнь по кирпичику собирала, ради какого-то мужика! Что ты будешь делать, если он после выздоровления тебя бросит?
— Мама, хватит! — Мария резко встала из-за стола. — Мы с тобой уже всё обсудили. Это моё решение.
— А где жить собираешься? У меня? — не унималась мать. — В свои двадцать восемь на шею родителям сядешь?
— У Саши тоже есть квартира, однокомнатная. Там и будем жить, — она устало опустилась на стул. — Мам, я не могу его бросить. Не могу дать ему умереть. Если ты не понимаешь, то мне тебя жаль.
— Меня жаль? — взвилась мать. — А ты подумала обо мне? О том, что я в старости рассчитывала на то, что у тебя будет своё жильё? А теперь что? По съёмным квартирам мыкаться?
Мария покачала головой.
— Я люблю тебя, мам. Но это мой выбор. И моя квартира. Бабушка завещала её мне, не тебе.
Мать поджала губы и отвернулась к окну.
— Ты пожалеешь об этом. Ох как пожалеешь.
Один год и три месяца спустя Александр полностью выздоровел. Дмитрия приговорили к восьми годам колонии за покушение на убийство и подлог документов. Выяснилось, что он планировал переписать всё имущество фирмы на себя после смерти брата. Веригин получил шесть лет как соучастник.
Мария и Александр жили в его однокомнатной квартире. Было тесно, но они справлялись. Бизнес постепенно восстанавливался, хотя многие контракты были потеряны.
Однажды вечером, когда они ужинали, Александр вдруг замер с вилкой в руке.
— Маш, а ты не жалеешь?
— О чём?
— О квартире. О том, что фактически осталась без жилья из-за меня.
Она посмотрела на него долгим взглядом.
— Знаешь, иногда, когда я вспоминаю тот высокий потолок и просторную кухню… — она сделала паузу, и Александр напрягся. — А потом смотрю на тебя, и понимаю, что ни секунды не сомневалась. И никогда не пожалею.
Он встал, подошёл к ней и опустился на одно колено.
— Ты выйдешь за меня замуж?
Её глаза расширились от удивления.
— Но у нас же ничего нет! Ни нормального жилья, ни…
— У нас есть главное, — перебил он. — Друг у друга. Остальное наживём.
Мария рассмеялась сквозь слёзы.
— Да. Конечно, да.
В день их свадьбы в сентябре 1997 года было на удивление тепло. Маленькое торжество, несколько близких друзей. Ни Мариной мамы, ни родителей Александра. Они не одобрили этот союз, считая его поспешным и бесперспективным.
— Ну что, ни о чём не жалеешь? — спросил Александр, когда они танцевали первый танец.
— А ты? — ответила вопросом Мария.
— Только о том, что не сделал тебе предложение раньше. До всего этого.
Она положила голову ему на плечо.
— Знаешь, иногда нужно пройти через испытания, чтобы понять, что по-настоящему ценно.
— А что ценно для тебя? — он смотрел ей в глаза.
— Ты. Только ты, — она улыбнулась. — А квартира… Будет у нас ещё квартира. И не одна.
— Обещаю, — серьёзно сказал он. — И знаешь что ещё?
— Что?
— Я никогда больше не буду есть ничего, что не приготовила ты, — он рассмеялся, но в глазах всё ещё таилась боль. Предательство брата оставило шрам, который вряд ли когда-нибудь полностью заживёт.
— Справедливо, — кивнула Мария. — А знаешь, что я обещаю?
— Что?
— Никогда не давать тебе забыть, как сильно я люблю тебя. Даже когда ты будешь невыносимым.
— То есть, каждый день? — усмехнулся он.
— Именно, — она поцеловала его, и в этом поцелуе была вся боль прошедшего года, всё облегчение от выздоровления и вся надежда на будущее.
А где-то в колонии строгого режима Дмитрий смотрел на календарь и вычёркивал очередной прошедший день. Семь лет и один месяц до свободы. И каждый день он задавался вопросом: стоило ли предательство того? Мог ли он добиться всего сам, без зависти, без яда, без преступления? Иногда по ночам ему снился брат, задыхающийся в реанимации, и он просыпался в холодном поту. Но чаще он вспоминал слова Веригина: «Ты никогда не будешь как твой брат. Всегда останешься вторым номером». Именно эти слова отравили его сильнее любого яда.
А Александр и Мария строили новую жизнь. Шаг за шагом, кирпичик за кирпичиком. И хотя квартиры у них больше не было, они точно знали: дом — это не стены. Дом — это там, где тебя любят и ради тебя готовы отдать всё.
