— Квартира моя! Я её покупала до свадьбы, и никто меня не заставит делить то, что мне не по наследству свалилось, а на что я два года горбатилась! — Анна резко отвернулась к окну, прижимая к груди папку с документами.
— Да кто тебя заставляет? — В голосе Сергея прорезались металлические нотки. — Просто по справедливости нужно… Мы же семья.
— Семья? — Она обернулась, глядя на мужа исподлобья. — Ты вспоминаешь о семье, только когда речь заходит о деньгах или мебели.
— Ну начинается… — Сергей щелкнул зажигалкой, закуривая прямо на кухне, хотя знал, как она этого не выносит.
— Не начинается, а заканчивается, — тихо произнесла Анна, и эта тишина в её голосе напугала Сергея больше, чем любой крик.
Так начинался февраль 1996 года в их маленькой двушке на окраине Москвы. Квартира, купленная Анной за год до свадьбы, стала камнем преткновения, когда пятилетний брак начал трещать по швам.
На работе в банке Анна держалась, как крепость, никто из коллег не догадывался, что каждый вечер она возвращается в коммунальные войны. Высокая, стройная, с аккуратно собранными в пучок каштановыми волосами, она казалась олицетворением спокойствия и деловой хватки.
Сергей работал инженером на заводе. В начале 90-х его зарплата то задерживалась, то выдавалась частями, и основным кормильцем семьи была Анна. Может, именно это и стало началом конца — мужское самолюбие не выдержало женской финансовой независимости.
— Ты не понимаешь, как это выглядит со стороны! — кричал Сергей тем же вечером, опрокидывая стул. — Жена купила квартиру, жена зарабатывает больше, жена указывает, что и когда!
— А как выглядит твоё поведение? — Анна старалась говорить спокойно, но голос предательски дрожал. — Когда ты выворачиваешь карманы и смотришь, сколько я принесла из магазина сдачи? Когда проверяешь мои чеки? Когда требуешь отчёта за каждую копейку?
Сергей молча взял куртку и хлопнул дверью так, что вздрогнули стены. Анна опустилась на пол и впервые за долгие месяцы расплакалась. Не от горя — от облегчения. Решение созрело окончательно.
— Анна Ивановна, у вас всё готово для оформления развода? — спросила секретарь в суде, протягивая список необходимых документов.
— Да, всё при мне, — Анна машинально поправила воротничок блузки. — Муж… то есть бывший муж подойдёт позже.
— Вы можете подождать в коридоре, — кивнула секретарь. — Только учтите, судья сегодня не в духе, постарайтесь быть краткой.
В этот момент Анна поняла: ей больше не страшно. Худшее позади. Самое сложное решение принято.
Сергей появился за пять минут до назначенного времени. Гладко выбритый, в новом костюме, с театрально-печальным выражением лица.
— Я всё ещё считаю, что мы можем решить наши проблемы, Аня, — начал он, присаживаясь рядом.
— Не можем, — отрезала она. — И прошу тебя, давай обойдёмся без сцен в суде.
— При одном условии, — он наклонился ближе. — Ты продаёшь квартиру, и мы делим деньги.
Анна посмотрела на него долгим взглядом.
— Знаешь, Серёжа, раньше я бы расстроилась. Закричала. Или, может, даже уступила. Но сейчас я просто устала. Устала от тебя. И от твоей жадности.
Процесс развода был недолгим. Судья, полная женщина с уставшим лицом, быстро ознакомилась с документами, задала несколько вопросов и убедилась, что квартира действительно была приобретена до брака. Сергей пытался возражать, говорил о вложенных в ремонт деньгах, но документов не было. Всё закончилось за сорок минут.
Выходя из здания суда, Анна впервые за долгое время почувствовала что-то похожее на счастье. Да, ей было двадцать шесть, и она снова была одна. Но эта новая свобода пьянила.
Весна 1997 года выдалась на редкость тёплой. Анна только что получила повышение в банке и теперь руководила небольшим отделом. Жизнь постепенно налаживалась. Квартиру она оставила себе, несмотря на угрозы Сергея оспорить решение суда. Впрочем, угрозы так и остались угрозами.
В один из апрельских дней в её отдел определили нового сотрудника. Дмитрий Александрович, высокий мужчина лет двадцати пяти, с внимательными серыми глазами и спокойной улыбкой, перевёлся из другого филиала.
— Надеюсь, я не подведу коллектив, — сказал он, пожимая руку Анне на представлении. — Наслышан о высоких стандартах вашего отдела.
— Не подведёте, если будете соблюдать дедлайны и не создавать проблем, — строго ответила Анна, стараясь сохранить профессиональную дистанцию.
Дмитрий оказался ценным сотрудником — внимательным, исполнительным и, что особенно ценно, умеющим работать в команде. Постепенно рабочие отношения переросли в дружеские. Они стали вместе обедать, обсуждая не только работу, но и книги, фильмы, события.
— Анна Ивановна, а что вы думаете о том, чтобы сходить на выставку в субботу? — спросил однажды Дмитрий, когда они задержались в офисе допоздна.
Анна подняла глаза от документов, удивлённо глядя на коллегу.
— Это что, приглашение на свидание?
— А если да? — Дмитрий улыбнулся, но в глазах мелькнула неуверенность.
Разве должна она снова рисковать? Доверять кому-то? Открывать своё сердце? Но что-то в его взгляде говорило ей, что этот риск может быть оправдан.
— Выставка так выставка, — наконец ответила она, пряча улыбку. — Только это не свидание, а культурная программа.
Культурная программа незаметно переросла в свидание, а затем — во вторую, совсем иную главу её жизни. Дмитрий оказался полной противоположностью Сергея. Он никогда не интересовался её зарплатой, не считал копейки и не пытался контролировать каждый шаг.
— Ты просто другой, — сказала ему Анна, когда они уже полгода встречались. — Иногда я даже не верю, что такие мужчины бывают.
— Я обычный, — возразил Дмитрий, обнимая её. — Просто мне не нужно доказывать свою значимость за счёт других.
Свадьба была скромной, почти камерной. Они расписались в сентябре 1997 года, пригласив только самых близких друзей. Мать Анны, приехавшая из Подмосковья, плакала от счастья.
— Доченька, я так рада, что ты нашла своё счастье, — шептала она, обнимая дочь. — Этот Дмитрий — настоящий мужчина, я сразу это поняла.
Первое время они жили в квартире Анны, но скоро стало ясно, что нужно искать что-то побольше — Анна была беременна. В августе 1998 года, в самый разгар кризиса, когда рушились банки и сгорали сбережения, у них родилась дочь Марина.
— Она такая крохотная, — прошептал Дмитрий, осторожно держа новорожденную дочь в роддоме. — И такая красивая, как ты.
— Ты не боишься? — спросила Анна, наблюдая за ними. — Не боишься, что не справимся? Особенно сейчас, когда всё вокруг рушится?
— Нет, — просто ответил он. — Мы вместе. Мы справимся.
И действительно справились. Несмотря на кризис, им обоим удалось сохранить работу. Дмитрий даже получил повышение — его аналитические способности оказались особенно ценны в период финансовой нестабильности.
В начале 1999 года, когда Марине исполнилось полгода, Дмитрий предложил продать квартиру и купить дом в пригороде.
— Ребёнку нужен свежий воздух, пространство, — говорил он. — Мы могли бы найти что-то неподалёку от электрички, я бы ездил на работу…
Анна замерла. Эта квартира значила для неё так много. Она была символом независимости, первым серьёзным приобретением, крепостью, которую она отстояла в борьбе с Сергеем.
— Я не знаю, Дима, — честно ответила она. — Я так привязана к этому месту.
— Подумай, — не настаивал Дмитрий. — Никуда не торопимся.
Она думала несколько недель. Каждый вечер гуляла с коляской по району, смотрела на окна своей квартиры и пыталась понять, чего боится. Потерять защищённость? Связь с прошлым? Или сделать шаг навстречу неизвестному будущему?
Однажды, стоя на детской площадке, она увидела знакомую фигуру. Сергей. Всё такой же подтянутый, в дорогом пальто. Он заметил её и, помедлив, подошёл.
— Привет, Аня, — неловко начал он. — Давно не виделись.
— Привет, — кивнула она, машинально поправляя одеяльце в коляске.
— У тебя ребёнок? — Сергей заглянул в коляску. — Девочка? Поздравляю.
— Спасибо.
Повисла неловкая пауза.
— А ты как? — спросила Анна, поражаясь, насколько безразличен ей сейчас этот человек.
— Нормально. Работаю, женился снова, — он помолчал. — Слушай, Ань, я хотел сказать… Извини за всё, что было. За квартиру эту, за скандалы. Дурак был.
Анна смотрела на него и чувствовала только усталость. Нет ни злости, ни обиды — ничего.
— Проехали, Серёж, — ответила она. — Всё сложилось, как должно было сложиться.
Вечером того же дня она сказала Дмитрию:
— Давай поищем дом. Думаю, ты прав — Маришке будет лучше на свежем воздухе.
— Ты уверена? — внимательно посмотрел на неё муж. — Я же знаю, как важна для тебя эта квартира.
— Была важна, — поправила Анна. — Теперь важнее другое. Наша семья. Наша дочь. Наше будущее.
В июне они продали квартиру и купили небольшой дом в двадцати минутах езды от железнодорожной станции. Старый, требующий ремонта, но с большим участком, где уже росли яблони и вишни.
— Здесь будет качели для Маришки, — показывал Дмитрий. — А здесь мы поставим беседку. Будем летом обедать на воздухе.
Анна смотрела на мужа, на дочь, сопящую в переноске, на старый, но крепкий дом — их дом — и чувствовала удивительное спокойствие.
Квартира, за которую она так боролась, осталась в прошлом. И это было правильно. Потому что настоящее богатство — не в стенах, а в людях, которые эти стены наполняют жизнью.
— Мамочка, смотри, как я высоко! — четырёхлетняя Марина раскачивалась на качелях, которые Дмитрий наконец установил под старой яблоней.
— Вижу, солнышко, только не слишком высоко! — откликнулась Анна, выходя на крыльцо с подносом, на котором дымились чашки с чаем.
Был тёплый июльский вечер 2002 года. Дом, как и планировал Дмитрий, преобразился. Они своими руками отремонтировали комнаты, разбили сад, построили беседку. Жизнь за городом оказалась именно такой, как они мечтали: спокойной, размеренной, наполненной простыми радостями.
— О чём задумалась? — спросил Дмитрий, подходя сзади и обнимая жену за плечи.
— О прошлом, — честно ответила Анна. — Вспомнила квартиру, развод, всё это…
— Жалеешь? — В его голосе не было тревоги, только искренний интерес.
— Нет, — она обернулась и поцеловала мужа. — Благодарна. За то, что всё сложилось именно так. За то, что я не побоялась отстоять своё. За то, что встретила тебя. За то, что у нас есть Маришка и этот дом. За то, что однажды я поняла: самое ценное не то, что мы имеем, а те, кого мы любим.
Дмитрий крепче обнял жену, и они вместе смотрели, как их дочь качается на качелях, а закатное солнце окрашивает золотом верхушки яблонь. В этот момент Анна как никогда ясно осознавала — она построила не просто дом, она построила свою судьбу. И это была именно та судьба, которую она выбрала сама.
