Я стояла в коридоре школы, проверяя сообщения. Пока другие обнимали родителей, я слушала голосовое от мамы: «Прости, я не смогла. У меня ногти, ещё маникюр задержали».
И это было лучше, чем пустая тишина. Привычная пустота вместо её присутствия. Одиннадцать лет учёбы закончились, а она так и не поняла, что для меня важно.
Вокруг кипела жизнь. Одноклассники фотографировались с родителями, бабушками, дедушками. Некоторые даже привели младших братьев и сестёр. Семейные торжества, как полагается. У всех, но не у меня.
Я крепко сжала телефон в руке. Нет, я не буду плакать. Не сегодня.
— Николь! — голос классной заставил меня вздрогнуть. — Ты готова получить аттестат?
Я улыбнулась, пряча телефон в карман платья. Платья, которое выбирала сама. Без мамы.
— Конечно, Анна Михайловна.
— А родители твои…
— Не смогли прийти, — я старалась, чтобы голос звучал равнодушно. — Рабочие дела, сами понимаете.
Анна Михайловна посмотрела на меня с той особой жалостью, которую я ненавидела больше всего. Эта жалость преследовала меня с четвёртого класса, когда на родительском собрании впервые вместо мамы пришёл папа. А потом и он перестал приходить.
— Ничего страшного, — сказала она, похлопав меня по плечу. — Главное, что у тебя прекрасный аттестат. Поздравляю.
Я кивнула и поспешила в зал, где должна была состояться церемония.
Мама всегда была красивой. Необыкновенно, ослепительно красивой. В детстве я гордилась этим, гордилась, когда нас с ней останавливали на улице, чтобы сделать комплимент. Моя мама, Лариса Викторовна, умела притягивать взгляды.
— Ты должна всегда выглядеть на все сто, Николь, — говорила она, нанося макияж перед огромным зеркалом в прихожей. — Внешность — это твой пропуск в лучшую жизнь.
Я кивала, не понимая, почему же тогда наша жизнь не становится лучше, хотя мама выглядит идеально каждый день.
Когда мне было десять, мама встретила Эдуарда. Он был бизнесменом, владел сетью спортивных магазинов и носил дорогие часы. Мама оживлялась, когда он приходил к нам домой. Она готовила особенные блюда, надевала лучшие платья и смеялась над каждой его шуткой.
— Это наш шанс, Николь, — шептала она, когда Эдуард уходил в ванную. — Не испорть всё, веди себя прилично.
Я старалась. Правда старалась. Складывала аккуратно одежду, не разбрасывала учебники, говорила «спасибо» и «пожалуйста». Но Эдуард всё равно не захотел жить с нами. Через полгода он исчез из нашей жизни так же внезапно, как появился.
Мама рыдала три дня. А потом начала собираться на свидания с удвоенной силой.
С папой они развелись, когда мне было семь. Я помню, как они делили квартиру. Мама настояла, чтобы квартира осталась ей, поскольку она будет растить ребёнка. Папа согласился, при условии, что сохранит право собственности на дачу и гараж. Так наша семья и разделилась вместе с имуществом.
***
После выпускного я добралась домой одна. Открыла дверь своим ключом, сбросила туфли в прихожей и прошла на кухню. В холодильнике было пусто. Даже никакого угощения на мой выпускной мама не приготовила, хотя ещё неделю назад обещала испечь мой любимый морковный пирог.
Я достала телефон и набрала папу. Он предупредил меня неделю назад, что не сможет приехать на выпускной из-за важной командировки в Казани. Папа даже предлагал отменить её, но я настояла, чтобы он не жертвовал работой — он только недавно получил повышение, которого так долго ждал.
— Привет, пап, — сказала я, когда он ответил.
— Николь! Как прошёл выпускной? — в его голосе звучала искренняя заинтересованность.
— Нормально. Аттестат получила. Мама не пришла.
Пауза.
— Она предупреждала, что не сможет?
— Прислала голосовое за пятнадцать минут до начала. У неё маникюр и педикюр.
Снова пауза, более длинная.
— Мне жаль, Ник. Я бы приехал, но сама знаешь…
— Знаю, пап. Командировка в Казани. Всё нормально. Ты хотя бы предупредил заранее.
Папа работал в транспортной компании, занимался организацией грузоперевозок. Он часто ездил в командировки, но никогда не забывал позвонить мне по вечерам.
После развода он съехал на съёмную квартиру, а потом купил однушку в новостройке на окраине города. Каждый месяц исправно переводил алименты и забирал меня на выходные, когда был в городе.
— Я привезу тебе подарок, — сказал папа. — Закончу дела и сразу приеду.
— Спасибо, пап. Я буду ждать.
После разговора с отцом стало немного легче. Я переоделась в домашнее и решила посмотреть фильм, чтобы отвлечься. Но мысли всё равно возвращались к маме. Где она сейчас? С кем?
***
С тех пор как папа ушёл, Лариса искала ему замену с настойчивостью исследователя. Десятки свиданий, новые наряды, бесконечные разговоры о перспективных мужчинах. Она меняла их часто. Имена сливались в одно размытое пятно.
Я научилась не привязываться к этим временным «почти отчимам». Они приходили и уходили, оставляя после себя мамины слёзы и новую порцию горечи.
— Мужчины не ценят настоящую женщину, — говорила Лариса, когда очередной кавалер переставал отвечать на звонки. — Запомни, Николь, никогда не показывай им свою заинтересованность. Пусть бегают за тобой, а не ты за ними.
Я кивала, хотя с каждым годом всё меньше хотела следовать её советам. Особенно когда видела, как она сама «бегает» за мужчинами, тщательно это скрывая.
Мама вернулась домой за полночь. Я уже лежала в постели, притворяясь спящей. Услышала, как хлопнула входная дверь, как мама напевает что-то под нос, чуть заплетающимся голосом. Значит, было свидание. Значит, оно прошло хорошо.
Она заглянула в мою комнату — я почувствовала запах её духов.
— Николь? Ты спишь? — прошептала она.
Я не ответила, продолжая ровно дышать. Не хотелось сейчас разговаривать.
— Ладно, — пробормотала она и закрыла дверь.
***
Утром я проснулась от звуков на кухне. Мама готовила завтрак — редкое явление в нашем доме. Обычно мы питались кто как мог, пересекаясь на кухне в разное время.
— Доброе утро! — воскликнула она, увидев меня. — Я приготовила твои любимые сырники!
Я застыла в дверях, пытаясь понять, что происходит. Мама выглядела счастливой, даже без макияжа и с собранными в небрежный пучок волосами.
— Вчера такой важный день был, а я… — она осеклась. — Прости меня, Николь. Я не должна была пропускать твой выпускной. Просто этот маникюр, а потом Костя позвонил, предложил встретиться…
Костя. Значит, теперь его зовут Костя.
— Ничего страшного, — сказала я, садясь за стол. — Я понимаю.
— Ты сердишься, — мама поставила передо мной тарелку с сырниками. — Я вижу. Но ты должна понять, этот мужчина особенный. Он владеет строительной фирмой, у него свой дом за городом. И он разведён, представляешь? Никаких бывших жён, только взрослый сын, который живёт отдельно.
Я механически жевала сырник, пытаясь подавить растущее раздражение. Всегда одно и то же. «Особенный мужчина», «настоящий шанс», «в этот раз всё будет по-другому». Сколько раз я это слышала?
— Он хочет познакомиться с тобой, — продолжала мама. — Пригласил нас на ужин в ресторан. Сегодня вечером. Что скажешь?
Я подняла на неё глаза.
— У меня другие планы на вечер.
— Какие ещё планы? — её тон сразу изменился. — Николь, это важно для нас. Для нашего будущего.
— Для твоего будущего, мам, — я отодвинула тарелку. — Я собираюсь поступать в университет, помнишь? Мне нужно готовиться к собеседованию.
— К какому собеседованию? — она нахмурилась. — В экономический ведь не нужно собеседование, только экзамены.
— Я не буду поступать в экономический.
Тишина. Мама медленно опустилась на стул напротив меня.
— Что значит — не будешь? Мы же всё решили. Экономист — прекрасная профессия для девушки. Стабильная работа, хорошая зарплата…
— Ты решила, мам. Не мы.
— И куда же ты собралась поступать? — в её голосе появились опасные нотки.
— В другой институт. На отделение художественной фотографии.
Мама закрыла глаза и глубоко вдохнула, словно собираясь нырнуть.
— Фотография? Серьёзно, Николь? И как ты собираешься зарабатывать на жизнь? Свадьбы снимать?
— Не только свадьбы. Есть много направлений в художественной фотографии. Рекламная съёмка, журналы, выставки…
— Выставки! — мама всплеснула руками. — Этими выставками на жизнь не заработаешь! Посмотри на меня — я хотела быть модельером, а где я сейчас? Работаю администратором в салоне красоты за копейки! И только потому, что не получила нормальное образование!
Я молчала. Этот разговор мы проходили не раз.
— Николь, — мамин голос стал мягче. — Я хочу для тебя лучшей жизни. Хочу, чтобы ты не повторила моих ошибок. Экономист — это стабильность, это возможность работать в банке, в серьёзной компании. Это совсем другой уровень мужчин вокруг тебя, понимаешь?
Вот оно. Другой уровень мужчин. Всё всегда сводилось к этому.
— Я не собираюсь выбирать профессию по принципу «где больше шансов встретить богатого мужа», — сказала я, вставая из-за стола. — Спасибо за завтрак.
— Куда ты? — мама тоже поднялась. — Мы не закончили разговор!
— Закончили, мам. Я уже отправила документы. Собеседование через три дня.
Лицо матери исказилось.
— Отправила документы? Без моего ведома? Я твоя мать, я должна подписывать такие бумаги!
— Мне восемнадцать, я могу сама подписывать свои бумаги.
Эти слова задели её за живое, и я знала это. День моего совершеннолетия был болезненной темой для мамы — он напоминал ей о том, что она больше не молодая мама подростка, а женщина под сорок с взрослой дочерью.
— Значит так, — её голос дрожал от гнева. — Если ты поступаешь на эту… фотографию, можешь не рассчитывать на мою помощь. Ни копейки не получишь!
— Ну и пойду, — я пожала плечами. — И буду работать. Папа обещал помогать.
— Папа! — она рассмеялась, но в этом смехе не было веселья. — Твой папа еле сводит концы с концами со своей зарплатой! Что он тебе может дать?
— Поддержку, — ответила я тихо. — Он даёт мне поддержку.
Мама замолчала, глядя на меня так, словно впервые увидела.
— Ты не понимаешь, Николь, — сказала она наконец. — Ты просто не понимаешь, как устроена жизнь.
— Может быть, — я направилась к выходу из кухни. — Но я хочу узнать это сама, а не слушать твои страшилки о том, как я останусь одна и никому не нужна, если не найду богатого мужа.
— Я не говорила…
— Говорила, мам. Постоянно говоришь. С тех пор как мне исполнилось тринадцать, ты только об этом и говоришь — как использовать внешность, чтобы заполучить хорошего мужа. Как будто это единственная ценность в жизни.
Я вышла из кухни, не дожидаясь ответа. В комнате упала на кровать, чувствуя, как колотится сердце. Я никогда раньше не говорила с мамой так откровенно. Всегда молчала, кивала, соглашалась, а потом делала по-своему. Но сейчас что-то изменилось. Может быть, это выпускной без родителей. А может, просто пришло время выбирать свой путь.
Телефон завибрировал — пришло сообщение от Олеси, моей лучшей подруги:
«Как дела? Мама появилась после вчерашнего?»
Я вздохнула и написала:
«Она даже не заметила, что меня не было дома вечером. Пришла за полночь с нового свидания».
Олеся прислала грустный смайлик.
«Приходи к нам сегодня? Мама пирог испекла, отметим твой выпускной по-семейному».
Семья Олеси была полной противоположностью моей. Мама-врач, папа-инженер, младший брат-школьник. Обычная, крепкая семья, где все поддерживают друг друга. Я часто бывала у них, особенно в последние годы, когда дома становилось совсем невыносимо.
«Спасибо, приду».
Вечером, когда я собиралась уходить к Олесе, мама преградила мне путь в прихожей.
— Ты куда? — спросила она, скрестив руки на груди. Она уже успела накраситься и надеть новое платье. Готовилась к свиданию с Константином.
— К Олесе, — ответила я, обуваясь.
— А как же ресторан? Константин ждёт нас к семи.
Я выпрямилась и посмотрела ей в глаза.
— Я не пойду, мам. Я же сказала утром.
— Николь, — мама сделала шаг ко мне. — Это важно для меня. Пожалуйста.
В её глазах было что-то новое — не требование, а просьба. Раньше это сработало бы. Я бы вздохнула, переоделась и пошла знакомиться с очередным «особенным» мужчиной. Но не сегодня.
— Прости, мам. У меня уже есть планы.
— Какие планы могут быть важнее семьи? — её голос снова стал жёстким.
— Семьи? — я невесело усмехнулась. — А где была моя семья вчера на выпускном? Где ты была все эти годы, когда я нуждалась в тебе? На свиданиях? В поисках нового папы для меня?
— Я делала всё для тебя! — воскликнула мама. — Всё! Ты думаешь, мне нравится работать в этом салоне? Нравится терпеть капризы клиенток? Я делаю это ради нас, ради нашего будущего!
— Нет, мам. Ты делаешь это ради себя. Чтобы не чувствовать себя одинокой, чтобы не стареть, чтобы доказать что-то бывшим одноклассницам. Но не ради меня.
Мама отшатнулась, словно я её ударила.
— Как ты можешь так говорить? Я посвятила тебе жизнь!
— Посвятила? — я покачала головой. — Ты не была на родительских собраниях с пятого класса. Ты пропустила мой первый школьный концерт, потому что у тебя было свидание. Ты не пришла на награждение, когда я заняла первое место в городском конкурсе фотографии. Ты даже не знала, что я участвовала! А вчера ты пропустила мой выпускной ради маникюра, педикюра и свидания с мужчиной, которого знаешь неделю!
Я перевела дыхание, чувствуя, как по щекам текут слёзы.
— Это не посвящение жизни, мам. Это… я даже не знаю, как это назвать.
Мама смотрела на меня, и в её глазах тоже стояли слёзы.
— Ты не понимаешь, — прошептала она. — Ты ещё слишком молода, чтобы понять.
— Что понять, мам? Что любовь мужчины важнее, чем собственная дочь? Что внешность — это единственное, что имеет значение? Что нужно всегда искать кого-то, кто решит твои проблемы?
— Да! — вдруг крикнула она, и я отступила от неожиданности. — Да, именно это! Потому что я знаю, как это — остаться одной с ребёнком на руках! Знаю, как это — когда мужчина уходит к другой, потому что она моложе и красивее! Знаю, как это — считать копейки до зарплаты!
Она тяжело дышала, глядя на меня покрасневшими глазами.
— Я не хочу, чтобы ты прошла через это. Не хочу, чтобы ты повторила мои ошибки. Поэтому да, я учу тебя тому, как важно хорошо выглядеть, как важно найти обеспеченного мужчину. Потому что это — гарантия твоего будущего.
Я смотрела на неё и видела не властную мать, а испуганную женщину, которая боится остаться одна. Которая всю жизнь боялась этого.
— Мам, — сказала я тихо. — Папа ушёл не потому, что встретил кого-то моложе и красивее. Он ушёл, потому что вы перестали понимать друг друга. Потому что ты требовала от него невозможного — больше денег, больше статуса, больше всего. А он просто хотел спокойной семейной жизни.
Мама покачала головой.
— Ты ничего не знаешь, Николь. Ты была слишком маленькой.
— Я знаю, мам. Папа рассказал мне, когда я спросила. Он не хотел говорить плохо о тебе, но я настояла. И знаешь, что самое грустное? Он до сих пор любит тебя. Несмотря ни на что.
Мама замерла, глядя на меня расширенными глазами.
— Что?
— Он любит тебя, — повторила я. — Но ваши ценности разошлись слишком сильно. Ты хотела статуса, денег, показной роскоши. А он ценил простые вещи — уют дома, совместные ужины, разговоры перед сном.
Мама медленно опустилась на банкетку в прихожей.
— Он так сказал? Что любит меня?
Я кивнула.
— Почему же тогда… — она не закончила фразу.
— Потому что ты никогда не давала ему шанса, мам. Ты всегда смотрела по сторонам в поисках кого-то лучше, богаче, успешнее. А он это чувствовал.
Мама закрыла лицо руками. Я не знала, что делать — обнять её или оставить одну. Выбрала первое. Подошла и осторожно обняла за плечи.
— Прости, мам. Я не хотела тебя расстраивать.
Она подняла на меня глаза — растерянные, заплаканные.
— Я была плохой матерью, да?
Я не знала, что ответить. Правда могла ранить ещё сильнее, а ложь… ложь не имела смысла сейчас.
— Ты была такой, какой могла быть, — сказала я наконец. — Со своими страхами, мечтами, разочарованиями.
— Когда ты успела так повзрослеть? — она слабо улыбнулась, вытирая слёзы.
— Пришлось, — я пожала плечами.
Мы сидели в тишине. За окном начинало темнеть. Где-то там ждал своего часа Константин со столиком в ресторане и планами на будущее. Где-то там Олеся с семьёй ждали меня на праздничный ужин.
— Ты пойдёшь к Константину? — спросила я.
Мама покачала головой.
— Не сегодня, — она сжала мои руки. — Сегодня я хочу побыть с тобой. Если ты не против.
Я задумалась. Столько раз я мечтала, чтобы мама провела со мной вечер. Просто мы вдвоём, без её телефона, без разговоров о мужчинах и внешности.
— Не против, — сказала я. — Только мне нужно предупредить Олесю.
Мама кивнула и поднялась.
— Я сделаю нам чай. И… может, посмотрим твои фотографии? Те, с конкурса? Я ведь их так и не видела.
Что-то сжалось у меня в груди — то ли от радости, то ли от грусти.
— Хорошо, мам. Я покажу.
Мы провели весь вечер, разговаривая. По-настоящему разговаривая, возможно, впервые за много лет. Мама смотрела мои фотографии и удивлялась, как я умею «поймать момент». Я рассказывала ей о планах на будущее — не только об учёбе, но и о путешествиях, о странах, которые хочу увидеть через объектив фотоаппарата.
— А ты когда-нибудь думала вернуться к своей мечте? — спросила я, когда мы уже сидели на кухне с третьей чашкой чая. — Стать модельером?
Мама грустно улыбнулась.
— Это было так давно. Я уже и не помню, как держать иголку в руках.
— Но ты могла бы попробовать. Сейчас столько онлайн-курсов, мастер-классов.
Она задумалась, накручивая прядь волос на палец — жест, который я не видела у неё с детства.
— Может быть, — сказала она тихо. — Может быть, я и правда могла бы попробовать. Когда-нибудь.
Я улыбнулась. Это было не обещание, но начало. Начало чего-то нового между нами.
Телефон мамы звонил несколько раз — наверняка Константин. Но она не брала трубку. В эту ночь мы проговорили до рассвета, наверстывая упущенные годы, заново узнавая друг друга.
И когда первые лучи солнца заглянули в окно кухни, я поняла, что получила самый лучший подарок на выпускной — шанс на настоящие отношения с мамой. Непростые, со своими шрамами и сложностями, но настоящие.
***
Через три дня я пришла на собеседование в институт. И мама пошла со мной. Она сидела в коридоре, пока я показывала комиссии свои работы, и нервничала, кажется, больше меня.
Когда я вышла с улыбкой на лице, она всё поняла без слов и крепко обняла меня.
— Я горжусь тобой, — сказала она, и эти слова, которых я так долго ждала, прозвучали самой прекрасной музыкой.
Мы шли по улице, и мама вдруг остановилась.
— Слушай, а давай отметим? По-настоящему. Я ведь так и не поздравила тебя с выпускным.
Я улыбнулась.
— Давай.
— Куда хочешь пойти? — спросила она, и я заметила, что она действительно ждёт моего ответа. Не решает за меня, а спрашивает.
— Знаешь, я бы хотела просто погулять в парке, а потом, может быть, зайти в ту маленькую кофейню на углу. Помнишь, мы ходили туда, когда я была маленькой?
В глазах мамы мелькнуло удивление, а потом — узнавание.
— С синими стульями и пирожными в форме книжек?
— Да! Ты помнишь!
Она взяла меня за руку — простой жест, которого не было между нами годами.
— Конечно, помню. Ты всегда просила два пирожных вместо одного, а я разрешала, хоть это и портило твой аппетит перед ужином.
Мы обе рассмеялись, и на секунду я почувствовала себя маленькой девочкой, которая крепко держит маму за руку и верит, что всё будет хорошо.
***
Прошло два месяца. Многое изменилось, но не всё. Мама всё ещё ходила на свидания, хотя теперь гораздо реже. Она записалась на курсы дизайна одежды и вечерами сидела за эскизами, которые стеснялась показывать даже мне.
Мама с папой помирились в день моего рождения — он пришёл с тортом и подарком, остался на ужин, и они проговорили до полуночи на кухне. Не о воссоединении — эта глава была закрыта, но о дружбе, о возможности быть родителями вместе, даже живя отдельно.
Я поступила в институт, как и мечтала. Папа помог купить хороший фотоаппарат, а мама, к моему удивлению, подарила винтажные объективы, которые нашла на барахолке и сама отреставрировала.
В тот вечер мы сидели на кухне с чаем и разговаривали — теперь это стало нашей традицией. Телефон мамы завибрировал. Она взглянула на экран и отложила его в сторону.
— Не ответишь? — спросила я. — Может, это важно.
Мама покачала головой.
— Ничего важнее этого, — она обвела рукой нашу маленькую кухню, где мы сидели, — сейчас нет.
Я улыбнулась, чувствуя, как наполняется теплом грудь. Может быть, у нас не идеальные отношения. Может быть, мы никогда не станем той открыточной семьёй, где все всегда понимают друг друга с полуслова. Но у нас есть шанс. Шанс на что-то настоящее, выстраданное, ценное.
А с моим поступлением у мамы появился новый повод для гордости. И ей больше не нужно было искать его в глазах мужчин, которые приходили и уходили. Она нашла его во мне, в себе самой, в той новой жизни, которую мы начали строить.
В ту ночь я долго не могла уснуть, думая о странном пути, который мы прошли. О том, как мамино голосовое сообщение в день выпускного стало поворотным моментом, когда я решила больше не молчать. И о том, как иногда нужно дойти до предела, чтобы начать всё заново.
Я открыла телефон и нашла то самое голосовое. Послушала его ещё раз: «Прости, я не смогла. У меня ногти, ещё маникюр задержали». А потом удалила. Это сообщение сыграло свою роль в нашей истории. Теперь можно было отпустить его и двигаться дальше. Вместе.