Дребезжащий звонок телефона разорвал тишину квартиры. Анна нехотя потянулась к трубке — звонки по городскому обычно не сулили ничего хорошего. Особенно в восемь утра в субботу.
— Аня? Это я, — голос отца звучал непривычно бодро. — Как ты там? Мы тут с Машей говорили… Тебе же летом отпуск дают?
Сердце Анны моментально сжалось. Отец никогда не интересовался её расписанием без причины. Да и вообще мало чем интересовался последние двадцать лет.
— Дай угадаю, — Анна прижала трубку к уху плечом, одновременно наливая себе кофе, — бабушке опять нужна помощь?
— Ты всегда была понятливой девочкой, — Сергей Иванович хмыкнул. — Екатерине Михайловне тяжело одной, сама понимаешь — восемьдесят лет, диабет, давление… А ты у нас без детей, без мужа, свободная. Могла бы на лето перебраться к ней на дачу. Чем в своём Ярославле сидеть?
Анна молчала, сжимая чашку. Свободная. Как же. Тридцать часов в неделю в школе, подработка репетитором, квартира в ипотеку. А по мнению отца — свободная.
— Пап, у меня работа, — она старалась говорить спокойно. — И вообще, почему я? У бабушки вроде как двое внуков?
— Маша не может, у неё маленький Петя, — отрезал Сергей Иванович. — А ты-то что теряешь? Пару месяцев на свежем воздухе, в доме, который когда-нибудь станет твоим.
Анна фыркнула. Сколько она себя помнила, этот дом в Подмосковье всегда использовался как разменная монета в семейных манипуляциях.
— Давай я подумаю, хорошо? — она знала, что это максимальная уступка, на которую способна.
— Только недолго. Бабушке уже сейчас помощь нужна.
Когда разговор закончился, Анна отставила нетронутый кофе. Воскресенье было безнадёжно испорчено. Она подошла к окну, глядя на весенний Ярославль. Город, который стал её настоящим домом, в отличие от того места в Подмосковье, откуда она всегда чувствовала себя изгнанной.
Мысли вернулись на двадцать лет назад. 2003 год. Ей семь. Она гостит у бабушки, как каждое лето. Сидит на крыльце деревянного дома, болтает ногами в стоптанных сандалиях.
— Аня, иди помогай, — бабушка зовёт её собирать вишню.
А через несколько дней приезжает Машка с отцом и его новой женой. Они привозят огромные сумки с продуктами, модные игрушки. Маша хвастается новым платьем. «Мы в Турцию едем», — говорит она. А Анна знает, что вернётся в Ярославль к маме, в маленькую квартиру, где вечно экономят на всём, ждут копеечные алименты, которые отец присылает с опозданием.
Так было всегда. Две внучки, две сестры-двойняшки. Одна — «папина дочка», другая — «лишняя». Одна живёт с отцом в Москве, другая — с матерью в провинции.
Телефон снова зазвонил, вырывая из воспоминаний. На этот раз мобильный.
— Привет, сестрёнка, — голос Марии звучал непривычно дружелюбно. — Папа сказал, что говорил с тобой о бабушке.
— Да, — Анна сдержала вздох. — Только я не понимаю, почему внезапно это стало моей проблемой?
— Ой, ну ты же знаешь, у меня ребёнок, — Мария говорила так, будто наличие годовалого сына автоматически освобождало её от любых обязанностей. — И вообще, ты всегда с бабушкой ближе была.
Это была откровенная ложь. Бабушка любила Машу больше — ту, что приезжала на неделю с подарками, а не ту, что всё лето помогала с огородом.
— Машка, а ты не думала, что у меня тоже своя жизнь? — Анна не выдержала. — Работа, квартира в ипотеке?
— Какая ипотека? — в голосе Марии звучало искреннее удивление. — Зачем ты квартиру купила? У тебя же бабушкин дом будет.
Анна замерла.
— В каком смысле — у меня?
— Ну… — Мария замялась. — Бабушка же давно говорила, что дом тебе достанется. Ты же любишь там бывать, огород этот… А мне её старьё не нужно, мы с Игорем в новостройке живём.
К горлу Анны подкатила горечь. Значит, дом ей в «наследство», а пока — работай бесплатной сиделкой.
— Я перезвоню позже, — она сбросила вызов, не слушая протестов сестры.
Анна опустилась на диван, вертя в руках телефон. Позвонить маме? Нет, Ольга Сергеевна только расстроится. После развода она никогда не говорила плохо о бывшем муже, но и помощи от него не ждала. Выживали как могли.
Телефон ожил, высветив уведомление: «Напоминание: билеты до Москвы на день рождения бабушки (5 июля)». До поездки оставалось меньше месяца.
— Как тебе пирог, Катя? — спросила Ольга Сергеевна, подкладывая бабушке ещё кусочек.
Они сидели за столом во дворе дачи. Июльское солнце нещадно палило, но в тени старой яблони было сносно. Екатерина Михайловна смотрела куда-то сквозь гостей, временами не узнавая даже сына.
— Мама хорошо выглядит, — шепнул Сергей Иванович жене, но достаточно громко, чтобы услышала и Анна. — Аньке надо немного пожить здесь, присмотреть за ней. Ничего страшного.
Анна сделала вид, что не слышит. Она наблюдала за Марией, которая сидела с надутым видом — годовалый Петя капризничал на жаре, а муж Игорь поминутно смотрел на часы.
— Давайте поздравим бабушку? — предложила Анна, пытаясь разрядить атмосферу.
— Давайте, — поддержал Сергей. — Мама, с днём рождения тебя. Желаем здоровья, и… — он замялся, — чтобы Аня почаще приезжала помогать тебе, да?
Екатерина Михайловна неопределённо кивнула, не совсем понимая, о чём речь.
— А ты что, Анюта, не хочешь бабушке помочь? — внезапно вмешалась Мария, подняв голову от телефона. — Она же сколько для тебя сделала! Всё детство тут жила каждое лето.
— Я работаю, Маш, — Анна старалась говорить ровно. — У меня отпуск всего месяц. И квартира. И вообще…
— Какие проблемы с квартирой? — вмешался Сергей. — Сдай её и живи тут. Всё равно дом когда-нибудь твой будет.
— Когда-нибудь? — Анна отложила вилку. — Вы сейчас серьёзно? Я должна бросить работу, квартиру и переехать сюда насовсем ради дома, который «когда-нибудь» будет моим?
Наступила неловкая тишина. Мария уткнулась в телефон, Игорь демонстративно смотрел в сторону, жена Сергея поджала губы.
— А разве не для этого мы все собрались? — внезапно спросила бабушка, оторвавшись от созерцания пирога. — Сергей, ты же говорил, мы сегодня бумаги подпишем?
Анна замерла. Сергей побледнел.
— Какие бумаги, мама?
— Ну как же, — бабушка посмотрела на него почти ясным взглядом. — На дом. Ты же сказал, надо Машеньке отписать, пока я… в своём уме.
Наступила гробовая тишина.
— Что? — Анна медленно переводила взгляд с бабушки на отца, потом на сестру. — Вы уже переписали дом на Машку?
Сергей бросил на мать раздражённый взгляд.
— Мама, ты путаешь. Мы только обсуждали…
— Не путаю, — вдруг совершенно чётко сказала Екатерина Михайловна. — В прошлый вторник нотариус приезжал. Я всё подписала. Сергей сказал, так надёжнее, а то мало ли что со мной…
Анна поднялась, чувствуя, как земля уходит из-под ног.
— И теперь вы хотите, чтобы я была бесплатной сиделкой в доме, который принадлежит Маше? — она смотрела прямо на отца. — Вы правда думали, что я не узнаю?
— Аня, не устраивай сцен, — зашипела Мария. — Я всё равно собиралась часть дома тебе… когда-нибудь.
— Часть? — Анна почувствовала, как к горлу подступает истерический смех. — Часть дома, в котором я должна горбатиться, пока ты будешь приезжать на выходные?
— Анна, это семейное дело, — вмешался Сергей, понизив голос. — Маша всегда была ближе к бабушке, это естественно, что дом достанется ей. А ты поможешь сейчас, и мы всё учтём потом.
— Ближе к бабушке? — Анна сорвалась на крик. — Ты серьёзно? Это я проводила здесь каждое лето, пока вы с Машкой ездили по курортам! Это я помогала собирать урожай, пока она играла в свои новые игрушки! И теперь вы хотите, чтобы я бросила всё и приехала сюда? Ради чего? Ради ваших пустых обещаний?
Екатерина Михайловна вдруг заплакала, тихо и безутешно, как ребёнок.
— Вот видишь, что ты наделала! — набросилась Мария. — Расстроила бабушку в день рождения!
— Я? — Анна рассмеялась. — Нет, Маша. Это вы всё это затеяли. А знаешь, что самое смешное? Я бы помогла. Просто так, без всяких условий и обещаний. Потому что бабушка — это семья. Но вы всё испортили своим враньём.
Она повернулась к Екатерине Михайловне, которая, кажется, уже не понимала, что происходит.
— Прости, бабушка, — сказала она тихо. — Я приеду проведать тебя, но жить тут не буду.
Сергей вскочил, едва не опрокинув стул.
— И куда ты пойдёшь? Вернёшься в свою дыру? В эту съёмную…
— В моём собственном доме, папа, — отрезала Анна. — За который я плачу ипотеку, потому что от тебя никогда не было толку.
Она посмотрела на сестру, которая так и сидела, уткнувшись в телефон.
— Поздравляю с приобретением, Маша. Надеюсь, ты будешь так же усердно ухаживать за участком, как за своими ногтями.
Прошло два месяца. Звонок раздался в десять вечера, когда Анна проверяла тетради.
— Слушаю, — она не посмотрела на экран.
— Аня, — голос Марии звучал непривычно тихо. — Мне нужно с тобой поговорить.
— О чём? — Анна продолжала делать пометки в тетради.
— О бабушке. Аня, я не справляюсь, — в голосе сестры послышались слёзы. — Пётр постоянно болеет, Игорь всё время на работе, а у бабушки… ей хуже.
Анна отложила ручку, прикрыв глаза.
— И?
— Я подумала… может, ты всё-таки приедешь? — Мария говорила быстро, нервно. — Слушай, я не буду врать. Мне этот дом не нужен, правда. Я просто боялась, что папа и на меня повесит всё это. Можем оформить на тебя долю. Или сразу весь дом, мне всё равно.
Анна молчала. В голове возникли картинки из детства. Вот она помогает бабушке полоть грядки, а Маша сидит с новым плеером. Вот они идут по рынку, и бабушка покупает сестре красивое платье, а ей — «что подешевле, всё равно в огороде испачкаешь». Вот она уезжает с мамой в Ярославль, глотая слёзы, а Маша машет ей рукой с заднего сидения отцовской новой машины.
— Значит, теперь дом мне? — Анна невесело усмехнулась. — А когда бабушку не станет? Снова будет твой?
— Аня, я не об этом, — голос Марии дрогнул. — Мне правда нужна помощь.
— Наймите сиделку, Маш, — Анна говорила спокойно. — У вас теперь дом, продайте его часть и наймите человека. Или ухаживайте сами. Это ваш выбор, ваше наследство и ваша ответственность.
— Да какая же ты… — Мария всхлипнула. — А если бабушка умрёт? Ты об этом подумала?
— А ты подумала об этом, когда позволила переписать дом на себя? — Анна ответила вопросом на вопрос. — Вы все — взрослые люди. Разбирайтесь сами. Как всегда разбирались, пока я была не нужна.
Когда звонок закончился, Анна долго сидела в темноте. Она вспоминала бабушку, её морщинистые руки, запах пирогов, вечера на крыльце. Ей было больно, но решение она приняла давно. Двадцать лет назад, когда поняла — в этой семье всегда будут свои и чужие. И она всегда будет чужой.
Анна подошла к окну своей маленькой ярославской квартиры. Её собственной квартиры, за которую она платила сама. Неважно, что это была крошечная однушка на окраине. Она была настоящей. Как и её жизнь здесь — без громких обещаний, зато без лжи.
В семье всегда были два мира: московский — с отцом и Машей, и ярославский — с ней и мамой. Два мира, две правды, две жизни. А теперь она понимала — и две совести.
Телефон снова завибрировал. Анна посмотрела на экран и сбросила звонок. Потом решительно добавила номер Марии в чёрный список. За ним последовал номер отца.
Некоторые двери лучше закрывать навсегда.
