Я готовила борщ, хотя не ела его с детства. Просто хотелось сделать что-то «как дома». Он попробовал и сказал, что мама делала вкуснее. И я впервые почувствовала: я не жена, я стажёр на должность идеальной женщины.
Это случилось в субботу — день, когда мы обычно заказывали доставку или шли в ресторан. Но после визита к его родителям во мне поселилось странное желание доказать, что я тоже могу создавать «семейный уют».
Три часа ушло на приготовление супа, ещё полчаса на уборку кухни. Когда Рома вернулся с тренировки, на столе его ждала тарелка с дымящимся содержимым.
— Ого, ты что, готовишь? — он удивлённо посмотрел на меня, словно увидел инопланетянина.
— Решила попробовать, — я улыбнулась, пытаясь скрыть нервозность. — Твоя мама сказала, что ты любишь домашнюю еду.
Рома кивнул и сел за стол. Я замерла, ожидая вердикта. Он зачерпнул ложкой, подул и попробовал.
— Неплохо, но мама делает вкуснее. И соли не хватает.
Я застыла с улыбкой на лице. Пока он ел, я мучительно думала, что ответить.
— Извини, в следующий раз будет лучше, — только и смогла выдавить я.
***
Мы с Ромой познакомились на фестивале современного искусства. Я была организатором площадки с инсталляциями, он — талантливым ландшафтным дизайнером, которого пригласили оформить внутренний двор. Наша встреча не была случайной — нас познакомил общий друг, сказав, что мы «точно найдём общий язык».
Так и вышло. Рома оказался интересным собеседником, увлечённым своим делом. Мне нравилось слушать его рассказы о проектах загородных участков, которые он превращал в маленькие произведения искусства. Я делилась своими идеями по организации культурных мероприятий. Мы говорили часами, забывая о времени.
Через полгода он предложил съехаться. Я согласилась не раздумывая — к тому моменту мы проводили вместе почти всё свободное время. Мы сняли просторную квартиру в новом доме.
Наша жизнь казалась идеальной: мы работали, путешествовали, наслаждались обществом друг друга. До встречи с его родителями.
Они приехали к нам спустя три месяца совместной жизни. Нина Андреевна — миниатюрная женщина с пронзительным взглядом, и Тимофей Петрович — высокий мужчина с военной выправкой. Они осмотрели квартиру, вежливо похвалили интерьер, но я чувствовала их оценивающие взгляды.
За ужином (мы заказали еду из ресторана) Нина Андреевна поинтересовалась:
— Лиза, а ты вообще готовишь?
— Честно говоря, почти нет, — ответила я. — У меня нет на это времени из-за работы. Да и Рома никогда не просил.
— Ромочка с детства любит домашнюю еду, — многозначительно произнесла она, поглаживая сына по руке. — Я всегда готовила сама, даже когда работала на полную ставку.
Я улыбнулась и кивнула, хотя внутри всё сжалось. В тот вечер я узнала много нового о своём мужчине.
Как он любит, чтобы рубашки были выглажены определённым образом, какие у него предпочтения в еде, и как его мама всегда поддерживала в доме идеальный порядок.
После того первого борща я решила, что должна научиться готовить. Скачала приложение с рецептами, купила кулинарную книгу, посмотрела десятки видео. Следующие две недели эксперименты на кухне стали моим вторым хобби. Я возвращалась с работы и вместо отдыха начинала готовить ужин.
— Котлеты с пюре, — гордо объявила я на третий день моего кулинарного эксперимента.
Рома попробовал и задумчиво протянул:
— Картошка немного водянистая. Мама всегда добавляет больше масла и взбивает миксером.
На следующий день я приготовила жаркое.
— Мясо жестковато. Мама маринует его минимум сутки.
Потом был суп с фрикадельками.
— Фрикадельки слишком крупные. Мама делает их размером с перепелиное яйцо.
Каждый раз я улыбалась и делала мысленные заметки. И каждый раз чувствовала, как внутри растёт раздражение.
— Лиза, ты настоящее сокровище, — сказала Нина Андреевна, когда приехала к нам снова. — Рома рассказал, что ты стала готовить. Это так мило с твоей стороны.
Я кивнула, помешивая соус для пасты. За прошедший месяц я научилась готовить десяток блюд, которые, по словам Ромы, «почти как у мамы». Это «почти» преследовало меня, как навязчивая мелодия.
— Может, поделиться с тобой своим рецептом грибного супа? — спросила она, заглядывая мне через плечо. — Рома пожаловался, что ему не хватает сливочного вкуса.
Я стиснула зубы.
— Конечно, с удовольствием.
Вечером, когда его родители ушли, мы сидели в гостиной. Я листала ленту соцсетей, Рома смотрел футбол.
— Маме понравилось, как ты стараешься, — сказал он в перерыве между таймами. — Она даже удивилась, что ты так быстро учишься.
Я подняла голову от телефона:
— А тебе нравится?
— Конечно! — он улыбнулся. — Теперь не нужно постоянно заказывать еду или ходить в кафе.
Что-то внутри меня надломилось. Я вспомнила, как раньше мы с удовольствием исследовали новые заведения, как обсуждали тонкости вкуса в разных ресторанах. Когда это превратилось в «не нужно заказывать еду»?
— Я рада, что ты доволен, — сказала я и вернулась к телефону.
***
На работе всё пошло наперекосяк. Я организовывала фестиваль уличной культуры, и один из ключевых участников отказался в последний момент. Пришлось срочно искать замену, переделывать программу, перекраивать бюджет. Я приходила домой выжатая как лимон.
В четверг я просто заказала пиццу. Когда Рома вернулся домой, он удивлённо посмотрел на коробку.
— А ужин?
— Сегодня у нас пицца, — ответила я, откусывая кусок с пепперони.
— Но я думал… — он замялся. — Ты же обещала сделать лазанью.
— Извини, не успела. Навалилось много работы.
Он сел за стол и молча взял кусок. Всё напряжение прошедшего дня скрутилось в тугой узел внутри меня.
— Что-то не так? — спросила я, заметив его недовольное лицо.
— Нет, всё в порядке, — он пожал плечами. — Просто непривычно. Мама никогда не забывала про ужин, даже когда у неё были самые тяжёлые дни на работе.
И тут меня прорвало.
— Я не твоя мама! — я отложила недоеденный кусок пиццы. — Я не нанималась быть твоей домработницей!
— Я такого не говорил, — Рома поднял руки в примирительном жесте. — Просто констатировал факт.
— Факт в том, что я устала пытаться соответствовать стандартам твоей мамы! — я почувствовала, как дрожит голос. — За последний месяц я превратилась в кого-то, кого не узнаю. Я работаю, прихожу домой и готовлю, готовлю, готовлю! А в ответ слышу только «мама делает лучше»!
Рома выглядел ошеломлённым.
— Лиз, я просто хотел помочь тебе стать лучше…
— Стать лучше? — повторила я. — То есть до этого я была недостаточно хороша?
— Я не это имел в виду, — он покачал головой. — Просто ты сама захотела научиться готовить, и я давал советы.
— Нет, Рома. Я не хотела учиться готовить. Я хотела сделать тебе приятное. А в итоге каждый день слышу, что недотягиваю до уровня твоей мамы.
Он молчал, глядя в пустоту перед собой. Я чувствовала, как из глаз текут слёзы, но не вытирала их.
— Знаешь, что самое обидное? — продолжила я. — Я действительно старалась. Но вместо благодарности получала только критику.
— Лиз, я…
— Нет, дослушай, — перебила я. — Когда мы только начали жить вместе, мы были равными партнёрами. Мы оба работали, оба занимались домом, оба отдыхали. А потом появилась эта роль «хранительницы очага», которую ты мне навязал после визита твоих родителей.
Рома поднялся из-за стола и подошёл к окну. Я видела, как напряжена его спина.
— Я не хотел тебя обидеть, — наконец произнёс он. — Просто я вырос в семье, где всегда был домашний ужин. Где мама заботилась о нас с папой. Мне казалось, это нормально.
— Жить в прошлом веке? — горько усмехнулась я. — Сейчас мы оба работаем. Я не могу и не хочу брать на себя все домашние обязанности.
Он повернулся ко мне:
— Что ты предлагаешь?
— Вернуться к тому, с чего мы начинали, — ответила я. — К равноправию. Если ты хочешь домашнюю еду — готовь сам или давай готовить вместе. Если хочешь чистую рубашку — постирай и погладь её сам, или давай разделим эти обязанности. Но я больше не буду пытаться заменить тебе маму.
Лицо Ромы изменилось. Его челюсти напряглись, а глаза потемнели.
— То есть ты просто так отказываешься? — его голос стал холодным. — Ты даже не пытаешься.
— Пытаюсь? — я не верила своим ушам. — Рома, я месяц готовила каждый день, старалась угодить твоим вкусам, и всё, что я слышала – «мама делает лучше».
— Потому что это правда, — он резко встал из-за стола. — Я думал, ты стараешься для нас, для семьи. А оказывается, тебе просто не хочется.
— Не хочется? — моё терпение иссякло. — Я работаю по десять часов в день, потом прихожу и встаю к плите. А ты даже посуду за собой не моешь!
— Зато я обеспечиваю нас.
— Я тоже работаю и зарабатываю не меньше тебя! — я повысила голос. — Мы снимаем эту квартиру вместе, платим за неё поровну, если ты забыл.
Рома прошёлся по комнате, нервно проводя руками по волосам:
— Знаешь, Лиз, с тобой невозможно разговаривать. Я просто хотел, чтобы в нашем доме был уют, чтобы было как в нормальной семье.
— Нормальной по чьим стандартам? Твоей мамы? — я тоже встала, скрестив руки на груди. — У нас двадцать первый век, Рома. Женщины работают наравне с мужчинами. Почему я должна отвечать ещё и за все домашние обязанности?
— Потому что так заведено! — он повысил голос. — В нормальных семьях жена заботится о муже и доме.
— Прости, я не подписывалась быть твоей домработницей, — я покачала головой. — И если для тебя нормальная семья — это место, где жена превращается в прислугу, то мне такая нормальность не нужна.
Рома уставился на меня с неверием:
— Ты ведёшь себя как избалованная девчонка. Моя мама никогда…
— Хватит! — я подняла руку, останавливая его. — Я не хочу больше слышать про твою маму. Ты живёшь со мной, а не с ней. И мне всё равно, как она готовила, стирала и гладила. Я – другой человек.
— Да, явно другой, — его тон стал холодным. — Думаешь только о себе.
Я вздохнула, пытаясь успокоиться:
— Рома, давай поговорим спокойно. Я не отказываюсь вести хозяйство. Я лишь хочу, чтобы мы делали это вместе.
— Вместе? — он усмехнулся. — И как ты это представляешь? Я прихожу с работы уставший и иду на кухню?
— А я, значит, не устаю? — мой голос дрожал от обиды. — Знаешь, в чём проблема? Ты не видишь во мне равного. Для тебя я — приложение к твоей жизни. Удобная домохозяйка, которая должна радоваться возможности угождать тебе.
Рома покачал головой:
— Ты всё перевираешь. Я просто хотел нормальную семью, а не вот это всё.
— А что такое «вот это всё»? — я сделала шаг к нему.
— Это! — он обвёл рукой комнату. — Эти постоянные претензии, споры, отказ от простых обязанностей.
Я глубоко вдохнула:
— Знаешь что? Мне надоело. Я не буду больше оправдываться за то, что не хочу быть твоей прислугой. Либо мы живём на равных условиях, либо никак.
— Условия ставишь? — его глаза сузились.
— Не условия, а правила нашей совместной жизни, — я постаралась говорить спокойно. — Если тебе нужна копия твоей мамы, поищи в другом месте.
Он молча смотрел на меня, затем резко развернулся и пошёл в прихожую. Я услышала, как он надевает куртку.
— Куда ты? — спросила я, выходя из кухни.
— К родителям, — отрезал он. — Хочу поесть нормальной еды и отдохнуть от этих выяснений отношений.
Дверь закрылась с громким звуком. Я осталась одна в пустой квартире, с недоеденной пиццей на столе и тяжестью в груди.
***
Три дня Рома не появлялся дома. Я знала, что он у родителей — он не отвечал на звонки, но кратко написал в сообщении, что «поживёт некоторое время у мамы». Эта формулировка меня особенно задела.
На работе я едва справлялась с обязанностями. Мысли постоянно возвращались к нашей ссоре. Может, я действительно слишком резко отреагировала? Может, стоило найти компромисс, чтобы сохранить отношения?
Вечером четвёртого дня в дверь позвонили. Я открыла, ожидая увидеть Рому, но на пороге стояла Нина Андреевна. Она выглядела решительной.
— Могу я войти? — спросила она без приветствия.
Я молча отступила, пропуская её. Она прошла в гостиную, оглядела квартиру и повернулась ко мне:
— Рома рассказал, что у вас сложности.
— Да, у нас разные взгляды на семейную жизнь, — ответила я, стараясь говорить ровно.
— Лиза, — она села на диван, не дожидаясь приглашения, — я хочу поговорить с тобой как женщина с женщиной.
Я присела на край кресла напротив. Внутри всё сжалось — я чувствовала себя как на экзамене.
— Мужчины — они как дети, — начала Нина Андреевна. — Им нужна забота, уют, внимание. Когда Рома был маленьким, он…
— Простите, Нина Андреевна, но Рома уже не маленький, — перебила я. — Ему 30 лет. Он взрослый мужчина, который может и сам о себе позаботиться.
Её брови приподнялись:
— Ты не понимаешь. Мужчины работают, обеспечивают семью. А женщины создают уют. Так устроен мир.
— Возможно, в вашем поколении так и было, — я старалась говорить уважительно, но твёрдо. — Но сейчас другое время. Я тоже работаю, тоже устаю. Почему домашние обязанности должны лежать только на мне?
— Потому что ты женщина, — она сказала это так, словно объясняла очевидное ребёнку. — Так было всегда. И семьи были крепче. А сейчас посмотри, сколько расставаний?
— Если отношения держатся только на том, что женщина обслуживает мужчину, то, может, они и не нужны такие отношения? — я не сдержалась. — Я люблю Рому, но не собираюсь растворяться в нём и его потребностях. У меня тоже есть своя жизнь.
Нина Андреевна поджала губы:
— Самоуверенность — вот что разрушает современные семьи. Рома заслуживает заботы.
— А я не заслуживаю? — спросила я тихо.
Она помолчала, затем встала:
— Знаешь, Лиза, я вижу, что ты не готова к настоящей семейной жизни. Рома заберёт свои вещи на днях. Он хотел прийти сам, но я предложила поговорить с тобой, дать тебе шанс изменить своё мнение. Но вижу, что это бесполезно.
Её слова поразили меня:
— Что значит «заберёт свои вещи»? Мы даже не поговорили нормально! Он просто уехал к вам при первой же трудности!
— Не смей, — её голос стал ледяным, — не смей говорить так о моём сыне. Он настоящий мужчина, который знает цену настоящей женщине.
С этими словами она направилась к выходу. У двери остановилась и добавила:
— Рома придёт в субботу за вещами. Надеюсь, ты будешь вести себя прилично.
Дверь закрылась, а я так и осталась стоять посреди гостиной, не веря в происходящее.
В субботу Рома действительно пришёл. Он выглядел отстранённым и холодным. Молча собрал свои вещи, сложил их в два больших чемодана.
— Значит, вот так всё закончится? — спросила я, когда он был уже у двери. — Из-за того, что я не хочу быть копией твоей мамы?
Он повернулся и посмотрел на меня усталым взглядом:
— Нет, Лиз. Всё закончится из-за того, что мы хотим разного. Я хочу семью, в которой есть тепло, забота, традиции. А ты… — он вздохнул, — ты хочешь какое-то абстрактное равенство, которое на практике означает безразличие.
— Равенство не означает безразличие, — возразила я. — Это значит, что мы оба важны. Оба имеем право на уважение, время для себя, поддержку.
— Красивые слова, — он покачал головой. — Но когда дело доходит до простых вещей — приготовить ужин, создать уют — ты сразу начинаешь говорить о современных взглядах и равноправии.
— Потому что уют и забота — это не только моя ответственность! — я почувствовала, как слёзы подступают к глазам. — Это наш общий дом, наша общая жизнь.
Рома вздохнул:
— Знаешь, я так устал от этих разговоров. За эту неделю у родителей я понял, насколько мне не хватало нормального домашнего тепла. Мама всегда заботится о папе, и он ценит это. У них настоящая семья. И я хочу такую же.
— С мамой вместо жены, — я не удержалась от колкости.
— С женщиной, которая понимает, что значит быть женой, — парировал он. — Прощай, Лиз.
Когда дверь за ним закрылась, я прислонилась к стене и постепенно сползла на пол. Слёзы катились по щекам, но странным образом вместе с болью я чувствовала и облегчение. Квартира, которую мы снимали вместе, внезапно показалась мне просторнее и свободнее.
***
Прошёл месяц. Я полностью погрузилась в работу, успешно провела фестиваль. Подруги вытаскивали меня в кафе и кино, не давая замкнуться в себе. Я начала ходить в спортзал и на курсы испанского — всё то, на что раньше «не хватало времени».
Однажды вечером мне позвонила Таня, коллега Ромы:
— Лиз, привет. Как ты?
— Нормально, — ответила я. — А что?
— Просто хотела узнать, — она помолчала. — Слышала, что вы расстались.
— Да, — подтвердила я. — Не сошлись во взглядах на семейную жизнь.
— Знаешь, — голос Тани стал тише, — Рома сейчас встречается с новой девушкой. Её зовут Катя. Она…
— Таня, — перебила я мягко, — мне не нужно знать. Мы разошлись, каждый живёт своей жизнью.
— Дело не в этом, — продолжила она. — Просто… эта Катя. Она буквально копия его мамы. Готовит ему обеды в контейнерах, гладит рубашки, звонит каждый час. Ребята в офисе уже шутят, что она его вторая мама, а не девушка.
Я молчала, не зная, что сказать.
— Мне кажется, он совершает ошибку, — добавила Таня. — Может, поговоришь с ним?
— Нет, — мой ответ был твёрдым. — Это его выбор. Если ему нужна такая женщина — пусть будет счастлив. Я не буду меняться и притворяться кем-то другим.
После разговора я долго сидела в кресле. В голове крутились слова Тани о новой девушке Ромы. Сначала было неприятно, потом я улыбнулась, а потом… потом пришло понимание. Мы действительно хотели разного от жизни и отношений. И никакие уступки не смогли бы это изменить.
Я встала и подошла к книжной полке. Достала книгу, которую давно хотела прочитать, но всё не находила времени. Впервые за долгое время я почувствовала настоящее спокойствие.
Я не была плохой женой — я просто не была готова стать чьей-то тенью. И теперь точно знала, чего хочу от отношений и какого мужчину хочу видеть рядом.
Ужин я решила не готовить. Вместо этого заказала свою любимую пиццу, налила чай и включила фильм, который давно хотела посмотреть.
Квартиру нужно было освобождать в конце месяца — контракт заканчивался. Но я уже нашла новое место, поближе к работе.
Жизнь продолжалась. Теперь по моим правилам.
