Он не жаловался. Не выкладывал фото в соц.сетях. Просто приходил на родительские собрания, помогал с контрольными по алгебре и гладил футболки сына. Когда сын поступил, он только сказал: «Ты сам. Но я горжусь». И этого было достаточно.
Дмитрий сидел на кухне и смотрел на телефон. На экране светилось сообщение от сына: «Пап, я приеду в воскресенье. Нужно поговорить».
Что-то в этих словах заставило его напрячься. Обычно Тимур писал про планы, добавлял смайлики или шутки. Но не сегодня.
Дмитрий потер подбородок. Сыну исполнилось двадцать три. Семь лет как Василиса ушла, оставив их вдвоем в этой трехкомнатной квартире на окраине города.
Квартира осталась Дмитрию после раздела имущества — она была приобретена на его накопления еще до брака. Из совместно нажитого он получил технику и банковские сбережения, а Василиса — семейный автомобиль и дачный участок, как было указано в соглашении о разделе имущества.
***
Он помнил тот день до мелочей. Пришел домой раньше обычного — хотел сделать сюрприз на годовщину их знакомства. А сюрприз получил сам. Василиса собирала вещи.
— Я больше не могу, Дим, — только и сказала она тогда. — Я встретила другого мужчину.
Тимуру было шестнадцать. Трудный возраст для любого подростка, а тут еще такое. Сын замкнулся, с занятий в музыкальной школе возвращался поздно, отказывался разговаривать с матерью.
Сколько вечеров он провел, пытаясь объяснить ему, что в жизни бывает всякое, что люди уходят, но это не значит, что они перестают любить.
Дмитрий работал инженером в проектном бюро. После ухода Василисы пришлось взять дополнительные часы — деньги нужны были на репетиторов для сына, на летний лагерь, на новую зимнюю куртку. Жизнь продолжалась, и он справлялся.
***
В дверь позвонили. Дмитрий вздрогнул. Раньше воскресенья? Неужели что-то случилось?
На пороге стоял Тимур. Осунувшийся, с покрасневшими глазами.
— Сынок, ты чего так рано? — Дмитрий пропустил его в прихожую. — Что-то произошло?
Тимур прошел на кухню, сел за стол и уставился в одну точку.
— Пап, я нашел Василису.
Эти четыре слова ударили сильнее, чем все семь лет тишины от бывшей жены. После ухода она не звонила, не писала, не интересовалась жизнью сына — словно отрезала прошлое полностью. Имя, которое они старались не произносить, вдруг зазвучало в их кухне.
— Как нашел? — только и смог спросить Дмитрий.
— Случайно. У друга на дне рождения познакомился с девушкой. Мы разговорились, выяснилось, что ее соседка — Василиса. Моя мать.
Дмитрий сел напротив сына. Внутри все заледенело.
— И?
— Я встретился с ней. Она живет в центре. У нее дочь. Пять лет.
Тимур говорил отрывисто, будто каждое слово давалось ему с трудом.
— Она спрашивала про тебя. И еще… она сказала, что хотела бы поговорить. С нами обоими.
***
Дмитрий взглянул на фотографию сына на столе. Весна только начиналась, но в квартире уже чувствовалось тепло. Снимок был сделан на море, когда Тимуру исполнилось пятнадцать — за год до ухода Василисы. На фото только сын, радостно держащий пойманного краба. Семейные фотографии с бывшей женой Дмитрий давно убрал в дальний ящик.
— Пап, я знаю, это сложно, — продолжил Тимур. — Но, может, стоит ее выслушать? Я не знаю, что у вас произошло на самом деле. Ты никогда не рассказывал.
Дмитрий вздохнул. Он действительно никогда не рассказывал сыну всей правды. Не говорил, что знал о предстоящей измене Василисы задолго до того дня.
Что подозревал, но выжидал, собирая силы для неизбежного разговора. Что когда она ушла, он почувствовал не только боль, но и странное облегчение — больше не нужно было притворяться, что все хорошо.
— Хорошо, — наконец сказал он. — Если ты хочешь, мы встретимся с ней.
Тимур выдохнул.
— Спасибо, пап. Я скажу ей. Мы можем встретиться в кафе, на нейтральной территории.
Дмитрий кивнул. Кафе — это хорошо. Не дома, где каждый угол хранил воспоминания.
— Только не в то, куда мы ходили вместе.
— Я знаю другое место, — кивнул Тимур.
В среду Дмитрий вышел с работы как обычно. Он не стал менять свои планы или готовиться к встрече особым образом. Незачем придавать этому событию больше значения, чем оно заслуживало. В шкафу лежала отглаженная светло-голубая рубашка — он надевал ее на важные встречи с клиентами. Сегодня подойдет и для этого разговора.
Почему так беспокоюсь? Ведь прошло столько лет. Мы давно разные люди.
Кафе оказалось небольшим, с деревянными столиками и приглушенным светом. Дмитрий пришел первым, заказал чай и стал ждать. Через десять минут появился Тимур. Один.
— Она опаздывает, — сказал он, присаживаясь рядом. — Позвонила, сказала, что дочку пришлось срочно везти к врачу. Но она будет.
Дмитрий посмотрел на сына. Как же он повзрослел за эти годы. Плечи шире, взгляд увереннее. И все же сейчас в его глазах читалось то же самое выражение, что и в детстве — когда ждал Деда Мороза или подарка на день рождения. Надежда, смешанная с тревогой.
— Как твои дела с Аней? — спросил Дмитрий, чтобы разбавить напряжение.
— Мы расстались, — пожал плечами Тимур. — Не сошлись характерами.
Дмитрий хотел что-то ответить, но в этот момент дверь кафе открылась, и она вошла.
Василиса. Такая же красивая, только волосы короче. Она замерла на пороге, оглядывая зал, и Дмитрий почувствовал, как что-то сжалось внутри. Семь лет. Целая жизнь.
Тимур поднял руку, привлекая ее внимание. Она заметила их и медленно направилась к столику.
— Здравствуйте, — произнесла она тихо.
Тимур вскочил, неловко обнял ее. Дмитрий просто кивнул.
— Присаживайся, — сказал он.
Она села напротив, положила на стол сумочку. Дмитрий заметил на ее руке кольцо — не то, которое он дарил когда-то.
— Спасибо, что согласились встретиться, — начала Василиса. — Я… я долго не решалась.
— Семь лет, — сказал Дмитрий. — Довольно долго.
Повисла пауза. Тимур переводил взгляд с одного родителя на другого.
— Как твои дела? — наконец спросила Василиса. — Как работа?
— Все хорошо, — ответил Дмитрий. — Сын вырос. В университет поступил. Сам.
Он сделал акцент на последнем слове, и Василиса опустила глаза.
— Я знаю. Я следила за вами… издалека.
— Странный способ заботы, — не удержался Дмитрий.
— Пап, — тихо произнес Тимур.
Василиса покачала головой.
— Нет, он прав. Я заслужила упрек. Я… я много чего заслужила.
Она достала из сумочки телефон, открыла фотографию и показала им.
— Это Соня. Моя дочь.
На фото была девочка с косичками, в ярко-желтом платье. Она улыбалась, и Дмитрий с удивлением отметил, что улыбка у нее точь-в-точь как у Тимура в детстве.
— Красивая, — сказал он.
— Она очень хочет познакомиться с братом, — продолжила Василиса. — Я рассказывала ей о тебе, Тимур.
Тимур нервно кивнул.
— Я тоже хочу с ней познакомиться, — сказал он.
Дмитрий молчал. Внутри клубилось слишком много чувств — обида, злость, сожаление. И где-то глубоко — облегчение. Наконец-то они встретились, наконец-то можно было задать вопрос, который мучил его все эти годы.
— Почему ты не общалась с сыном? — спросил он прямо. — Если ушла от меня, это понятно. Но от него?
Василиса сжала руки.
— Мне было стыдно, — ответила она тихо. — После того, что я сделала… я не знала, как смотреть ему в глаза. И тебе тоже. А потом… потом стало поздно. Я боялась, что вы меня ненавидите.
— Я не ненавижу тебя, — сказал Тимур. — Я просто не понимаю.
Василиса посмотрела на сына, и ее глаза наполнились слезами.
— Все случилось так быстро, — начала она. — Я познакомилась с Олегом на конференции. Он был таким… другим. Рядом с ним я ощущала что-то новое…Тогда мне показалось, что нашла что-то важное для себя. Я совершила ошибку…
Дмитрий поморщился. Стандартная история. Она ушла к другому мужчине, бросив сына. А теперь пришла с извинениями.
— И где он сейчас, этот Олег? — спросил Дмитрий.
Василиса опустила глаза.
— Мы расстались через два года. Он… не оправдал моих ожиданий.
Вот оно что. Дмитрий почувствовал горькое удовлетворение, но тут же устыдился этого чувства.
— Соня — не его дочь, — продолжила Василиса. — Я встретила Николая через год после расставания с Олегом. Он хороший человек. Заботливый. Работает в медицинском центре.
Дмитрий смотрел на бывшую жену и понимал, что совсем не знает эту женщину. Теперь она была матерью другой семьи, женой другого мужчины. И все же что-то в ней осталось от той Василисы, которую он когда-то любил.
— Зачем эта встреча? — спросил он прямо. — Что ты хочешь?
Василиса глубоко вздохнула.
— Я хочу исправить ошибку. Хочу, чтобы Тимур знал свою сестру. И я хочу… попросить прощения. У вас обоих.
Тимур посмотрел на отца. В его взгляде была надежда — и просьба.
Дмитрий подумал о тех вечерах, когда сын плакал, спрашивая, почему мама не звонит. О том, как учил его завязывать галстук перед первым школьным балом — без Василисы. О родительских собраниях, где он сидел один среди пар.
— Я не могу говорить за Тимура, — сказал Дмитрий. — Он взрослый человек и сам решает. Но я… я не держу зла. Жизнь продолжается.
Это было правдой. Он давно отпустил обиду, научился жить дальше. Возможно, даже был благодарен ей за то, что она ушла именно так — резко, без долгих объяснений. Это заставило его стать сильнее.
Василиса улыбнулась сквозь слезы.
— Спасибо, — прошептала она. — Я не ожидала…
— Мам, — Тимур впервые за долгое время произнес это слово, и оно прозвучало странно в стенах кафе. — Я хочу познакомиться с Соней. И с твоим мужем тоже.
Василиса просияла.
— Правда? О, это было бы чудесно! Может быть, в эти выходные?
Тимур кивнул.
— Да, я свободен.
Дмитрий слушал их разговор и чувствовал странное спокойствие. Что-то заканчивалось — глава, которая длилась семь лет. И что-то начиналось — новые отношения, непривычные, но возможные.
— Дима, — Василиса впервые за вечер назвала его по имени. — Ты тоже приходи. Соня должна знать, кто ее старший брат и… и кто помог ему стать таким замечательным человеком.
Дмитрий покачал головой.
— Нет, Василис. Это ваше дело. Семейное, — он посмотрел на сына. — Вы там без меня разберетесь.
Тимур нахмурился.
— Пап, но ты же…
— У меня своя жизнь, сынок, — мягко ответил Дмитрий. — И у вас своя. Так будет лучше.
***
После кафе они вышли вместе. Василиса попрощалась и ушла — торопилась домой. Тимур и Дмитрий остались вдвоем на улице.
— Пойдем ко мне? — предложил Дмитрий. — У меня твой любимый пирог с яблоками.
Тимур улыбнулся.
— Ты испек пирог перед такой встречей?
Дмитрий пожал плечами.
— Мне нужно было чем-то занять руки. Не мог усидеть на месте.
Они шли по вечернему городу, и Тимур неожиданно взял отца за локоть — жест, которого не делал с детства.
— Пап, спасибо, — сказал он тихо.
— За что?
— За то, что никогда не говорил о ней плохо. Не настраивал меня против. Не делал меня заложником ситуации.
Дмитрий остановился.
— Я никогда бы так не поступил, сынок. Никогда.
— Я знаю, — кивнул Тимур. — Теперь знаю. Когда встретился с ней… я понял, какой ты на самом деле сильный. И каким был все эти годы.
Они стояли посреди улицы, и Дмитрий чувствовал, как что-то отпускает внутри — тяжесть, которую он носил с собой все эти годы.
— Ты же не против, что я буду общаться с ней? И с сестрой? — спросил Тимур.
— Конечно, нет, — ответил Дмитрий. — Это твоя семья.
— Нет, пап, — Тимур покачал головой. — Моя семья — это ты. Всегда был ты.
В этот момент Дмитрий понял, что все было не зря. Все бессонные ночи, все сверхурочные на работе, все родительские собрания и футболки, которые он гладил по утрам. Все имело смысл.
Я вырастил сына один. И это не подвиг. Это просто жизнь. Моя жизнь.
Дома они ели яблочный пирог и говорили о будущем. О том, что Тимур хочет познакомить отца со своей новой девушкой — Дмитрий даже не знал, что она есть. О том, что жизнь продолжается — другая, непохожая на прежнюю, но все равно хорошая.
Перед уходом Тимур обнял отца — крепко, по-мужски.
— Пап, ты никогда не думал… ну, встретить кого-нибудь? Все эти годы…
Дмитрий усмехнулся.
— Были знакомства. Но сначала я думал только о тебе, а потом… потом привык быть один.
— Ты не должен быть один, — серьезно сказал Тимур.
— Я не один, — улыбнулся Дмитрий. — У меня есть ты.
Когда сын ушел, Дмитрий сел на диван и впервые за долгое время открыл альбом с семейными фотографиями. Там были они втроем — счастливая семья, которой больше не существовало. Он листал страницы и вспоминал — хорошее и плохое, радости и ссоры, любовь и разочарование.
Дмитрий закрыл альбом. Прошлое было важным, но жить нужно было настоящим. А в настоящем у него был сын, которым он гордился больше всего на свете. И это, пожалуй, было главным достижением в его жизни.
Он вырастил сына один. И никогда не считал это подвигом. Потому что любовь — это не подвиг. Это просто любовь.
