— Полы не помыты, пыль на люстре, суп пересолен, — она записывала это на листочке, словно вела учёт нарушений старшеклассницы. Через неделю я вручила ей папку с таблицей: расходы, уборка, содержание на одного взрослого человека. Отчёт принят. Комментарии не предусмотрены.
Числа и расчёты — то, в чём я хороша. Не скажу, что это любовь с детства, но ещё в школе я понимала математику лучше других предметов. Сейчас работаю в налоговой инспекции уже семь лет, проверяю отчётность предприятий.
Руслан часто шутит, что именно мои профессиональные навыки привели нас друг к другу. Познакомились мы на курсах повышения квалификации для финансистов. Он сидел в третьем ряду, на все вопросы преподавателя отвечал первым и часто поглядывал в мою сторону.
Когда мы решили пожениться, Руслан предложил переехать в его дом. Тот самый, что они с отцом возвели десять лет назад, до того, как его родители уехали на Кипр.
Свекр, Василий Макарович, отработав главным инженером на нефтеперерабатывающем заводе, вышел на пенсию. Тогда они и переехали к младшему брату свекра, который уже двадцать лет жил на Кипре в большом доме. Там у них даже была помощница по хозяйству. Вернулись они неожиданно — климат оказался слишком жарким для Татьяны Николаевны, да и скучали они по России.
Сразу решили, что не будут стеснять молодую семью и станут жить отдельно в старой квартире Василия Макаровича, доставшейся ему от родителей. Но жильё простояло пустым несколько лет и требовало серьёзного ремонта. Они уже наняли бригаду строителей и закупили материалы, а пока решили пожить с нами.
И вот я встречаю их на пороге с пирогом, который им совсем не понравился, хоть приготовила я его с лучшими намерениями.
— Ты бы хоть мясо в пирог добавила, чего одну картошку-то, — поджала губы Татьяна Николаевна и посмотрела на своего сына. — Руслан у нас мужчина, ему силы нужны.
Я тогда промолчала. Просто улыбнулась, обняла свекровь. С вежливым лицом выслушала комплименты в свой адрес, мол, какая красивая, но худенькая.
Первые три дня прошли в поездках по магазинам и бесконечных разговорах. Мы готовили вместе, и я старалась запомнить все тонкости готовки котлет, которые так любил Руслан.
— Майя, ты что, не знаешь, как фарш вымесить? — удивлялась Татьяна Николаевна. — И руки, смотрю, уже помыла, но ты специальным мылом мой, которое я привезла, оно лучше обычного. И лук мельче режь, крупный лук — это же, считай, каждый раз в еде будешь его отдельно жевать.
Я улыбалась и делала, как мне говорили. Всё-таки она мать моего мужа и наверняка желает ему только добра.
***
Но на пятый день атмосфера в доме начала меняться.
— Майечка, а ты разве не гладишь Руслану рубашки? — поинтересовалась как-то свекровь, разглядывая мужа. — Смотри, весь в складках ходит.
— Я глажу то, что он просит погладить, — ответила я. — Остальное в машинке на режиме «без глажки». Если эта рубашка помялась, могу сейчас погладить.
— Нет-нет, не нужно сейчас, раз уже так получилось, — отмахнулась свекровь. — Я сама поглажу. У меня свой метод.
В тот вечер мы с Русланом поговорили.
— Как тебе мои родители? — спросил он, когда мы остались одни в спальне.
— Твой папа замечательный, — честно ответила я. — А с мамой… непросто. Она явно привыкла всё держать под контролем.
Руслан потер лоб — верный признак того, что он нервничает.
— Просто мама привыкла всё контролировать. Она и папу строит, и меня… но она добрая. Майя, ты же понимаешь?
Я кивнула и прижалась к его плечу. Конечно, понимаю. Пусть она меня сто раз поправит, как держать ложку, или научит готовить щи «как надо» — лишь бы Руслан был счастлив. Лишь бы нам было хорошо вместе.
Но я ошибалась, думая, что это временные трудности.
С каждым днём претензий становилось всё больше.
— Майя, ты опять положила кружки ручками в разные стороны, — заметила как-то Татьяна Николаевна. — Это же элементарные вещи! Кто тебя вообще хозяйству учил?
— Мама, да какая разница, куда смотрят ручки у кружек, — не выдержал Руслан.
— Большая! — возмутилась свекровь. — Это эстетика. Порядок должен быть во всём. Но ты, Руслан, конечно, можешь не замечать беспорядка, ты мужчина. А вот твоя жена должна следить за этим.
Я покачала головой и молча переставила кружки.
А потом случилась та самая сцена. Я готовила ужин, когда Татьяна Николаевна зашла на кухню с блокнотом в руках.
— Так, что у нас сегодня? — она придирчиво осмотрела кухню. — Полы не помыты, пыль на люстре, суп пересолен.
Она действительно достала ручку и начала записывать. Я замерла с половником в руке, не веря своим глазам.
— Вы что, ревизию проводите? — спросила я максимально спокойным тоном.
— А что такого? — удивилась свекровь. — Просто хочу, чтобы в доме моего сына был порядок. Тебе же только на пользу пойдут мои советы.
Именно тогда я поняла, что налоговые отчёты ждут меня не только на работе. Я улыбнулась и сказала:
— Хорошо, Татьяна Николаевна. Я всё исправлю.
Вечером я рассказала обо всём Руслану. Он вздохнул, потер лоб и сказал:
— Потерпи немного. Они не будут с нами жить постоянно. У папы есть своя квартира, просто там сейчас капитальный ремонт — меняют трубы, электрику, всё такое, — сказал Руслан.
— Когда они смогут вернуться к себе? — спросила я.
— Ну… как только закончат с ремонтом. Месяц, может, два.
Два месяца под пристальным наблюдением. Тогда-то я и решила действовать.
На следующее утро я встала пораньше и направилась в магазин канцтоваров. Купила плотную папку, файлы, разделители. А потом открыла свой ноутбук и создала таблицу в программе для работы с данными.
Целую неделю я исправно выполняла все замечания Татьяны Николаевны, не споря и не возражая. Более того — я записывала каждое её замечание, каждый совет. Отмечала время, потраченное на уборку по её стандартам, считала расходы на чистящие средства, которые она рекомендовала.
Я замеряла время, потраченное на готовку «правильного» супа — того самого, где морковку нужно нарезать кубиками, а не соломкой, и где обязательно нужно добавить чуть-чуть уксуса «для кислинки».
Фиксировала хронометраж ежедневной уборки ванной комнаты по методу Татьяны Николаевны: семь минут на полировку кранов до блеска, девять — на мытьё кафеля особым составом, пять — на натирание зеркал салфеткой из микрофибры движениями «только по часовой стрелке».
***
А в воскресенье, когда вся семья собралась за обедом, я положила перед Татьяной Николаевной серую папку.
— Что это? — удивилась она.
— Отчёт, — спокойно ответила я. — Вы хотели научить меня хозяйству, и я внимательно изучила все ваши рекомендации.
Свекровь открыла папку и замерла. На первой странице красовалась таблица затрат времени на уборку по её методике: 2,5 часа ежедневно на поддержание чистоты, 1,5 часа на готовку, 40 минут на глажку.
— Что за ерунда? — пробормотала она.
— Переверните страницу, — предложила я.
На второй странице была таблица расходов. Моющие средства, которые она рекомендовала, стоили в три раза дороже тех, что я покупала обычно. А её особый импортный средство для полов, который нужно было заказывать через интернет-магазин, тянуло на приличную сумму.
— Майя, к чему всё это? — свекровь выглядела растерянной.
— К тому, что если следовать всем вашим советам, то, во-первых, мне придётся сократить рабочий день или работать на износ, потому что на домашние дела будет уходить почти 5 часов ежедневно. А во-вторых, наш семейный бюджет увеличится на статью расходов «безупречное хозяйство» примерно на двадцать тысяч в месяц.
Василий Макарович крякнул и покачал головой.
— Таня, а девочка-то дело говорит.
— Какое дело? — возмутилась Татьяна Николаевна. — Она просто не хочет следить за домом как положено!
— Я хочу, чтобы в нашей семье был разумный подход к домашним делам, — спокойно сказала я. — Я работаю полный день, Руслан тоже. У нас нет возможности поддерживать тот уровень чистоты, к которому вы привыкли на Кипре, где у вас была помощница по хозяйству.
Руслан положил руку мне на плечо.
— Мама, Майя права. Мы живём по-другому. И меня всё устраивает в том, как она ведёт хозяйство.
— Значит, тебя устраивает, что твоя жена не хочет создавать для тебя уют? — Татьяна Николаевна поджала губы.
— Мама, я взрослый человек, — голос Руслана стал твёрже. — Меня устраивает, что моя жена умеет расставлять приоритеты. И хорошо бы тебе тоже этому научиться.
В комнате повисла тишина. Татьяна Николаевна смотрела то на сына, то на мужа, который внезапно заинтересовался узором на скатерти.
— Значит, вот как теперь принято, — наконец произнесла она. — Всё через отчёты и таблички. А как же душа, забота?
Я глубоко вздохнула.
— Татьяна Николаевна, забота — это не только идеально натёртые полы. Это ещё и внимание к чужому времени, силам и важным делам. Я забочусь о Руслане так, как умею. И, поверьте, он не чувствует себя обделённым.
Руслан сжал мою руку. В его глазах я увидела и благодарность, и что-то новое.
— Это правда, мам, — сказал он. — Майя заботится обо мне по-своему. И мне этого достаточно.
Татьяна Николаевна закрыла папку и поднялась из-за стола.
— Что ж, — произнесла она сухо. — Раз вам так удобно жить, то я не буду вмешиваться.
Она вышла из комнаты, а мы остались сидеть за столом в неловком молчании. Василий Макарович вздохнул и посмотрел на нас с лёгкой улыбкой.
— Не обижайтесь на неё, — сказал он. — Она просто по-другому не умеет проявлять заботу. Всю жизнь так жила — через порядок, через контроль. Ей сейчас непросто принять, что молодёжь иначе на всё смотрит.
— Мы не обижаемся, пап, — ответил Руслан. — Просто хотим, чтобы и нас понимали.
В тот же вечер свекровь объявила, что они с Василием Макаровичем съезжают в гостиницу до окончания ремонта в их квартире. «Чтобы не мешать молодым», — как она выразилась.
Я не стала спорить, хотя Руслан пытался их отговорить. Мне было неловко, но в то же время я испытывала странное облегчение. Только потом, когда мы остались с мужем вдвоём, меня накрыло осознание того, что я, возможно, разрушила отношения с его родителями.
— Руслан, я не хотела обидеть твою маму, — сказала я, обнимая его. — Просто не знала, как ещё объяснить…
— Всё нормально, — он поцеловал меня в висок. — Ты молодец, что не стала кричать и ругаться, а разложила всё по полочкам. Мама такой подход точно оценит, когда остынет. Она же экономист по образованию.
К концу июля ремонт в квартире родителей Руслана был завершен, и они окончательно переехали к себе. Наши отношения с Татьяной Николаевной стали прохладными, но вежливыми. Мы больше не обсуждали чистоту полов и правильность нарезки овощей.
А потом случилось неожиданное.
Однажды днём, когда я работала из дома, раздался звонок в дверь. На пороге стояла Татьяна Николаевна с небольшой коробкой в руках.
— Здравствуй, Майя, — сказала она. — Можно войти?
Я впустила её, гадая, что привело её к нам в будний день.
— Руслана нет дома, — сказала я. — Он будет только вечером.
— Я знаю, — кивнула свекровь. — Я к тебе пришла.
Она прошла на кухню и поставила коробку на стол.
— Тут несколько вещей, которые могут тебе пригодиться, — сказала она, открывая коробку. — Вот, смотри, это приспособление для нарезки овощей. Экономит кучу времени. А вот это — специальная губка для зеркал, с ней можно убраться за минуту, а не за пять. И ещё кое-что по мелочи.
Я растерянно смотрела на содержимое коробки.
— Спасибо, но…
— Я подумала над твоими словами, — перебила меня Татьяна Николаевна. — И над этой твоей… таблицей. И поняла, что ты права. Времена сейчас другие, и вы с Русланом оба работаете. Так что… может, эти штуки помогут тебе справляться быстрее, — она неловко пожала плечами.
Я не знала, что сказать. Это было похоже на извинение, хотя прямых слов «прости» я так и не услышала.
— Спасибо, — наконец выдавила я. — Это очень… практично.
Татьяна Николаевна кивнула.
— Я ещё хотела спросить… — она замялась. — Ты ведь разбираешься в компьютерах? Не могла бы ты помочь мне с одной вещью? У меня там какие-то таблицы не открываются…
Я улыбнулась.
— Конечно, помогу. Может, чаю?
— Давай, — согласилась она, и впервые за всё наше знакомство я увидела на её лице неуверенную улыбку.
В тот день мы разговаривали по-деловому. Я помогла ей с таблицей, она коротко поблагодарила. Никаких откровений и душевных бесед — просто вынужденное взаимодействие.
Когда вечером вернулся Руслан, он застал меня за ноутбуком на кухне. Я работала над финансовыми отчетами и даже не заметила, как он вошел.
— Представляешь, твоя мама приходила просить помощи с компьютером, — сказала я, когда он поцеловал меня в щеку.
— И как всё прошло? — настороженно спросил он.
— Нормально. Просто помогла с таблицами и всё.
Руслан несмело улыбнулся.
— Хорошо, что вы хотя бы можете находиться в одной комнате без выяснения отношений.
С тех пор прошло две недели. Наши отношения с Татьяной Николаевной остались напряжёнными, но более… прагматичными. Она всё ещё делает замечания, когда приходит к нам, но теперь выражает их иначе:
— У меня есть идея, как можно было бы это улучшить, — говорит она вместо прямой критики.
Я всё так же киваю и улыбаюсь, но теперь чаще отвечаю:
— Спасибо за совет, Татьяна Николаевна, я подумаю над этим.
***
Мы не стали лучшими подругами. Да и вряд ли когда-нибудь станем. На семейных обедах мы с ней обмениваемся дежурными фразами и стараемся не затрагивать острые темы. Василий Макарович иногда пытается разрядить атмосферу шутками, но они обычно повисают в воздухе.
На кухонном столе до сих пор лежит моя серая папка с отчётом. Иногда я добавляю туда новые страницы — с расчётами семейного бюджета, с планами на будущее. Это помогает мне сохранять спокойствие, когда Татьяна Николаевна начинает свои ревизии.
Руслан разрывается между нами, и я вижу, как ему тяжело. Но мы справляемся. День за днём, неделя за неделей. Без драм и скандалов, но и без фальшивой близости.
Кажется, это и называется взрослыми отношениями — умение находиться рядом с людьми, которых ты не выбирал, но которые стали частью твоей жизни.
В эти душные июльские дни я часто думаю: возможно, через несколько лет, когда у нас появятся дети, отношения с Татьяной Николаевной изменятся. А может, и нет.
Но я точно знаю, что моя таблица затрат и мой отчёт навсегда останутся моим маленьким щитом от попыток переделать меня.
