— Я всё решил, продаём квартиру твоей бабки, — Андрей поставил чашку на стол и вытер губы ладонью. — Нечего держаться за эту рухлядь в центре, когда можем взять нормальную трёшку в новостройке.
Елена смотрела на него, не понимая, шутит он или говорит серьёзно. Муж разглядывал квитанции за коммунальные услуги, будто не произнёс только что фразу, перевернувшую всё их существование.
— Это не бабкина квартира, а моя, — тихо произнесла она. — И мы это уже обсуждали.
— Твоя-твоя, — отмахнулся Андрей, не отрываясь от бумаг. — Но мы же семья. А что хорошего для семьи в этих облупленных стенах? Тут даже лифта нет. Я каждый день как проклятый на пятый этаж пешком.
Елена подошла к окну. Старые тополя почти касались стекла, и кухня тонула в зелёном полумраке. Она любила это место. Здесь прошло её детство — летние каникулы у бабушки, уроки за круглым столом, запах ванильных плюшек по воскресеньям.
— Андрей, эта квартира — моё наследство, я получила её ещё до нашей свадьбы. По закону это моя добрачная собственность.
Муж оторвался от бумаг и посмотрел на неё тяжёлым взглядом.
— Закон, собственность… Какие слова ты выучила, — он усмехнулся. — А вот я помню, как ты клялась, что всё у нас будет общее.
— Общее не значит только твоё, — Елена скрестила руки на груди. — И я не понимаю, почему мы должны продавать мою квартиру, но твою машину никто не трогает.
— Это другое! — Андрей стукнул ладонью по столу. — Машина — это средство передвижения, а не роскошь. К тому же я на неё деньги зарабатывал, а тебе квартира с неба свалилась.
Елена вздрогнула. Наследство, оставленное бабушкой Анной Петровной, для неё было не просто недвижимостью. Это была память, частичка прошлого, островок безопасности. Когда пять лет назад, в 2000-м, бабушка умерла, Елена думала, что её мир рухнул. Анна Петровна была для неё больше чем бабушкой — наставником, лучшим другом, примером. А теперь Андрей говорил о её наследстве как о куске мяса, который нужно выгодно продать.
— С неба не свалилась, — Елена почувствовала, как к горлу подступает ком. — Бабушка всю жизнь здесь прожила. Она хотела, чтобы это место осталось в семье.
— Вот именно, — подхватил Андрей, — в семье! А что лучше для семьи: старьё в центре или новая квартира с ремонтом? Лена, включи мозги. Сейчас цены на недвижимость растут, нам выгодно продать. Через год-два сможем и вторую машину купить.
— Зачем нам вторая машина?
— А зачем нам эта квартира? — парировал он.
Елена отвернулась к окну. Там, в глубине двора, виднелась старая беседка, где они с бабушкой пили чай. Анна Петровна говорила ей тогда: «Запомни, девочка, в жизни всегда нужно иметь что-то своё. Свой угол, свои деньги, свою голову на плечах. Особенно женщине. Потому что бывает всякое».
Елена помнила, как бабушка рассказывала о своём разводе в пятидесятые, когда осталась одна с маленькой дочкой на руках. Как потом работала на двух работах, чтобы обеспечить семью. Как копила на эту самую квартиру.
— Я не буду продавать, — твёрдо сказала Елена, поворачиваясь к мужу. — Это моё решение.
Андрей смял квитанцию в руке.
— Значит, ты плюёшь на семью? На наше будущее? — он встал, возвышаясь над ней. — А как же дети? Мы же говорили о детях!
— При чём тут дети? — удивилась Елена. — Разве мы не можем растить их здесь?
— В этой двушке? — Андрей рассмеялся. — Да тут развернуться негде! А если двое будет?
— Бабушка вырастила мою маму здесь. Мама частично растила меня. И ничего, места хватало.
— Вот оно что, — Андрей прищурился. — Ты хочешь жить как твоя бабка в совке? Без удобств, в тесноте, но в обиде? Тогда иди, живи одна в своей драгоценной берлоге!
Он схватил куртку и хлопнул дверью так, что задребезжала посуда в серванте.
Елена медленно опустилась на стул. Это был не первый их спор о квартире, но впервые он перешёл все границы. Она вспомнила, как два года назад, вскоре после свадьбы, Андрей впервые заговорил о продаже. Тогда она мягко отказала, и он не настаивал. Но последние месяцы эта тема всплывала всё чаще.
Она обвела взглядом кухню. Старый буфет, который бабушка купила ещё в шестидесятые. Кружевные занавески. Фотографии на стене — Анна Петровна в молодости, мама Елены, сама Елена-школьница с косичками. Как можно было продать всё это?
— А ведь бабушка тебя предупреждала, — Маша размешивала сахар в кофе, сидя напротив Елены в кафе. — Помнишь, что она говорила про Андрея?
Елена нахмурилась.
— Что у него жадные глаза? Да, помню. Но тогда я думала, она просто придирается.
— Аня Петровна людей насквозь видела, — кивнула Маша. — Недаром сорок лет в школе проработала. Столько характеров через неё прошло.
— Я сейчас всё время её вспоминаю, — призналась Елена. — Как она меня учила стоять на своём. Говорила: «Уступишь раз — будешь уступать всегда».
— И правильно говорила, — Маша отпила кофе и посмотрела на подругу. — А ты заметила, что Андрей начал интересоваться твоей квартирой ещё до свадьбы?
— В смысле?
— Ну, помнишь, когда вы только познакомились, он всё расспрашивал, где ты живёшь, с кем. А потом, когда узнал про наследство, сразу стал таким внимательным, заботливым.
Елена замерла с чашкой в руке.
— Ты думаешь… — она не договорила.
— Я ничего не думаю, — пожала плечами Маша. — Просто факты. Вы познакомились в 2001-м, через год после того, как ты квартиру получила. А поженились в 2002-м, довольно быстро.
Елена опустила глаза. Она не хотела верить, что Андрей изначально имел какой-то расчёт. Но теперь, когда Маша сказала об этом вслух, многие вещи начали складываться в единую картину.
— Знаешь, — тихо сказала она, — вчера он снова начал этот разговор. Уже договорился с риэлтором, представляешь? Без моего ведома!
— И что ты?
— Сказала, что не подпишу никаких документов. Что это моя собственность. А он… — Елена сделала глубокий вдох, — он сказал, что я эгоистка и не думаю о семье. И ещё что-то про детей, хотя мы уже полгода не обсуждаем эту тему.
— Манипулирует, — Маша скривилась. — Классика жанра. Сначала давит на жалость, потом угрожает.
— Угрожает?
— А ты думаешь, этим закончится? — Маша покачала головой. — Лен, я таких как Андрей насквозь вижу. Ты не согласишься по-хорошему, начнутся ссоры, крики, может даже до рукоприкладства дойти.
— Нет, он не такой, — покачала головой Елена, но в её голосе не было уверенности.
Маша только вздохнула.
— Слушай, а ты ведь часто говорила, что хотела бы открыть свою кондитерскую?
— Да, — Елена слабо улыбнулась. — Бабушка научила меня печь. У неё были потрясающие рецепты, ещё с довоенных времён.
— Так почему бы не сделать это? Квартира в центре, первый этаж в соседнем доме пустует. Переделай в кафе. Назови «У бабушки» или как-нибудь так. Это будет и память, и дело для души.
Елена задумалась. Эта мысль приходила ей в голову, но прежде казалась несбыточной мечтой. Андрей всегда высмеивал её кулинарные таланты, говорил, что в ресторанном бизнесе не выжить.
— Знаешь, может ты и права, — сказала она наконец. — У меня есть сбережения. Не так много, но на первое время хватит.
— Вот! Это другой разговор, — Маша хлопнула ладонью по столу. — А с Андреем… Лен, ты сама решай, но мой тебе совет — не затягивай. Такие люди лучше не становятся.
Вечером Елена вернулась домой раньше обычного. Андрея ещё не было, и она решила использовать это время, чтобы собраться с мыслями. Она прошла по квартире, вдыхая знакомый запах старого дерева и книг. В гостиной на стене висел гобелен, который бабушка привезла из Средней Азии ещё в шестидесятые. В спальне стояла массивная кровать красного дерева, переходившая в семье из поколения в поколение.
Елена открыла шкаф и достала шкатулку с документами. Свидетельство о праве на наследство было на месте. Она перечитала его, убеждаясь ещё раз, что юридически квартира принадлежит только ей. Затем проверила свои сбережения — на отдельной сберкнижке лежала сумма, которую она откладывала все эти годы. Андрей не знал об этих деньгах. Как и бабушка когда-то, Елена всегда держала «заначку» на чёрный день.
Пересчитав купюры, она удовлетворённо кивнула. На первый взнос за аренду и ремонт должно хватить. Остальное можно будет занять у Маши.
Звук поворачивающегося в замке ключа заставил её вздрогнуть. Елена быстро убрала деньги и документы обратно в шкатулку и задвинула её в шкаф.
Андрей вошёл в квартиру, громко хлопнув дверью. От него пахло алкоголем и сигаретами.
— Уже дома? — бросил он вместо приветствия. — А я думал, ты задержишься на своей никчёмной работе.
— Здравствуй, Андрей, — спокойно сказала Елена. — Нам нужно поговорить.
— Опять начинаешь? — он скинул ботинки, не развязывая шнурков. — Я и так всё сказал. Завтра риэлтор придёт смотреть квартиру.
Елена почувствовала, как внутри всё сжалось. Но она заставила себя остаться спокойной.
— Никакой риэлтор сюда не придёт. Эта квартира не продаётся.
Андрей медленно выпрямился. Его глаза сузились.
— Что значит «не продаётся»? — тихо спросил он. — Мы уже всё решили.
— Нет, Андрей, это ты решил. А я говорю — нет.
Он сделал шаг к ней, и Елена почувствовала запах перегара.
— Так вот как ты заботишься о семье? О нашем будущем? — Андрей повысил голос. — Я пашу как проклятый, чтобы нам жилось лучше, а ты вцепилась в эти стены!
— Андрей, ты же знаешь, что я тоже работаю, — Елена старалась говорить спокойно. — И я не понимаю, почему наше будущее должно строиться только на моих жертвах. Почему не продать твою машину, например?
— Да что ты заладила с этой машиной! — рявкнул он. — Машина — это необходимость! А эта рухлядь, — он обвёл рукой комнату, — только деньги на ремонт тянет!
— Это не рухлядь, — Елена почувствовала, как в ней поднимается гнев. — Это дом, который моя бабушка всю жизнь обустраивала. И я не позволю тебе его продать.
Андрей смотрел на неё с нескрываемой яростью.
— Значит так, — процедил он сквозь зубы. — Либо мы продаём эту квартиру и покупаем нормальное жильё, либо…
— Либо что? — Елена скрестила руки на груди.
— Либо нам не о чем разговаривать, — отрезал он.
Наступила тишина. Елена смотрела на мужа, которого, как ей казалось, знала уже три года. Но сейчас перед ней стоял совершенно чужой человек. И она поняла, что Маша была права — Андрей всегда смотрел на неё как на источник выгоды. На её квартиру. На её наследство.
— Тогда нам действительно не о чем разговаривать, — тихо сказала она. — Я подаю на развод.
Лицо Андрея исказилось.
— Что?! Ты в своём уме? Из-за какой-то квартиры рушить брак?
— Не из-за квартиры, — покачала головой Елена. — Из-за того, что ты хочешь распоряжаться моей жизнью. Моей собственностью. Моим будущим.
— Да ты… — Андрей задохнулся от злости. — Да ты пожалеешь! Думаешь, много без меня получишь? Будешь тут одна в четырёх стенах гнить!
Он резко развернулся, схватил куртку и выскочил из квартиры, снова оглушительно хлопнув дверью.
Елена медленно опустилась в кресло. Её трясло, но странным образом, она чувствовала небывалое облегчение. Как будто тяжёлый камень, годами давивший на грудь, наконец скатился.
Она обвела взглядом комнату и улыбнулась портрету бабушки на стене.
— Ты была права, Аня Петровна, — прошептала она. — Своя голова на плечах — это самое главное.
Прошло полгода. Елена стояла у витрины своей маленькой кондитерской «У бабушки» и протирала стёкла. За прошедшее время она успела подать на развод, пережить несколько скандальных визитов Андрея, который пытался то угрожать, то давить на жалость, и наконец получить документы о расторжении брака.
Параллельно она арендовала помещение в соседнем доме, сделала ремонт и открыла небольшое кафе. Маша помогла с дизайном и рекламой, а рецепты бабушки стали настоящей изюминкой заведения. Особенно популярными оказались ванильные плюшки и яблочный штрудель по довоенному рецепту.
Колокольчик на двери звякнул, и вошла женщина средних лет с девочкой-подростком.
— Добрый день, — улыбнулась Елена. — Чем могу помочь?
— Нам штрудель, пожалуйста, — сказала женщина. — И два чая. Дочка прочитала о вас в интернете, говорит, здесь самая вкусная выпечка в городе.
— Спасибо, — Елена покраснела от удовольствия. — Присаживайтесь, я сейчас всё принесу.
Пока она резала штрудель и заваривала чай, её мысли вернулись к прошедшим месяцам. Развод дался ей не так просто, как она надеялась. Андрей пытался оспорить раздел имущества, требовал компенсацию за «вложения в квартиру», даже угрожал отсудить часть бизнеса. Но все его попытки разбились о чёткую юридическую позицию: квартира была добрачным имуществом Елены, а кафе она открыла на собственные сбережения уже после подачи заявления о разводе.
Последний раз они виделись в суде месяц назад. Андрей выглядел осунувшимся и злым. Когда судья вынесла решение в пользу Елены, он просто встал и вышел, не сказав ни слова.
Елена поставила чай и штрудель на поднос. Иногда ей становилось грустно — всё-таки три года жизни, надежды на семью, на детей. Но потом она вспоминала, как Андрей обесценивал её чувства, как манипулировал, как пытался отнять то, что ей дорого. И понимала, что сделала правильный выбор.
— Ваш заказ, — она поставила поднос на столик перед посетительницами. — Приятного аппетита.
— Какая красота! — воскликнула девочка, глядя на золотистый штрудель. — А почему кафе называется «У бабушки»?
Елена улыбнулась.
— Потому что все рецепты здесь — от моей бабушки. Она была удивительным человеком и научила меня многому. В том числе тому, что никогда не поздно начать что-то новое.
— Как вы, да? — девочка отломила кусочек штруделя. — Мама говорит, вы недавно открылись.
— Да, совсем недавно, — кивнула Елена. — Но знаете, иногда нужно просто решиться. И тогда всё получится.
Девочка кивнула с набитым ртом, а её мама благодарно улыбнулась.
Елена вернулась за прилавок. За окном падал первый снег, укрывая улицы белым покрывалом. Впереди был целый день работы, вечером нужно было готовить тесто на завтра, а в выходные она обещала Маше сходить в театр.
Жизнь продолжалась — другая, новая, но определённо более счастливая. И это, думала Елена, разглядывая снежинки за окном, и есть настоящее наследство бабушки Анны Петровны — не квартира, а уверенность в себе и смелость начинать заново.
