— Тридцать тысяч в неделю на продукты? Да вы шутите? — я положила чеки на стол и посмотрела на свёкра. Мои пальцы непроизвольно сжались в кулаки. — Я просто хочу понять, куда уходят наши деньги.
Геннадий Макарович поднял взгляд от планшета и посмотрел на меня так, будто я была не членом семьи, а посторонним человеком, прервавшим его важное занятие.
— Марьяна! Ты невестка, а не бухгалтер, — процедил он сквозь зубы. — Не лезь в мужское.
Мужское. Слово, которым в этой семье перекрывали любые попытки разобраться в происходящем. Слово, которое вызывало у меня сильное раздражение.
Я не планировала конфликтовать со свекровью и свёкром, когда мы со Стасом переехали к ним в трёхкомнатную квартиру на окраине города. Жилищный вопрос для нас стоял остро — мы копили на первоначальный взнос за ипотеку, а жить на съёмной было слишком дорого.
В первые месяцы всё казалось относительно простым. Мы вносили деньги на общие расходы, Валентина Кирилловна хозяйничала на кухне, а мы со Стасом работали.
Я — специалистом по международной торговле в транспортной фирме, муж — инженером в проектной компании. Наши доходы были примерно равны. Но постепенно общий бюджет начал раздуваться, а моё недоумение росло.
— Стас, я не понимаю, как мы можем тратить столько на продукты, — сказала я мужу вечером, когда мы наконец остались одни в нашей комнате. — Твои родители хоть что-то вносят в общую кассу?
Стас оторвался от телефона и посмотрел на меня с некоторым недовольством.
— Марьян, ну папа же на пенсии, а мама подрабатывает. У них не такие доходы, как у нас.
— Да, но…
— Слушай, давай не будем сейчас, ладно? — он потёр лицо руками. — У меня завтра важная встреча с заказчиком, нужно подготовиться.
Я замолчала, но внутри чувствовала нарастающее недовольство. Каждый раз, когда я пыталась заговорить о деньгах, Стас находил причину перевести тему.
Прошла неделя. За ужином Валентина Кирилловна объявила, что нам нужно скинуться на новый холодильник.
— Старый совсем барахлит, — она подложила свёкру ещё картошки. — Просила Гену посмотреть, но он говорит, что компрессор доживает последние дни.
— И сколько стоит новый? — спросила я, стараясь говорить спокойно.
— Я присмотрела хороший, — она назвала сумму, от которой я внутренне вздрогнула. Это была треть наших со Стасом накоплений.
— А можно поискать варианты подешевле? — осторожно предложила я.
Геннадий Макарович хмыкнул.
— Дешёвое хорошим не бывает. Если брать, то качественный.
— Мы можем сегодня посмотреть цены в интернете, — вмешался Стас. — Может, найдём хороший вариант с хорошей скидкой.
— Я уже всё посмотрела, — отрезала Валентина Кирилловна. — Этот самый лучший.
— А может, стоит сначала ремонт попробовать? — не сдавалась я. — У моей коллеги был похожий случай, им заменили…
— Марьян, — перебил Стас, — давай доверимся маме в этом вопросе, ладно?
Снова это. Снова меня не слышат. Снова я должна просто кивнуть и согласиться.
— Марьяна, я понимаю, ты печёшься о деньгах, — Валентина Кирилловна улыбнулась, но эта улыбка не коснулась её глаз. — Но техника — это серьёзная вещь. Тут экономить нельзя.
— Дело не в экономии, — я поставила вилку на стол. — Дело в том, что мы копим на собственное жильё. И каждый раз, когда появляются новые траты, они почему-то ложатся на нас.
Повисла тяжёлая тишина. Стас пнул меня под столом, но было поздно. Я высказала то, о чём думала уже несколько месяцев.
— Ты неблагодарная, — сказал наконец Геннадий Макарович. — Мы вас приютили, кормим, поим…
— Папа, — Стас положил руку на плечо отца. — Никто не говорит, что мы не благодарны. Просто… Может, нам стоит всем вместе пересмотреть, как мы ведём общий бюджет?
— Какой ещё бюджет? — свёкор повысил голос. — Что за новомодные штучки? Жили всегда нормально. Это твоя жена придумывает какие-то проблемы на ровном месте.
— Не «какие-то проблемы», а конкретные траты, — я почувствовала, как внутри растёт решимость. — Последние три месяца расходы на продукты выросли почти вдвое. Я просто хочу понять, почему.
— Потому что всё дорожает! — всплеснула руками свекровь. — Ты что, новости не смотришь?
— Не настолько, — я покачала головой. — И ещё эта история с поездкой на дачу к вашим друзьям. Бензин, продукты, подарки — всё это почему-то оплачиваем мы.
Лицо Геннадия Макаровича покраснело от негодования.
— Ты на что намекаешь? Что мы вас обираем?
— Я не намекаю, а прямо говорю. Я хочу ясности в нашем общем хозяйстве, — моё сердце стучало очень быстро, но я продолжала.
— Ты слышишь, что твоя жена несёт? — свёкор повернулся к сыну. — Это она тебя так настраивает против родителей?
Стас сидел, опустив голову. Я видела, как напряглись мышцы на его лице.
— Папа, это не против вас, — наконец произнёс он. — Просто все расходы нужно планировать. Мы же действительно копим на квартиру.
— Ага, конечно, — фыркнула Валентина Кирилловна. — Копите вы. А пока живёте у нас. Тебе, Стасик, совсем мозги запудрили.
— У Стаса своя голова на плечах, — сказала я, стараясь, чтобы голос звучал спокойно. — И мы действительно копим. Если бы не постоянные дополнительные траты, мы бы уже давно съехали.
— Вот как? — Геннадий Макарович резко поднялся из-за стола. — Значит, мы вам мешаем? Тогда собирайте свои манатки и…
— Папа! — Стас тоже встал. — Никто не собирается никуда уходить. Давайте успокоимся и поговорим нормально.
Но было уже поздно. Свёкор швырнул вилку на стол и вышел из кухни. Через секунду хлопнула дверь спальни. Валентина Кирилловна посмотрела на меня недовольно.
— Довольна? Расстроила отца. У него давление, между прочим.
Она поспешила за мужем, оставив нас со Стасом в неприятной тишине.
— Зачем ты всё это устроила? — тихо спросил он, когда мы остались одни.
Мне стало очень неприятно от этих слов.
— Я? Ты серьёзно? — я не верила своим ушам. — Я просто хочу честности, Стас. Элементарной честности в отношениях. Почему мы должны оплачивать всё?
— Они мои родители, — он потёр переносицу. — Они столько для меня сделали. Неужели мы не можем просто помочь им?
— Помочь — да. Но не содержать полностью, — я сжала руки в кулаки, чтобы они не дрожали. — К тому же, я даже не знаю, насколько им действительно нужна помощь. Твой отец недавно купил новый планшет, а до этого был новый телевизор. Откуда деньги, Стас?
— У папы пенсия нормальная, — он пожал плечами, но в его глазах мелькнуло сомнение.
— Пойми, дело не в деньгах как таковых. Дело в отношении. Они не считают нужным обсуждать с нами траты. Но при этом ожидают, что мы всё оплатим.
Стас долго молчал, глядя в окно. За стеклом шёл мелкий дождь, размывая очертания вечернего города.
— Я поговорю с ними, — наконец сказал он. — Но не сейчас. Нужно дать папе успокоиться.
Я кивнула, чувствуя одновременно облегчение и тревогу. Облегчение от того, что Стас, кажется, услышал меня. И тревогу от мысли: а хватит ли у него решимости?
Прошла неделя. Стас так и не поговорил с родителями. Каждый раз находились причины: то отец занят, то мама устала, то просто «не время».
Напряжение в доме становилось всё сильнее. Валентина Кирилловна старательно игнорировала меня, общаясь только через Стаса. Геннадий Макарович хмурился и бормотал что-то себе под нос каждый раз, когда я появлялась в общих комнатах.
Мы со Стасом почти перестали разговаривать. Он поздно возвращался с работы, а я задерживалась в офисе, лишь бы не идти в этот дом, где меня считали врагом. Однажды вечером я пришла домой и увидела, что вся семья сидит за столом и ужинает. Без меня. Как будто меня не существовало.
— Привет, — я остановилась в дверях кухни. — А меня никто не ждал?
— Ты задерживаешься последнее время, — Стас виновато улыбнулся. — Мы решили не ждать.
— Вы решили, — я сделала ударение на этом слове. — Понятно.
Я развернулась и пошла в нашу комнату. Через несколько минут туда заглянул Стас.
— Марьян, ну что ты опять? Мы просто есть хотели.
— Да всё нормально, — я разбирала сумку, стараясь не смотреть на него. — Я уже поняла своё место в этой семье.
— Прекрати, — он сел на кровать.
— Сколько мне ещё терпеть, Стас? — я резко повернулась к нему. — Месяц? Год? Десять лет? Это не временные сложности. Это система отношений, которую твои родители выстроили. И ты в ней участвуешь.
— Что ты предлагаешь? — он развёл руками. — Уехать отсюда? И жить где? В съёмной квартире, потратив все накопления?
— Я предлагаю честно поговорить. Всем вместе. Расставить точки над «и». Если мы семья, то должны уважать друг друга. А сейчас… — я осеклась, чувствуя, как к глазам подступают слёзы.
Стас подошёл и обнял меня. Я уткнулась лицом в его плечо.
— Я поговорю с ними, — прошептал он. — Обещаю. Завтра же.
Я кивнула, не веря, что что-то изменится. Но другого выхода я не видела.
***
Утром я проснулась от громких голосов. В гостиной Стас что-то горячо доказывал отцу.
— …это ненормально, папа! Мы должны все участвовать!
— Ты меня учить будешь? — рычал в ответ Геннадий Макарович. — Я тебя растил, на ноги поставил, а теперь ты мне указываешь?
Я тихо подошла к двери, прислушиваясь.
— Никто не указывает, — голос Стаса звучал устало. — Но Марьяна права. Мы не можем тянуть все расходы на себе. Это нечестно.
— А то, что вы живёте у нас бесплатно, это честно?
— Во-первых, не бесплатно, — в голосе Стаса появились стальные нотки. — Мы платим за коммунальные услуги больше, чем если бы жили отдельно. Во-вторых, это было ваше предложение — чтобы мы жили вместе.
— И мы об этом уже жалеем, — вмешалась Валентина Кирилловна. — С тех пор, как ты женился на этой… этой… у нас только проблемы!
Я прикусила губу. Вот оно. То, что таилось за фальшивыми улыбками и натянутой вежливостью.
— Не смей так говорить о Марьяне, — голос Стаса стал жёстким. — Она моя жена, и я не позволю её оскорблять.
В комнате повисла тишина. Затем раздался тяжёлый вздох Геннадия Макаровича.
— Ты выбираешь её, а не нас?
— Я не выбираю между вами, пап, — Стас говорил теперь спокойно и уверенно. — Я просто хочу, чтобы мы все жили честно и уважали друг друга. Если это для вас так сложно…
— То что? — с вызовом спросила Валентина Кирилловна.
— То, наверное, нам действительно лучше жить отдельно.
— Как знаешь, — после долгой паузы произнёс Геннадий Макарович. — Твоя жизнь, тебе решать.
Послышались тяжёлые шаги, и дверь в родительскую спальню захлопнулась. Я осторожно вышла из комнаты. Стас сидел на диване, обхватив голову руками. Рядом стояла Валентина Кирилловна, её лицо было искажено гневом и обидой.
— Доволен? — прошипела она, увидев меня. — Разрушила семью!
И она тоже ушла, оставив нас вдвоём.
— Прости, — я села рядом со Стасом. — Я не хотела, чтобы всё так получилось. И что теперь?
— Теперь… — он глубоко вздохнул. — Теперь мы ищем жильё. Съёмное. Да, это отодвинет наши планы с накоплениями.
***
Прошло два месяца. Мы со Стасом сидели на кухне нашей съёмной однокомнатной квартиры на другом конце города. Квартира была небольшой, но уютной.
— Как думаешь, они придут? — я нервно поправляла салфетки на столе.
Сегодня мы пригласили родителей Стаса на ужин. Первый раз с тех пор, как съехали от них.
— Не знаю, — он пожал плечами. — Папа вроде бы смягчился, когда я заезжал к ним на прошлой неделе. А мама… Ты же знаешь маму.
Я кивнула. Валентина Кирилловна была женщиной упрямой. За два месяца она ни разу не позвонила Стасу по своей инициативе. Только отвечала на его звонки, да и то кратко.
В дверь позвонили. Мы со Стасом переглянулись, и он пошёл открывать. Я услышала голос Геннадия Макаровича, затем неуверенное приветствие Валентины Кирилловны. Сердце забилось чаще.
Они вошли на кухню, держась немного скованно. Свёкор протянул пакет.
— Вот, тортик купили. К чаю.
— Спасибо, — я улыбнулась, принимая пакет. — Проходите, присаживайтесь.
Разговор поначалу не клеился. Мы обсуждали погоду, новости, работу. Но постепенно атмосфера становилась теплее. К десерту Валентина Кирилловна уже рассказывала с увлечением о своём новом хобби — она начала вести кулинарный блог.
— Представляешь, Марьяна, у меня уже сто подписчиков! — в её глазах светился азарт.
— Это здорово, — искренне ответила я. — Вы всегда вкусно готовили.
— Да, она у меня мастерица, — Геннадий Макарович с гордостью посмотрел на жену. — А я вот тоже не сижу без дела. Устроился консультантом в магазин электроники. На полставки, но для пенсионера самое то.
Стас удивлённо посмотрел на отца.
— Правда? Ты не говорил.
— Да как-то… — свёкор замялся.
Я кивнула, глядя на преобразившихся родителей мужа. Они улыбались совсем по-другому — искренне и открыто. Без тени превосходства или недовольства.
И я поняла, что наш конфликт, каким бы сложным он ни был, стал точкой роста для всех. Иногда нужно пройти через трудности, чтобы найти настоящее взаимопонимание. Чтобы научиться слышать друг друга и уважать мнение каждого.
