— Мам, я не возьму их к себе. Вообще нет. Ни на день, ни на неделю, ни тем более на месяц, — голос Максима звучал непреклонно, несмотря на то, что разговор шёл уже полчаса по кругу.
Ирина Петровна медленно опустила чашку на стол и потёрла виски. В маленькой кухне внезапно стало тесно, хотя кроме них двоих здесь никого не было.
— Ты же понимаешь, им негде жить с ребёнком. В деревне нет работы…
— Я не обязан решать их проблемы! — Максим резко встал из-за стола. — Почему они вообще решили, что могут просто взять и заявиться в чужую квартиру? Кто так делает?
— Они твои родственники, — тихо произнесла Ирина Петровна, глядя куда-то в сторону.
— И что? Я их едва знаю! Видел пару раз в жизни на каких-то семейных посиделках.
Он подошёл к окну и отодвинул штору. Двор был засыпан листьями — осень полностью вступила в свои права. Два года назад в это же время умерла бабушка, оставив ему квартиру. И вот теперь, когда он наконец-то закончил ремонт, приходит тётка и требует приютить своих нелепых родственников.
— А малышке Софии всего три месяца, — продолжала Ирина Петровна. — Людмила говорит, что в деревне…
— Мам! — Максим повернулся к ней. — Ты сама-то веришь во всё это? Они просто хотят на халяву жить в городе. У тебя же есть глаза? Видишь, как эта парочка живёт? На что они рассчитывают вообще?
Мать вздохнула и как-то сразу стала выглядеть старше своих сорока семи.
— Я понимаю, что они… не очень ответственные. Но ребёнок-то при чём?
— При том, что его родители должны о нём заботиться, а не я! — голос Максима неожиданно сорвался. — Извини, но я не могу. Я только-только начал жить отдельно, сделал ремонт, наладил быт. И что теперь? Впустить к себе троих людей, которые разнесут квартиру за неделю?
Повисла тяжёлая пауза. За окном проехала машина, разбрызгивая лужи.
— Ты это Людмиле объясни. Она мне уже всё ухо прожужжала, — Ирина Петровна качнула головой. — Завтра они приезжают из деревни. Хотят с тобой поговорить лично.
— Что? — Максим замер. — И ты позволила им просто взять и приехать? Даже не спросив меня?
— Я пыталась их отговорить, но…
— Понятно. — Он взял куртку со стула. — Передай им, что меня не будет дома. Я не собираюсь с ними встречаться.
— Максим! Нельзя так!
— Можно, мам, можно. И даже нужно. Иначе эти люди сядут тебе на шею и свесят ноги. Как долго они уже тянут из тебя деньги?
Ирина Петровна отвела взгляд.
— Это не тебе решать…
— Нет, это как раз мне решать, когда речь идёт о моей квартире! — он резко накинул куртку. — И о тебе тоже. Сколько ты им уже отдала?
— Не так много… — она опустила глаза. — Десять тысяч на кроватку для Софии… и еще немного на…
— На что ещё? — Максим остановился в дверях.
— На ремонт в доме Валерия Семёновича. Они ведь хотели остаться в деревне, думали, что смогут найти работу…
Максим стиснул зубы.
— И что? Нашли?
— Нет, — еле слышно ответила мать.
— И теперь решили, что проще пожить на всём готовом у меня? — он покачал головой. — Мам, они просто используют тебя. И меня хотят использовать. Посмотри на этого Артёма — он хоть когда-нибудь работал нормально? Что он делал, кроме того, что плодил долги и детей?
— Он не плохой человек, просто… — Ирина Петровна осеклась. — Просто ему не везёт.
— Ему не везёт, потому что он лентяй, — отрезал Максим. — Так и передай им, чтобы даже не думали ко мне ехать. У меня есть жизнь, работа, планы. И в этих планах нет места для содержания малознакомых родственников.
С этими словами он вышел, аккуратно закрыв за собой дверь. Уже на лестнице телефон завибрировал от входящего сообщения. Мать писала: «Они всё равно приедут. Пожалуйста, поговори с ними. Ради меня».
Ночь выдалась беспокойной. Максим ворочался, думая о завтрашнем дне. Он твёрдо решил не быть дома, когда приедут родственники. Пусть мать объясняется с ними сама, раз уж позволила им припереться без приглашения.
Но сон всё равно не шёл. Он включил ночник и посмотрел на часы — 2:18. Встав с кровати, Максим подошёл к окну. В квартире напротив горел свет. Кто-то ещё не спал в этот час, может, писал диплом, как он сам несколько месяцев назад.
Всего два года прошло с тех пор, как умерла бабушка, а казалось — целая вечность. Он получил квартиру, с третьего курса совмещал учёбу в университете с работой в НИИ, экономил на всём, чтобы сделать ремонт. И вот теперь должен просто так отдать всё, что создал своими руками, первое собственное пространство?
«Почему люди считают, что родственные связи — это индульгенция на вмешательство в чужую жизнь?» — думал он, глядя на мигающий светофор вдалеке.
Телефон снова завибрировал. Сообщение от матери: «Сынок, не злись. Людмила просто не знает, что делать. Они в отчаянии».
Максим хмыкнул. В отчаянии они оказались после рождения ребёнка? А раньше не догадывались, что младенцам нужны условия? Что для содержания семьи нужны деньги? Что нужно работать, а не надеяться на вечную помощь родственников?
Он начал печатать ответ, стирал, снова печатал. Наконец отправил: «Я не злюсь. Я просто не хочу, чтобы кто-то пытался решить свои проблемы за мой счёт».
Ответ пришёл мгновенно: «Но они ведь с ребёнком…»
«И что? Они что, не знали, что у них будет ребёнок? Это была неожиданность?»
Мать не ответила. Максим выключил телефон и вернулся в постель.
Утро встретило его звонком будильника. 7:30, понедельник. Обычный рабочий день. Надо просто собраться и уйти, не думая о том, что сегодня могут произойти неприятные события.
Максим быстро принял душ, выпил кофе, просмотрел новости на планшете. Всё как всегда. Натянул куртку, проверил, всё ли взял с собой, и вышел из квартиры.
В общедомовом чате появилось сообщение от старшей по подъезду — требовали срочно сдать деньги на новую дверь. Спускаясь по лестнице, он машинально проверял почту, когда внезапно услышал:
— О, вот и он! Максим! Постой!
Он поднял глаза. У подъезда стояла женщина лет пятидесяти с крашеными рыжими волосами, рядом переминалась с ноги на ногу молодая пара с ребёнком. Девушка держала на руках запелёнатый свёрток, парень с безразличным видом смотрел в телефон.
Людмила Алексеевна. Собственной персоной. И привезла всё семейство, как и обещала.
— Максимушка! Как ты вырос! — женщина двинулась к нему с явным намерением обнять.
Максим отступил на шаг и выставил руку вперёд.
— Добрый день. Вы зря приехали. Я ничем не могу вам помочь.
Улыбка на лице Людмилы Алексеевны дрогнула.
— Это как же — зря? Мы столько ехать? Я же твоей матери звонила, всё обсудили! — её голос взлетел на октаву выше. — Нам деваться некуда! В деревне жить невозможно, работы нет! А у тебя две комнаты пустуют!
— У меня не пустуют комнаты. Это моя квартира, и я в ней живу, — Максим говорил спокойно, но внутри всё кипело. — Я никого в ней селить не собираюсь.
— Да ты что такое говоришь? — Людмила всплеснула руками. — Родная кровь же! Мы ненадолго, только пока на ноги встанут. Артём работу найдёт…
— Артём? — Максим перевёл взгляд на парня, который всё ещё был увлечён своим телефоном. — И что же он умеет делать?
— Всё умеет! — с жаром заверила Людмила. — Он рукастый парень! Да Артём, скажи сам!
Артём неохотно оторвался от экрана.
— Ну, я того… на все руки, в общем.
— И где искали работу? — спросил Максим.
— Ну, пока не искали… Мы ж только приехали.
— А в деревне?
— В деревне-то чё искать? Там нет ничего, — Артём снова уткнулся в телефон.
Максим почувствовал, как внутри поднимается волна раздражения.
— Так вы приехали искать работу или жильё?
— И то, и другое! — вступила Людмила. — Им же с ребёнком нужно где-то жить! А у тебя целая квартира! Ты же не зверь какой-то, чтобы родственников на улице оставить?
— Я никого на улице не оставляю, — холодно ответил Максим. — У вас есть дом в деревне. Вы сами решили его бросить.
— Да какой там дом! — Людмила махнула рукой. — Развалюха! У Валерия Семёновича всё разваливается, крыша течёт. Разве можно там с младенцем?
— А где Валерий Семёнович?
— Да запил он, — вздохнула Людмила. — Как всегда.
Виктория, до этого молчавшая, подалась вперёд.
— У нас дитё маленькое, ей условия нужны, а в деревне что? Ни водопровода, ни отопления нормального…
— И поэтому вы решили, что можете просто приехать и жить у меня? — Максим посмотрел ей в глаза. — Без спроса?
— Так мать же твоя всё устроила! — вмешалась Людмила. — Она сказала, что ты поможешь! Мы же родня!
— Моя мать ничего не устраивала. Я не собираюсь никого пускать в свою квартиру, — Максим застегнул куртку. — Мне пора на работу. Всего доброго.
Он попытался обойти их, но Людмила схватила его за рукав.
— Ты что себе позволяешь? Как ты можешь так с нами? — её лицо исказилось от возмущения. — Мы через всю область ехали, с ребёнком малым! А ты даже чаю не предложил! Ирка тебя так воспитала?
— Отпустите меня, пожалуйста, — Максим стряхнул её руку. — Я никого не звал. Вы приехали по собственной инициативе.
— Да как ты смеешь так разговаривать со старшими? — голос Людмилы сорвался на крик. — Тебя что, мать не учила уважению?
— Учила. А ещё учила, что нельзя садиться людям на шею.
В этот момент к подъезду подбежала запыхавшаяся Ирина Петровна.
— Максим! Людмила! — она обвела всех растерянным взглядом. — Я думала, вы приедете позже…
— Твой сын нас выгоняет! — Людмила повернулась к сестре. — На улицу выставляет! С малым дитём!
— Я никого не выгоняю, — терпеливо пояснил Максим. — Я просто не приглашаю к себе жить.
Ирина Петровна переводила взгляд с сына на сестру.
— Людмила, я же тебе говорила, что Максим против…
— Да как он может быть против? — всплеснула руками Людмила. — Родственников не пускает на порог! Ребёнок маленький, им деваться некуда! А у него две комнаты!
— У меня есть работа, — голос Максима звучал всё более напряжённо. — У меня есть своя жизнь. Я не могу и не хочу брать на себя ответственность за чужих людей.
— Чужих? — Людмила схватилась за сердце. — Ты слышала, Ирка? Он нас чужими назвал!
Из соседнего подъезда выглянула пожилая женщина. Прохожие начали замедлять шаг, с любопытством поглядывая на разворачивающуюся сцену.
— Прекратите этот цирк, — потребовал Максим. — Вы устраиваете представление на весь двор.
— А мне плевать! — Людмила повысила голос ещё больше. — Пусть все видят, какой ты родственник! Бездушный! Чёрствый! У тебя квартира пустая, а Софию на улицу выгоняешь!
Ребёнок, словно почувствовав напряжение, заплакал. Виктория начала его укачивать, бросая виноватые взгляды на мать.
— Никто никого не выгоняет, — устало повторил Максим. — У вас есть дом. Вам не нравятся условия — создайте другие. Заработайте, наконец.
— Да на что там заработаешь? — вступил вдруг Артём. — Там работы нет!
— В городе полно вакансий. Но никто не даст вам жить бесплатно, — отрезал Максим. — Снимайте квартиру, как все нормальные люди.
— На какие шиши? — возмутилась Людмила. — У них ребёнок! Виктория с ним сидит! А ты тут один в двух комнатах прохлаждаешься!
— Я не прохлаждаюсь. Я работаю и учусь. И решаю свои проблемы сам, а не пытаюсь повесить их на родственников.
Ребёнок разрыдался ещё сильнее. Артём скривился и отошёл на несколько шагов, продолжая копаться в телефоне.
— Вот бессовестный! — не унималась Людмила. — Ирка, ты слышишь, что твой сын несёт? А ещё родственник называется!
Ирина Петровна стояла бледная, не зная, что сказать.
— Людмила, успокойся, пожалуйста… Я же тебе говорила, что Максим…
— Да плевать мне, что ты говорила! — перебила её сестра. — Мы приехали, и точка! Им жить негде! А у него две комнаты! Пусть потеснится!
— Это моя квартира, и я не обязан в ней никого селить, — Максим чувствовал, что теряет терпение. — И перестаньте кричать, вы мешаете соседям.
— Плевать на соседей! — Людмила подступила ближе. — Ты просто эгоист! Никакой ты не родственник! Родственники помогают друг другу!
— Людмила, я последний раз говорю — я никого не пущу к себе жить. Это мой дом, моя территория. И если вы не прекратите шум, кто-нибудь из соседей вызовет полицию.
— Какая полиция? Ты что, с ума сошёл? — Людмила схватилась за голову. — Ирка, да что ж ты молчишь-то? Это твой сын! Скажи ему!
Ирина Петровна наконец подняла глаза.
— Людмила, я… Максим прав. Это его квартира. Он сам решает.
Людмила замерла с открытым ртом. Такого поворота она явно не ожидала.
— Ты серьёзно? Ты предаёшь родную сестру? Из-за этого неблагодарного мальчишки?
— Я никого не предаю, — тихо ответила Ирина Петровна. — Просто… у каждого свои границы. Максим имеет право…
— Какие, к чёрту, границы? — взорвалась Людмила. — Какое право? У нас ребёнок! Им жить негде! А ты несёшь эту чушь про границы!
Максим встал между матерью и Людмилой.
— Прекратите кричать на мою мать. Немедленно.
— А то что? — Людмила вскинула подбородок. — Полицию вызовешь?
— Если потребуется — да.
Людмила сделала шаг назад, словно её ударили. Потом развернулась к сестре.
— Ты это слышала? Твой сын угрожает мне полицией! Родной тётке!
— Людмила, прекрати истерику, — Ирина Петровна взяла сестру за руку. — Давай успокоимся и подумаем, как…
— О чём тут думать? — Людмила вырвала руку. — Всё ясно как день! Вам плевать на нас! На ребёнка плевать! Нас на улицу выгоняют!
— Вам некуда идти? — спросил Максим. — Хорошо. Идите ко мне.
Людмила моментально замолчала. На её лице расцвела торжествующая улыбка.
— Ну, наконец-то! Вот так бы сразу!
— С одним условием, — продолжил Максим. — Вы платите аренду. Пятнадцать тысяч в месяц. Как всем, по рыночной цене.
Улыбка Людмилы сползла с лица.
— Какая аренда? Ты совсем обнаглел? Родственникам — и за деньги?
— Да, именно так. Родственникам — на тех же условиях, что и всем остальным. Либо платите аренду, либо ищите другое жильё.
Людмила повернулась к сестре.
— Ирка! Да что ж это такое? Он совсем с ума сошёл! Где мы такие деньги возьмём?
— Там же, где взяли бы, если бы снимали у чужих людей, — ответил за мать Максим. — Работать придётся.
— Ты… ты… — Людмила задыхалась от возмущения. — Да чтоб ты знал, я в жизни больше не переступлю твой порог! И ноги моей не будет у тебя!
— Это ваше право, — спокойно ответил Максим.
— Ирка! — Людмила схватила сестру за плечи. — Неужели ты позволишь ему так с нами поступать? Мы же родня! Мы же всегда помогали друг другу!
— Кто кому помогал? — вдруг спросила Ирина Петровна. — Когда я после развода осталась одна с ребёнком, кто мне помог? Когда у меня не было денег на лекарства для Максима, кто помог?
Людмила отступила на шаг.
— Ты что, счёты сводишь? У меня тоже не было денег!
— Я не свожу счёты, — Ирина Петровна покачала головой. — Просто не надо говорить про помощь, которой не было.
— Да как ты можешь! — Людмила снова повысила голос. — Я к тебе со всей душой, а ты… Знать тебя больше не хочу! Всё, пошли отсюда!
Она резко развернулась и быстрым шагом направилась к остановке. Виктория с ребёнком и Артём понуро поплелись за ней.
Максим и Ирина Петровна молча смотрели им вслед.
— Прости, — наконец сказала мать. — Я должна была тебя защитить, а не…
— Всё хорошо, — Максим обнял её за плечи. — Ты всё правильно сделала. Это твоя сестра, и ты пыталась помочь. Но некоторым людям нельзя помогать — они садятся на шею.
Телефон Ирины Петровны пискнул. Она достала его из кармана и прочитала сообщение.
— «Знать тебя больше не желаю», — она грустно улыбнулась. — Третий раз за пять лет. Как по нотам.
— И что будет дальше?
— Через неделю позвонит, будто ничего не было. Попросит денег или ещё чего-нибудь.
— И ты дашь?
Ирина Петровна посмотрела на сына долгим взглядом.
— Нет. Думаю, на этот раз — нет, — она сжала его руку. — Знаешь, глядя на тебя, я поняла, что тоже имею право на… границы, верно?
Максим улыбнулся и крепче обнял мать.
— Конечно. Каждый имеет право на собственные границы. И на собственную жизнь.
Они стояли так ещё несколько минут, глядя на пустеющую остановку. Потом Максим посмотрел на часы.
— Мне пора на работу. Зайдёшь вечером? Я приготовлю что-нибудь.
— Обязательно, — Ирина Петровна легонько подтолкнула его. — Иди, а то опоздаешь.
Максим поцеловал мать в щёку и быстрым шагом направился к метро. Впереди был долгий день, но почему-то на душе стало легче. Будто воздух очистился после грозы.
Он достал телефон и написал матери: «Спасибо за поддержку. Люблю тебя».
Ответ пришёл мгновенно: «И я тебя, сынок. Горжусь тобой».
Максим улыбнулся и сунул телефон в карман. До метро оставалось три минуты быстрым шагом.
