Карина тащила из маршрутки тяжёлую сумку, судорожно придерживая пакет с яйцами, которые вот-вот грозили превратиться в яичницу прямо на асфальте. До дома оставалось метров двести, но по ощущениям — два километра. В голове шумело от жары и злости.
И зачем я опять купила этот творог? Для кого? Для «царя» и его младшего паразита? Они бы и консервами были довольны… Хотя, если бы я им скотчем рот заклеила — и то благодарности бы больше было.
На пороге её встретил Максим. В трусах. С сигаретой. И с довольной физиономией, как у кота, который только что наделал в тапок.
— О, королева вернулась! Как там офисное рабство? — протянул, вытягиваясь в ленивой позе прямо у входа, словно охранник в турецком отеле.
Карина прошла мимо, зацепив его плечом.
— Максим, ты снова дымил в квартире. Я тебе сто раз сказала — иди на балкон.
— Карин, ну жара же. С кондиционером надо разобраться. — он лениво затушил бычок в банке из-под кукурузы, стоявшей прямо на полу.
— А ты попробуй разобраться с поиском работы. Глядишь — и кондиционер сам себя починит, — бросила она, проходя на кухню.
На кухне — сюрприз. Пустой холодильник и гора немытой посуды. На плите — сковородка с пригоревшим омлетом и, судя по запаху, носком.
— Ну офигенно. Это что, завтрак был? — Карина поставила сумку и огляделась. — Где Андрей?
— Спит. Ночью в танки играл. До четырёх. — Максим хлопнул дверцу холодильника и заглянул туда, будто с прошлой проверки там внезапно появилось мясо, торт и две бутылки шампанского.
Карина молча достала из пакета йогурт, молоко и тот самый творог. И замерла.
Пакет с яйцами был пуст. Точнее, внутри лежал… чек. С чёткой, уверенной суммой: 386 500 рублей. Карина вытащила бумажку, развернула. Номер счёта — её. Назначение — «Платёж по договору №598: туристическая путёвка, две персоны. Египет, all inclusive.»
Тело обдало холодом, потом жаром. Она поняла всё мгновенно. И даже раньше, чем успела осознать.
Она влетела в комнату. Андрей лежал на диване, раскинув руки и блаженно похрапывая.
— Подъём! — крикнула Карина, хлопнув дверью. — Просыпайся, курортник хренов!
Андрей открыл один глаз и, не успев ничего сказать, получил чек прямо в лоб.
— Это что?! — голос её надломился.
— Карин, ну ты чего орёшь… — промямлил он, вставая и почесывая живот. — Это… Мы с Максимом нашли горящий тур…
— Горящий?! — голос её дрожал. — А что, моя накопительная карта — это теперь мангал, куда можно всё закинуть?!
Максим заглянул в комнату с чашкой кофе.
— Карина, ты не кипятись. Это инвестиция в здоровье! Ты ж сама говорила, что Андрей выглядит, как тень от холодильника. Ему солнце нужно!
— А тебе, Максим, нужна работа. Но почему-то ты «инвестируешь» исключительно моими деньгами!
— Карина, мы с тобой семья… — начал Андрей, не глядя ей в глаза.
— Семья?! У нас даже собаки нет, чтобы я могла хоть кому-то пожаловаться. А вы тут вдвоём как два безработных амёбообразных сосальщика!
Она смотрела на них, и внутри неё что-то резко хрустнуло. Как стекло.
Все эти годы. Работа. Офис. Переработки. Я копила на квартиру. Чтобы уйти. Чтобы своё. Чтобы ни от кого не зависеть. А они…
— Это был мой вклад. Мои деньги. Мой план. А вы — потратили его на отпуск. Без меня. — она говорила медленно, будто каждое слово проталкивала сквозь бетон.
— Ну не взорвёмся же мы от одного отпуска! — Андрей развёл руками. — Ты сама-то когда в отпуске была? Девять лет назад? Скучная ты, Карина. Всё работа да работа. Холодильник у тебя — святыня, а бюджет — Конституция.
— Потому что иначе бы вы давно жрали доширак с пола. — голос её стал тихим. — А теперь всё. Всё.
— Подожди, ты чего… Ты не собираешься…
— Я ухожу, Андрей. Ты останешься с братом и его кофе из плевков. Только без моих денег. — она повернулась к Максиму. — И чтобы к утру тебя тут не было. Я заблокировала карту и позвонила в турфирму. Путёвка отменена. Деньги вернут, но не вам.
— Карин, ну мы ж… — Андрей сделал шаг вперёд.
— Ты сам подписал развод, когда снял с моей карты почти четыреста тысяч. Без разрешения. Без слова. Без совести. Ты даже не удосужился оставить мне хотя бы записку. Или — я не знаю — шоколадку!
Максим хмыкнул:
— Шоколадку она хотела. За четыреста тысяч. Может, ещё и с орехами?
Карина медленно подошла к нему и вылила остатки йогурта ему на голову. Максим замер. Капли стекали по его щекам, как дешёвые слёзы.
— Запомни этот вкус, Максим. Это вкус реальности. Кислой и холодной. Добро пожаловать.
Она вышла из комнаты и громко захлопнула дверь.
Через час она сидела в кафе у станции метро, перед ней стоял чай и бутерброд с докторской. Она смотрела в окно. Сумка с документами стояла рядом.
В голове было пусто. В теле — тяжесть. И тишина. Наконец-то.
Телефон зазвонил. Номер — неизвестный.
— Алло?
— Карина Сергеевна? Это агент по недвижимости. Вы оставляли заявку на аренду студии. У нас есть вариант — тихий район, метро близко. Хотите посмотреть?
Она сделала глоток чая. Горько-сладкий вкус затекал в горло, как жизнь — неприятная, но бодрящая.
— Да, хочу. Очень.
***
Карина держала в руках ключ. Маленький, обычный, с облезлой синей резинкой. Такой ничем не примечательный, но внутри него звенело что-то странное — может быть, чувство, что это наконец-то её, а может, глухой намёк на то, что всё ещё впереди.
Агент по недвижимости, женщина в деловом жакете и с голосом, как будто она всю жизнь провела в бюро ритуальных услуг, уже минуту стояла у двери и нетерпеливо поглядывала на Карину.
— Тут всё чисто. Собственность оформлена на свекровь вашего… эм… бывшего. Но сдаёт она через нас, официально, договор уже готов. Только подписать. Если устроит.
Карина на секунду застыла. Свекровь. Чужая, злая тень из прошлого. Галина Сергеевна. Женщина, которая в своё время подарила ей фартук с надписью «Не ты выбирала моего сына» и с того дня начала вести себя как пограничник на личной территории.
— А вы не уточнили, кто владелец… — проговорила Карина, уже понимая ответ.
— Там всё через доверенность. Но я предупрежу — хозяйка хочет приехать вечером. Осмотреть. Ну, знаете, «посмотреть в глаза» новому жильцу. Очень… как бы сказать… колоритная женщина.
Колоритная?! — в голове Карины пронеслись воспоминания: как Галина Сергеевна на годовщину их свадьбы принесла трёхлитровую банку огурцов и сказала:
— Это лучше, чем твои куриные рулетики. Эти хотя бы не притворяются вкусными.
— Ничего, — тихо сказала Карина. — Пусть приедет. Мне не привыкать.
Квартира была крошечная, но аккуратная. Светлая. Даже уютная — если бы не стенка цвета старого гуталина и тюль с пятном от йода. Карина поставила на подоконник чай, села на край кровати и развернула телефон.
Баланс: 378 400 рублей.
Мои. Ещё мои. Пока не закончились.
Раздался звонок в дверь. Карина напряглась. Посмотрела в глазок — и вздрогнула.
Ну здравствуй, Галина Сергеевна. Принесла что — соль в рану или обратно свой фартук?
Открыла.
Перед ней стояла та же — в той самой фирменной приталенной куртке, с надписью «Галина. Санитарка от Бога», с крепкой сумкой в руках и лицом, на котором можно было заквашивать капусту.
— Ну, здравствуй, — сказала она, оглядев Карину с ног до головы, как на санитарной комиссии.
— Добрый вечер. Проходите. Квартира отличная.
— Квартира отличная? — голос её был с таким ядом, что тараканы под полом, должно быть, испарились. — Это квартира моего мужа, между прочим. Царствие ему небесное. Которую мы с ним, между прочим, на двоих брали. А теперь я её сдаю кому? Тебе? Ты что, решила из бывшей невестки в арендаторши превратиться?
— Галина Сергеевна, я не знала, что это ваша. Мне агент показала — я согласилась. У меня нет жилья. А вы с вашим сыном, между прочим, мой вклад в своё жильё уже украли.
— Не утрируй. Это была путёвка. На здоровье.
— Моё здоровье от этого только ухудшилось.
Галина прошла в комнату, села на стул, сняв обувь с таким звуком, будто вытряхивала обиду прямо на пол.
— Знаешь, Карина… А может, это судьба. Мы с тобой — женщины, которых предали. Только ты — сыном, а я — жизнью. Я вот сколько лет живу — всё отдаю. Мужу — жизнь, сыну — печень, а теперь вот сдаю квартиру… чтоб как-то выжить. И ты здесь.
Карина хотела ответить колко, но вдруг поняла: ей не хочется. Злость отступила. Осталась только горечь.
— Я правда не знала, что это ваша. Но платить я буду. Как полагается. Без скидок. Я просто… я хочу своё. Без ваших сыновей. Без ваших фамильных нравоучений. Без вопросов «когда будут дети» и «почему не в юбке».
— А я хочу знать, кому сдаю. И кому доверяю. Потому что в этом мире доверие — это всё, что у нас осталось. — она посмотрела на неё долго и пристально. — Знаешь, ты была хорошей женой. Только слишком самостоятельной. А мой Андрей любит, чтобы его холили. А ты… ты не про это.
— Я не нянька. Я жена. Была.
— Именно. Была.
Карина встала. Напряжение снова вернулось.
— Слушайте, если вы хотите, чтобы я съехала — скажите прямо. Я найду другую.
— А если я скажу — оставайся? Но с одним условием.
— С каким?
— Поможешь мне выбить из твоего мужа деньги. Те, что он у тебя «одолжил». У меня тоже долги. Пенсия не тянет. А ты — умная. Рабочая. И у тебя, в отличие от меня, хоть остались нервы.
Карина села. И вдруг засмеялась. Громко. Нервно.
— То есть вы предлагаете объединиться, чтобы вдвоём выжать из него компенсацию?
— Именно. Женский союз. Ты, я и, если надо, моя подруга Люда. Она раньше в налоговой работала. Может даже на чай зайти. Любит такие скандальные дела.
Карина смотрела на неё, и в груди начало теплеть что-то странное. Как будто мир дал ей не одну пощёчину, а возможность — щёлкнуть в ответ.
— Договорились. Но я выбираю чай. И мебель.
— Только не выкидывай стенку. Это память.
— Тогда пусть она стоит в углу и страдает вместе со всеми.
Галина Сергеевна улыбнулась. Совсем чуть-чуть. Впервые за все годы.
— Ну ладно. Женщины, которые выдержали мою семью — заслуживают мебели по вкусу.
Они чокнулись чашками.
Поздно вечером, уже лёжа на диване с непривычно чистыми простынями, Карина посмотрела в потолок. И вдруг поняла — она впервые чувствует, что кто-то на её стороне. Даже если это странная, злая, но крепкая как водка — бывшая свекровь.
И может быть, завтра начнётся новая война.
Но сегодня — перемирие.
***
— Тебе не кажется, что мы с тобой слегка сошли с ума? — Карина подливала кипяток в чашку с ромашкой, которую Галина Сергеевна называла «снадобьем против мужских выходок».
— Нет, — уверенно ответила та, заворачиваясь в шерстяной платок. — Сумасшедшие — это они. А мы просто начали отвечать.
Прошло три дня с их великой договорённости. За это время они составили список всего, что «одолжил» Андрей за 8 лет брака: от денег на ремонт до покупки его брату телефона «в рассрочку, но с любовью». Итог вышел неприличным — 826 000 рублей и моральный ущерб, который в рубли не переводится.
— Ты уверена, что он придёт? — Карина глянула на входную дверь.
— Когда узнает, что я решила продать квартиру, да. Он же до сих пор думает, что она ему достанется. Ты не знала? Он всем рассказывает, что я — старая и не доживу, а он её «прибере».
Карина замерла.
— Простите… Что он рассказывает?
— То, что ты услышала. Я не слепая. Я ему не мать, я — страховка.
— Вот же… — она встала. — Тогда действуем по плану. Вы — с документами. Я — с голосом.
— И с характером, детка. Не забудь. Характер — это теперь твоя основная собственность.
Андрей вошёл нагло. Без звонка. Без стука. Как в дом, где до сих пор считает себя хозяином. На нём были те же джинсы с дыркой и новая куртка — явно купленная на что-то из «одолженного».
— А вот и я, — расплылся в улыбке. — Мам, ты чего меня позвала? И что она здесь делает?
— Она здесь живёт, — сухо сказала Галина Сергеевна. — И мы с ней поговорили. Как женщины. А теперь пришло время поговорить с тобой. Как с мужчиной. Если ты им ещё являешься.
— Мам, хватит. Ты опять её слушаешь? Она манипуляторша. Она тебе лапшу вешает. Она вон, даже меня из дома выгнала! Забыла?
Карина резко поднялась со стула.
— Я тебя не выгоняла. Ты ушёл сам. Прямо в Турцию. С моими деньгами. На неделю. С братом. В отель. Всё включено.
— Это была ошибка!
— Это было воровство, Андрей. Ты украл мои накопления. Даже не спросил.
— Да я верну! Ты что, думаешь, мне приятно тут сидеть перед вами двумя и слушать, как вы меня распинаете?
— А мне приятно было смотреть, как ты смеёшься на пляже, а я в это время считала мелочь на суп? — Карина встала. — Послушай, вот так: либо ты возвращаешь деньги. Либо мы идём в суд. У нас есть чеки. Выписки. И даже свидетели. Знаешь Люду из налоговой? Она теперь на нашей стороне.
Андрей вытаращил глаза.
— Ты в сговоре с мамой? Мама! Ты с ней?!
Галина Сергеевна встала. Сгорбленная, но железобетонная.
— А с кем мне быть, сынок? С тобой, который ждёт моей смерти? Или с ней, которая хоть чай наливает, не спрашивая, сколько я вложила в эту квартиру?
— Да это моё! Всё! По праву! Я тут рос!
— Ты тут гадил, — парировала Карина. — Слушай внимательно. Если ты сейчас же не подписываешь расписку и не даёшь дату возврата — я иду на принцип. Я подаю в суд. Я расскажу, как ты залез в мой онлайн-банк. У меня остались скрины.
— Да пошли вы обе!
Он бросился к выходу. Карина метнула ему вслед:
— И скажи брату — пусть не суёт нос. Если ещё раз появится с претензиями — я подниму вопрос про ту мошенническую карту, которую вы открыли на меня. Думаешь, я не знаю?
Андрей застыл у двери.
— Ты… ты всё это время знала?
— Я многое знала. Просто молчала. Потому что дура. Потому что любила. А теперь мне нечего терять.
Он ушёл. Не хлопнув дверью. Это было хуже. Он ушёл тихо. Как проигравший.
Через месяц Карина получила первый платёж. 50 000. Под роспись. С термином: «Частичное возмещение». Андрей вышел на работу — под страхом реального иска. Максим исчез. Говорят, уехал к какой-то женщине в Пензу. Наверное, решил там тоже что-то «одолжить».
Карина оформила договор аренды. С Галины Сергеевны — официально, по всем правилам. И сделала первый косметический ремонт.
Стенку она не выкинула.
— Ты знаешь, — сказала ей однажды свекровь, — я раньше считала тебя холодной. А теперь понимаю — ты просто была слишком терпеливой.
— Я просто была слишком глупой. Но хватит.
— Вот это уже мне нравится. Женщина без иллюзий — страшная сила.
Вечером Карина сидела у окна с чаем. Внизу проходила молодая пара. Он что-то говорил, она смеялась. Всё, как раньше. Всё, как у неё когда-то. Но только теперь — больше не так.
Теперь она знала цену тишине. Цену своей силы. Цену независимости.
Это была не квартира. Это была — территория её свободы.
И теперь на эту территорию не ступит никто. Ни с отмазками. Ни с тапками. Ни с фамильной стенкой.
Карина выключила свет и впервые за долгое время уснула без тревоги.
