«Давай в горы! А давай йогу! А давай к друзьям!» — в её голосе было столько энергии, что я уставал ещё до поездки. А в мыслях возникали домашний суп, тёплые тапки и фраза: «Ну как там, не замёрз?» И тогда я осознал — мне не хотелось новых приключений. Мне хотелось вернуться домой.
Семён Юрьевич посмотрел на часы. С кожаным ремешком — подарок Златы на день рождения. Два года назад. Тогда он ещё не знал, что спустя двадцать четыре месяца будет сидеть в пустой квартире, разглядывая циферблат и вспоминая жизнь, которую сам же и изменил.
Тридцать восемь лет он прожил с женой с Ладой Андреевной. Воспитали сына Виталия, дождались внучку Аню, выстроили карьеры, накопили на безбедную пенсию. И вот теперь — развод, раздел имущества и тишина вокруг. Такая, что даже собственные мысли оглушают.
— Папа, ты совсем с ума сошёл? — Виталий стоял посреди гостиной, засунув руки в карманы джинсов. — Тебе шестьдесят два. Ей тридцать пять. О чём ты думал?
Семён Юрьевич тогда только отмахнулся. О чём он думал? О молодости, которая вдруг постучалась в дверь. О возможности начать заново. О том, что Злата смотрела на него так, как Лада давно уже не смотрела.
Когда Семён устроился консультантом в компанию по разработке программного обеспечения для пенсионных фондов, он не ожидал, что встретит её. Молодой специалист отдела разработки интерфейсов, Злата ворвалась в его размеренную жизнь ураганом идей, смеха и новых возможностей.
— Семён Юрьевич, а вы когда-нибудь пробовали сапбординг? — спросила она в один из обеденных перерывов.
— Что пробовал? — переспросил он, удивлённо подняв брови.
— Сап-бор-динг! Это когда стоишь на доске и гребёшь веслом по воде. Знаете, какой вид открывается с середины озера на рассвете?
Он не знал. Но очень захотел узнать. А потом были скандинавская ходьба, и мастер-класс по итальянской кухне, и выставка современных скульпторов, и джазовый фестиваль под открытым небом. И с каждым днём Лада Андреевна и их тихие вечера перед телевизором казались всё более пресными.
***
Когда он собирал вещи, Лада не выказывала эмоций. Она стояла у кухонного стола, наблюдая, как он складывает рубашки в чемодан.
— Ты пожалеешь, Сёма, — произнесла она спокойно. — Не о том, что уходишь. А о том, что возвращаться будет некуда.
— Я не собираюсь возвращаться, — твёрдо ответил он. — Всё решено.
Двухкомнатная квартира, нажитая за годы брака, по закону делилась пополам. Но Семён оставил её Ладе — у него теперь был новый дом, с Златой, в съёмной квартире на другом конце города. Взамен он забрал себе дачный участок с домом и машину.
Казалось справедливым — Лада никогда не водила, а на дачу ездила без особого энтузиазма. А ещё ему было стыдно. Хоть он и не признавался в этом даже самому себе.
— Сём, а давай на байдарках сплавимся по Карелии? Знакомые организуют группу через месяц! — Злата стояла перед ним, лучезарно улыбаясь. На ней были спортивные лосины и топ, открывающий загорелый живот. Она только вернулась с пробежки.
— В Карелии в октябре уже холодно, — пробормотал он, поправляя очки.
— И что? Термобельё спасёт! Представляешь, какие там сейчас краски? Золото, багрянец, изумруд! А воздух! А тишина!
Семён Юрьевич вздохнул. За полгода совместной жизни эти разговоры повторялись всё чаще. Поначалу он пытался успевать за ней — ходил на скалодром (после чего неделю восстанавливался), плавал на сапе (едва не утопив дорогой телефон), катался на велосипеде (и чуть не попал под машину, когда внезапно почувствовал слабость). Но силы были уже не те. И энтузиазм таял с каждым новым приключением.
— Злата, мне нужно беречь спину, ты же знаешь. Последний раз я еле выбрался из той байдарки на экскурсии.
— Но это же была всего лишь пробная поездка! На настоящем сплаве всё по-другому! — она присела рядом с ним на диван. — Сём, ну нельзя же всё время сидеть дома. Жизнь проходит!
Жизнь проходит. А разве не в этом её суть? Проходит день за днём, спокойно и размеренно, без лишних волнений. Вечерами Лада Андреевна заваривала чай с мятой, приносила печенье, и они сидели рядом, иногда обмениваясь фразами о прошедшем дне. Это называлось скукой? А может, счастьем?
***
— Пап, ты можешь встретить Аню из сада завтра? У нас с Машей важная встреча, а няня заболела, — голос Виталия в телефоне звучал виновато.
— Конечно, сынок. Во сколько?
— В пять. И… если можно, привези её к маме.
Семён Юрьевич сглотнул. С момента ухода из семьи он видел Ладу Андреевну всего пару раз — на дне рождения внучки и мимоходом, когда забирал оставленные на антресолях зимние ботинки.
— Хорошо, — сказал он после паузы. — Привезу.
На следующий день, усадив пятилетнюю Аню в детское кресло на заднем сиденье, он направился к дому, где прожил почти четыре десятилетия. Девочка всю дорогу щебетала о садике, новой кукле и платье, которое ей купила бабушка Лада.
— А бабушка Лада сказала, что сделает мне настоящий штрудель! — заявила Аня, когда они поднимались в лифте. — Это такой пирог с яблоками и корицей. А ещё там есть изюм, но его я буду выковыривать!
Семён Юрьевич улыбнулся. Лада всегда пекла потрясающие пироги. Он и забыл, когда последний раз ел домашнюю выпечку. Злата не готовила — заказывала еду на дом или разогревала полуфабрикаты. «Зачем тратить время на кухне, когда можно провести его с пользой?» — говорила она.
Дверь открылась после первого звонка. Лада Андреевна встретила их — в домашнем платье, с аккуратно собранными в узел седеющими волосами. От неё исходил аромат ванили и яблок.
— Бабушка! — Аня бросилась к ней, обхватив руками колени.
— Здравствуй, солнце моё! — Лада подхватила внучку на руки. — Ну, рассказывай, как твои дела? Что нового нарисовала?
Только после этого она подняла взгляд на бывшего мужа:
— Здравствуй, Семён.
— Здравствуй, Лада, — он переступил с ноги на ногу, неловко замерев в дверях. — Как ты?
— Проходи, чего в дверях стоишь, — она отступила в сторону. — Чай будешь?
Квартира выглядела иначе. Новые занавески, другая расстановка мебели в гостиной, картина на стене, которой раньше не было. И всюду цветы — на подоконниках, на журнальном столике, на книжной полке.
— У тебя тут… по-другому стало, — заметил он, присаживаясь к столу.
— Ремонт сделала. Виталий помог с финансами, — она поставила перед ним чашку с чаем. — И записалась на курсы садоводства. Давно хотела, да всё времени не было. А теперь вот… время появилось.
— Садоводство? — удивился он. — Но тебе же…
— Шестьдесят один, — закончила она за него. — И что? Решила заняться тем, что приносит радость. Знаешь, сколько сейчас возможностей для пенсионеров? Кружки, мастер-классы, экскурсии.
Семён Юрьевич смотрел на бывшую жену и не узнавал её. Куда делась тихая, вечно уставшая женщина, которая только и ждала его с работы, чтобы накормить ужином?
— А ты как? — спросила она, нарезая штрудель. — Злата всё так же тебя по активным маршрутам водит?
Он невесело усмехнулся:
— Пытается. Но, боюсь, я не самый лучший компаньон для таких мероприятий.
— Так она же этого и хотела, разве нет? Активного спутника, готового на приключения?
— Наверное… — он отпил чай. — Очень вкусный штрудель. Я и забыл, какая ты мастерица.
— Спасибо, — она улыбнулась. — Аня, солнце, сходи в комнату, я там тебе новую книжку купила. На столике лежит.
Когда девочка убежала, Лада повернулась к бывшему мужу:
— Я вижу, что ты не счастлив, Сёма. И знаешь что? Мне больше не больно от этого. Я тебя отпустила.
Он поднял на неё глаза:
— Я ошибся, Лада. Чудовищно ошибся.
Она покачала головой:
— Нет, Сёма. Ты сделал выбор. Это разные вещи. Ошибаются все, а выбор делают осознанно.
***
Возвращаясь домой, Семён Юрьевич чувствовал, как внутри нарастает пустота. Злата сегодня должна была вернуться поздно — у неё тренировка по кроссфиту, потом встреча с подругами. Снова пустая квартира, разогретый в микроволновке ужин и тишина.
Телефон завибрировал. Сообщение от Златы: «Привет! Не жди меня к ужину, мы с девочками решили поужинать в городе. Целую!»
Не жди меня к ужину. Лада Андреевна никогда не писала таких сообщений. Она всегда ждала его к ужину. И он знал, что каким бы поздним ни был его приход, на плите будет стоять ужин. И она спросит: «Ну как там, устал?»
Через месяц Злата объявила, что ей предложили стажировку в головном офисе компании — в Санкт-Петербурге. На полгода.
— Это прекрасная возможность, Сём! Я не могу её упустить!
— Конечно, — кивнул он. — Ты должна ехать.
— Я так рада, что ты понимаешь! — она бросилась ему на шею. — Мы же справимся, правда? Будем созваниваться каждый день, а на выходные ты сможешь приезжать ко мне.
Он кивнул, обнимая её в ответ. Но внутри уже знал — никуда он не поедет. Ни на выходные, ни насовсем. Потому что не хотел. Потому что устал. Потому что это была не его жизнь.
Когда через неделю Злата уехала, он долго думал, что написать. А потом отправил короткое сообщение: «Прости, но я не могу так больше. Будь счастлива».
— Ты с ума сошёл? Опять возвращаться к маме собрался? — Виталий взволнованно расхаживал по комнате съёмной квартиры, где теперь жил один Семён Юрьевич. — После всего, что было?
— Я не говорил, что возвращаюсь к маме, — устало ответил Семён. — Я сказал, что расстался со Златой. Это разные вещи.
— А жить ты где собираешься? Эту квартиру вы же вместе снимали. Денег у тебя на отдельное жильё не хватит — всю пенсию на лечение спины тратишь после ваших «активных выходных».
Семён Юрьевич вздохнул. Сын был прав. Дачный домик был хорош для лета, но зимовать там — со старыми окнами и дровяным отоплением — он бы не решился.
— Поживу пока у друга. Миша давно звал к себе пожить — у него трёхкомнатная, а он один остался после того, как жены не стало
Виталий покачал головой:
— Всю жизнь разрушил из-за красивых глаз, а теперь по друзьям скитаться будешь.
Семён Юрьевич молчал. Возразить было нечего.
***
Прошло четыре месяца. Зима сменилась весной, на дачном участке зазеленела трава, и Семён Юрьевич всё чаще уезжал туда на выходные — обустраивать территорию.
Звонок раздался, когда он заканчивал подрезать кусты сирени.
— Алло? — он вытер пот со лба.
— Семён, это Лада, — голос бывшей жены звучал непривычно взволнованно. — Ты не мог бы приехать? У меня тут проблема с трубами на кухне. Вода течёт, я перекрыла, но дальше не знаю, что делать.
— Конечно, сейчас приеду, — он тут же начал собираться. — Подожди меня, через час буду.
Трубы на кухне оказались в плачевном состоянии. Пришлось вызывать сантехника, менять часть разводки и смеситель. Весь день они с Ладой провели вместе — сначала решая проблему с водой, потом просто разговаривая за чаем.
— У тебя хорошо получается, — заметила Лада, глядя на фотографии дачного участка в его телефоне. — Даже не думала, что ты увлечёшься садоводством.
— Я тоже не думал, — улыбнулся он. — Но твоё увлечение садом меня вдохновило. Оказывается, планировать посадки и создавать композиции — это так увлекательно.
— Знаешь, — она помешивала чай, — но тебе нужна помощь на даче. Там столько всего нужно сделать, а ты один не справишься.
Он поднял на неё взгляд:
— Ты предлагаешь мне помочь?
— Я предлагаю нам договориться, — она отставила чашку. — Ты живёшь в нашей квартире зимой, а летом мы вместе живём на даче. Ты занимаешься ремонтом и садом, я готовлю и выращиваю цветы. Никаких обязательств, просто… сотрудничество двух людей, которым одиноко и непросто справляться самим.
Семён Юрьевич почувствовал, как к горлу подкатил ком:
— Лада, после всего, что я сделал…
— Дело не в том, что ты заслуживаешь, — перебила она. — А в том, что нам обоим так будет лучше. Я больше не люблю тебя, Сёма. Не как мужчину. Но ты был частью моей жизни почти сорок лет. И… мне бы хотелось, чтобы мы провели остаток дней не во вражде.
Он смотрел на неё — седеющую, с морщинками вокруг глаз, в простом домашнем платье. И понимал, что никогда в жизни не встречал женщины мудрее.
— Я согласен, — тихо сказал он. — Спасибо тебе.
***
— Деда, а это что за цветок? — Аня показывала на яркий куст, распустившийся у калитки.
— Это гортензия, Анечка, — ответил Семён Юрьевич, присаживаясь рядом с внучкой. — Бабушка Лада её в прошлом году посадила.
С веранды доносился голос Лады Андреевны, разговаривающей по телефону с сыном. Она договаривалась, когда Виталий с Машей привезут Анину младшую сестрёнку, родившуюся три месяца назад.
Семён Юрьевич смотрел на бывшую жену и размышлял о том, как удивительно устроена жизнь. Он стремился к новым впечатлениям, к ощущению молодости, к чувству, что многое ещё впереди. А в итоге обрёл спокойствие рядом с женщиной, которая понимала его лучше, чем он сам.
Они не были больше мужем и женой. Но стали кем-то большим — людьми, прошедшими вместе целую жизнь со всеми её радостями и трудностями. Людьми, которые в итоге выбрали не страсть, не романтику, а тихое, спокойное уважение и заботу друг о друге.
— Сёма, Виталий с Машей и малышкой приедут в субботу, — сообщила Лада, выходя на крыльцо.
— Хорошо, — кивнул он.
— И не забудь свои таблетки для спины принять, — она протянула ему стакан воды и блистер. — А то опять будешь ночью мучиться.
Он принял лекарство и улыбнулся:
— Что бы я без тебя делал, Ладушка?
— Что-что, — усмехнулась она. — По дальним походам бы ходил со своей молодой.
И они рассмеялись — легко и свободно, как могут смеяться только люди, прожившие долгую жизнь и принявшие её со всеми взлётами и падениями.
У той всегда были планы. А моя просто ждала меня к ужину. И в этом было что-то бесконечно более ценное, чем все приключения мира.
