— Нам нужно расстаться, — сказал он, вытирая вилку о салфетку. — Мне нужна тишина. Свобода. Своя жизнь.
А через семь дней позвонил:
— Слушай, можешь перевести три тысячи? Я там немного не рассчитал…
Катя ненавидела август. Слишком жарко, слишком влажно, слишком пусто в городе. Но именно август вошел в её жизнь тремя годами ранее, когда она познакомилась с Пашей на открытой лекции по современной архитектуре. Они оказались там по разным причинам: Катя — из-за интереса к архитектуре, Паша — потому что его строительная компания участвовала в организации мероприятия.
Именно в августе два года назад они въехали в квартиру, купленную в ипотеку на её имя — Паша тогда не мог участвовать в кредите из-за нестабильного заработка. И вот теперь, снова в августе, он сидел напротив неё за кухонным столом и говорил, что уходит.
— Расстаться? — Катя замерла с чашкой в руке. — Что это значит?
— Это значит, что я не могу так больше. — Паша отодвинул тарелку. — Мы вместе три года, и я чувствую, что теряю себя.
— Теряешь себя? — она поставила чашку, боясь разлить чай. — А где ты себя потерял? В наших совместных планах? В ипотеке, которую мы взяли?
Паша встал, словно ему стало тесно за столом.
— Видишь? Сразу про деньги. Всегда так.
Катя вздрогнула. Она не ожидала такого поворота. Последние недели были напряжёнными, но она списывала это на жару и усталость. Паша работал менеджером в строительной компании, Катя занималась аналитикой в банке. Оба уставали, но такого… Такого она не ждала.
— Ты познакомился с кем-то? — вопрос вырвался сам собой.
Он отвернулся к окну, избегая её взгляда. Паша молчал, и это молчание было красноречивее любых слов.
— Так всё-таки есть кто-то?
— Лера. Валерия. Мы работаем над одним проектом… Она не причина, она следствие. Я бы всё равно ушёл.
Конечно, так всегда говорят.
— И сколько это уже продолжается? — Катя почувствовала, как немеют пальцы.
— Два месяца. Но дело не в ней, а в том, что я понял — с тобой я перестаю развиваться. Ты требуешь слишком много…
— Чего именно? — Катя удивилась своему спокойствию. Будто это происходило не с ней, а с какой-то другой женщиной.
— Внимания. Времени. Денег, в конце концов. Эти постоянные разговоры о будущем, планы, обязательства — я не могу даже подумать о смене работы, хотя меня там не ценят. Лера говорит….
— О, теперь понятно, — Катя усмехнулась. — Теперь ты слушаешь, что говорит Лера.
— Она просто помогла мне увидеть, что я живу не своей жизнью.
Три года вместе, и вдруг — не своя жизнь.
— И кто мешал тебе жить своей жизнью? Я запрещала тебе что-то?
— Нет, но ты… ты всегда знала, как лучше. Сначала это восхищало, потом начало давить.
Тишина. Только гудел холодильник. Катя смотрела на человека напротив и не узнавала его. Три года вместе. И вдруг он стал чужим.
— Где ты будешь жить? — спросила она, наконец.
— У Леры. Временно, — он сделал ударение на последнем слове. — Потом сниму что-нибудь. Мне нужно встать на ноги самостоятельно. И мы могли бы продать квартиру и разделить деньги, — предложил Паша. — Это будет справедливо.
— Справедливо? — Катя усмехнулась. — Квартира оформлена на меня, первоначальный взнос был мой, и последние полгода платила только я. О какой справедливости ты говоришь? К тому же мы неженаты.
— Но я же переводил тебе деньги, — нахмурился Паша. — Помогал с ремонтом.
— Да, иногда переводил, — кивнула Катя. — Без всяких расписок и документов. И ремонт… Ты выбирал обои, а платила в основном я.
***
Паша собрал вещи за полчаса. Оказалось, что самое необходимое он уже перевёз к своей Лере. Осталось забрать какие-то мелочи, документы, летнюю одежду. Он выглядел счастливым, почти сияющим»Какой же лёгкой оказалась для него эта точка в их отношениях, — подумала Катя»
— Я позвоню, — сказал он у двери.
— Зачем? — спросила она.
Он замялся, но ничего не ответил. Прикрыл дверь — тихо, словно боялся что-то разбудить. Может, совесть.
***
Первые дни Катя жила на автопилоте. Работа — дом — работа. Звонила мама, спрашивала, как дела. «Всё хорошо», — отвечала Катя. Подруга Света предлагала встретиться. «В другой раз», — отказывалась Катя. Она не готова была объяснять, что произошло. Это было слишком унизительно: «Мой парень ушёл к другой». Банально до зубовного скрежета.
На четвёртый день Катя решила перестановить мебель. Без Паши квартира казалась больше и одновременно пустее. Она двигала диван и стеллажи, создавая новое пространство — своё, только её. К вечеру спина ныла, руки были в синяках, но впервые за несколько дней она почувствовала себя лучше.
На пятый день она сменила пароль от стримингового сервиса, который оплачивала всегда она. Мелочно? Возможно. Но приятно.
На шестой день Катя заказала доставку еды из ресторана, который Паша считал слишком дорогим. Съела все суши сама, запивая газировкой. Не самое здоровое питание, но какая теперь разница?
***
А на седьмой день позвонил Паша.
— Привет, — голос звучал неуверенно. — Как ты?
— Нормально, — ответила Катя. — Что-то случилось?
— Да нет, просто… — он замялся. — Слушай, можешь перевести три тысячи? Я там немного не рассчитал. Верну со следующей зарплаты.
Катя молчала. В трубке слышалось чьё-то приглушённое бормотание. Лера? Наверняка она рядом, ждёт результата.
— А что случилось с твоими деньгами? — спросила Катя.
— Ну, знаешь, переезд, всякие расходы… Там ещё залог за квартиру. Мы с Лерой нашли отличное место.
— Вы? С Лерой? — Катя почувствовала, как к горлу подкатывает ком. — А она не может помочь?
— У неё сейчас сложно с финансами. Проект, на котором мы работаем, ещё не оплачен.
— Понятно.
Свобода требует спонсора.
— Кать, ну не будь такой. Это же всего три тысячи. Я верну.
Катя закрыла глаза. Она представила их — Пашу и его Леру — в новой квартире. Счастливых, свободных от обязательств. А она тут, одна, с ипотекой, от которой не так просто избавиться — квартиру в их районе сейчас не продать быстро и без потерь.
— Паш, а ты помнишь, что ты мне сказал, когда уходил?
— Много чего сказал.
— Что тебе нужна свобода. Что тебе нужна своя жизнь.
— Ну да, и что?
— А теперь выясняется, что свобода стоит денег. Моих денег.
— Катя, перестань. Это просто в долг.
— Нет, это не в долг. Это плата за твою свободу. И знаешь что? Я не буду за неё платить.
Она нажала «отбой» и несколько минут смотрела на погасший экран. Странно, но ей стало легче. Будто что-то отпустило внутри.
***
Через два дня раздался звонок в дверь. Катя только вернулась с работы, переоделась в домашнее. Она не ждала гостей. Посмотрев в глазок, увидела Пашу — помятого, с кругами под глазами.
— Что тебе нужно? — спросила она, не открывая дверь.
— Поговорить. Можно войти?
Катя помедлила, но всё же открыла. Паша прошёл в коридор, огляделся.
— Ты переставила мебель?
— Да. Это всё, что ты хотел сказать?
Он покачал головой и прошёл на кухню, словно имел на это право. Сел на своё привычное место. Катя осталась стоять, скрестив руки на груди.
— Лера меня выгнала, — сказал он наконец.
Катя хмыкнула.
— И?
— Мы поссорились из-за денег. Она думала, что я зарабатываю больше. А когда выяснилось, что мне нечем платить за квартиру…
— То свобода кончилась, — закончила за него Катя.
Он кивнул, глядя в стол.
— Можно я поживу здесь немного? Пока не найду жильё. Я могу спать на диване.
Катя смотрела на него — такого знакомого и одновременно чужого. Ещё неделю назад она бы всё отдала, чтобы он вернулся. А сейчас…
— Нет, — сказала она. — Нельзя.
— Кать, ну куда я пойду?
— Туда же, куда шёл, когда говорил, что тебе нужна своя жизнь. Ищи свою свободу, Паш. Просто не за мой счёт.
Он поднял глаза — растерянные, почти испуганные.
— А как же мы? Три года вместе…
— «Мы» закончились, когда ты ушёл к Лере.
— Но я же вернулся!
— Нет, — Катя покачала головой. — Ты не вернулся. Тебя выгнали, и ты ищешь временное пристанище. Есть разница.
Он встал, нервно провёл рукой по волосам.
— Я думал, ты поймёшь.
— Я понимаю. Даже слишком хорошо.
Она проводила его до двери. Он всё ещё надеялся, что она передумает — это читалось в его глазах, в том, как медленно он надевал куртку.
— А ипотеку… — начал было он.
— А ипотеку я продолжу выплачивать сама. Продать квартиру сейчас невыгодно — цены упали.
— Но там же моя доля… По закону при разводе…
Катя усмехнулась.
— Мы официально не оформили брак, Паш. Помнишь? Ты всё откладывал, говорил, что это просто формальность. И квартира оформлена только на меня. Первоначальный взнос вносила я. Платежи почти все время тоже я.
Паша побледнел. Его лицо исказилось от гнева и обиды.
— Так вот как ты заговорила теперь? А раньше мы всё вместе планировали, вместе выбирали эту квартиру…
— И оформляли на меня, потому что у тебя не было стабильного дохода, — перебила его Катя. — Всё было честно с самого начала. А теперь ты хочешь и с Лерой быть, и от меня что-то получить.
Он опустил голову, явно не готовый к такому повороту.
Она закрыла за ним дверь и прислонилась к стене. Не было ни слёз, ни облегчения. Просто понимание, что она выбрала себя. Впервые за долгое время.
***
Сентябрь пришёл с дождями и прохладой. От Паши больше не было звонков. От общих знакомых Катя узнала, что он снимает комнату у приятеля и всем рассказывает, как бывшая девушка выгнала его на улицу и отобрала квартиру. Многие верили — Паша всегда умел выглядеть жертвой обстоятельств.
А еще узнала, что Лера не совсем ушла из его жизни. Они продолжали работать вместе, и по выходным Паша иногда оставался у неё. Свобода по выходным — звучало почти как анекдот.
Катя перестала следить за его жизнью. Однажды вечером, возвращаясь с занятий, она увидела Пашу у подъезда. Он стоял под козырьком, пытаясь укрыться от дождя. Увидев её, неловко улыбнулся.
— Привет.
— Привет, — Катя остановилась на безопасном расстоянии. — Что-то случилось?
— Нет, просто… — он замялся. — Хотел узнать, как ты.
— Хорошо, — ответила она. — Спасибо, что спросил.
Они стояли и смотрели друг на друга. Дождь усиливался, барабаня по козырьку.
— Кать, может, поднимемся? Поговорим?
Она покачала головой.
— Не думаю, что это хорошая идея.
— Почему? — в его голосе послышалась обида. — Мы же взрослые люди.
— Именно поэтому, — Катя улыбнулась. — Взрослые люди умеют отпускать прошлое.
— А если я не хочу отпускать?
Катя внимательно посмотрела на него.
— Что случилось, Паш? Деньги закончились? Лера окончательно выгнала? Или просто стало скучно?
Он вздрогнул, словно от удара.
— Я скучаю, — сказал он тихо. — По тебе. По нам.
— А я — нет, — так же тихо ответила Катя.
Паша смотрел на неё — растерянно, почти умоляюще.
— Люди меняются, — сказал он. — Я изменился.
— Я тоже, — Катя сделала шаг к подъезду. — Прощай, Паш.
Она поднялась на свой этаж, зашла в квартиру. В комнатах было тихо, но это была не та гнетущая тишина первых дней после его ухода. Это была её тишина. Её пространство. Её свобода.
А за окном шёл дождь, смывая остатки августа.
