— Наверное, ты всё-таки купишь им этот чёртов телевизор? — Елена смотрела в окно, стоя спиной к мужу. Её тонкие пальцы нервно перебирали складки занавески.
— Лен, ну им восемьдесят лет… — Сергей устало потёр переносицу. — Их старый совсем сломался, а новости они смотрят каждый вечер.
— Конечно, — она резко обернулась, и на её лице появилась фальшивая улыбка. — А то, что у твоих родителей пенсия больше, чем твоя зарплата, мы не вспоминаем? Что Ванькины ботинки разваливаются, а Лёшке нужен новый телефон для учёбы — это ничего, да?
Сергей тяжело опустился на диван, купленный ещё до рождения старшего сына. Потрёпанная обивка помнила лучшие времена их семьи, когда в 1998-м они с Леной, полные надежд, обустраивали своё первое гнездо.
— Мать опять звонила, спрашивала, приедем ли мы на её юбилей, — он старался сменить тему, хотя знал, что это бесполезно.
— Я не поеду, — отрезала Елена. — Хватит с меня этих праздников, где все смотрят на меня, как на приблудную собаку. Двадцать семь лет замужем, а твои родственники до сих пор считают, что я недостаточно хороша для их Серёженьки.
Это был привычный сценарий их вечеров. Сергей возвращался с работы, уставший после двенадцатичасовой смены, и попадал в новый виток старых споров. Он смотрел на жену и с горечью думал, как сильно она изменилась с тех пор, когда они познакомились на заводе в 1996-м.
Тогда Елена казалась ему лучиком света в мрачном цехе. Яркая, уверенная в себе девушка с копной каштановых волос и дерзким взглядом. Она только устроилась продавцом в магазин напротив завода и забежала узнать о вакансиях для подруги. Сергей, тихий парень из рабочей семьи, сразу пропал. А она — неожиданно для всех — ответила взаимностью.
— Серёж, ты меня вообще слушаешь? — резкий голос Елены вернул его в реальность.
— Извини, задумался… — он запнулся, понимая, что не слышал последние минуты разговора.
— Я говорю, что Ванька звонил. Спрашивал, сможем ли мы ему помочь с первым взносом за ипотеку.
Сергей замер, пытаясь переварить информацию.
— Какую ипотеку? Ему же всего двадцать пять. Где он работает-то всего два года?
— В IT-компании, если ты забыл. Твой сын, в отличие от тебя, не хочет всю жизнь вкалывать за копейки, — Елена скрестила руки на груди. — Я сказала, что поможем.
— Чем? — Сергей почувствовал, как внутри поднимается волна возмущения. — У нас долг за коммуналку, Лёшка в институте, твоя мать на операцию копит…
— А родители твои новый телевизор купят! — перебила Елена. — На юбилей поедут! А внуку помочь — денег нет? Или это потому, что Ванька больше на меня похож? Если бы он был копией твоей драгоценной мамочки, ты бы последнюю рубашку снял!
— При чём тут это? — Сергей поднялся с дивана, чувствуя, как к лицу приливает кровь. — Ты прекрасно знаешь, что я одинаково люблю обоих сыновей. Дело не в этом. Мы просто не можем позволить себе…
— Мы никогда ничего не можем себе позволить! Всю жизнь в этой конуре, с твоей нищенской зарплатой! А когда твоя сестричка Мария попросила одолжить на ремонт, ты сразу нашёл откуда!
— Маша вернула до копейки через три месяца, — устало ответил Сергей. — И она никогда бы не просила, если бы у неё трубу не прорвало. У них тогда половина квартиры затоплена была.
— Ну конечно! Святая Мария и её идеальная семья! — Елена саркастически всплеснула руками. — Даже не начинай. Их всегда ставили нам в пример. И сейчас, когда у Ваньки наконец появился шанс встать на ноги…
Спор прервал звонок в дверь. Сергей с облегчением пошёл открывать, радуясь передышке.
На пороге стоял младший сын Алексей — высокий молодой человек с задумчивым взглядом, больше всех похожий на бабушку Галину. Несмотря на свои двадцать три года, он часто заглядывал к родителям — то ли по инерции, то ли из-за непростой обстановки в семье.
— Привет, пап, — Алексей зашёл в квартиру и сразу почувствовал напряжение. — Опять ругаетесь?
— Спроси своего отца, — сказала Елена, хватая сумку. — Я к Татьяне, у нас бухгалтерия не сходится. Не ждите к ужину.
Дверь хлопнула, оставив отца и сына в тишине.
— И так всегда, — подумал Сергей. — Убегает, когда разговор заходит в тупик.
Алексей прошёл на кухню и открыл холодильник.
— Пап, у тебя есть что поесть?
— Борщ со вчерашнего дня остался, — Сергей присел за стол. — Лёш, Ваня тебе не говорил, что собирается ипотеку брать?
Алексей помедлил, разогревая суп в микроволновке.
— Говорил, что думает об этом. А что?
— Мать сказала, что мы ему поможем с первым взносом. Только вот денег у нас нет.
Алексей сел напротив отца и внимательно посмотрел на него.
— А ты хотел бы помочь?
Сергей растерянно пожал плечами.
— Конечно, хотел бы. Он же мой сын. Но нельзя давать обещания, которые не сможешь выполнить.
— Знаешь, пап, — Алексей задумчиво помешивал борщ, — иногда я думаю, что вы с мамой говорите на разных языках. Она всегда хотела чего-то большего, чем…
— Чем я мог ей дать, — закончил Сергей. — Я знаю.
Это была горькая правда их брака. Елена вышла за него с большими ожиданиями, веря, что молодой рабочий с техническим образованием со временем пробьётся выше. Но 90-е не пощадили никого, а потом появились дети, и все мечты о карьерном росте отошли на второй план.
— Дело не в деньгах, пап, — тихо сказал Алексей. — А в том, что вы оба несчастливы. Уже давно.
Сергей промолчал. Что он мог сказать? Что прожил с Еленой половину жизни, что ради детей терпел её постоянные упрёки, манипуляции и конфликты с его семьёй?
— Бабушка очень хочет, чтобы вы приехали на юбилей, — сменил тему Алексей. — Ей же восемьдесят исполняется. Думаю, тебе стоит настоять.
— Твоя мать не поедет.
— Тогда поезжай один. Или со мной. Я всё равно собирался.
Сергей тяжело вздохнул. Когда-то давно, ещё до женитьбы, он был куда решительнее. Но годы жизни с Еленой превратили его в человека, который выбирает путь наименьшего сопротивления.
День юбилея Галины Ивановны выдался на удивление солнечным для апреля. Сергей нервничал всю дорогу до родительского дома — небольшого одноэтажного строения на окраине города, с аккуратным садом и старой яблоней, посаженной ещё его дедом.
Вопреки его ожиданиям, Елена всё-таки решила поехать, мотивируя это тем, что «не хочет давать повод для новых сплетен». Сыновья тоже присоединились — Иван специально приехал из Москвы, где работал последние годы.
— Только не начинай там про телевизор, — предупредил Сергей, когда они парковались у дома.
— Ой, я вообще молчать буду, — фальшиво пообещала Елена. — Как всегда, буду образцовой невесткой.
Во дворе их встретила Мария — старшая сестра Сергея, энергичная женщина с короткой стрижкой и проницательным взглядом.
— Наконец-то! — она обняла брата. — Я уж думала, вы опоздаете.
— А мы и опоздали бы, если бы ждали, пока твоя невестка накрасится, — съязвила Елена достаточно громко, чтобы Мария услышала.
Сергей бросил на жену предупреждающий взгляд, но она лишь пожала плечами и первой пошла в дом.
Внутри уже собрались родственники и несколько соседей. Галина Ивановна, несмотря на возраст, выглядела бодро — маленькая, худощавая женщина с ясными глазами и морщинками, складывающимися в лучики, когда она улыбалась. Её муж, Владимир Петрович, суетился рядом, помогая расставлять закуски.
— Серёженька! — Галина Ивановна просияла, увидев сына. — Как же я рада!
Она обняла его и тихо добавила:
— Спасибо, сынок. За телевизор. Отличный. Папа теперь от него не отходит.
Сергей улыбнулся, радуясь, что всё-таки настоял на своём и купил родителям подарок, несмотря на протесты Елены.
Застолье началось традиционно — с тостов за именинницу, воспоминаний и расспросов о жизни. Сергей постепенно расслаблялся, наблюдая, как его сыновья общаются с дедушкой о политике, как Мария помогает матери на кухне, как соседка тётя Валя рассказывает историю о том, как они с Галиной Ивановной вместе работали в больнице.
Только Елена сидела отдельно от всех, время от времени отпуская ядовитые комментарии, которые все старательно игнорировали.
— А как дела у тебя, Серёжа? На заводе всё по-прежнему? — спросил Владимир Петрович.
— Да, пап, всё без изменений, — ответил Сергей. — Заказов много, но платят как всегда…
— Можно подумать, ты когда-нибудь просил повышения, — вмешалась Елена. — Двадцать семь лет на одном месте, и хоть бы раз начальству слово сказал.
Ты что, не видишь, что заперла нас в клетке из упрёков? Неужели не чувствуешь, как гаснет во мне любовь с каждым твоим словом?
— Елена, может, не сейчас? — тихо сказала Мария.
— А когда? На следующий юбилей, через десять лет? — ухмыльнулась Елена. — Вы все тут сидите, праздник празднуете, а на самом деле… — она обвела взглядом притихший стол. — Знаете, сколько мы на этот телевизор потратили? Половину месячной зарплаты Сергея! А у нас дома техника старая, ремонта не было пятнадцать лет!
— Мам, прекрати, — вмешался Иван, видя, как напрягся отец.
— Нет уж, пусть все знают правду, — продолжала Елена, распаляясь. — Ваши родители, — она посмотрела на мужа, — всю жизнь на шее сидят. То ремонт им сделай, то забор почини, то продукты привези. А пенсия у них вдвое больше твоей зарплаты! Я молчала двадцать семь лет, но с меня хватит!
В комнате повисла оглушительная тишина. Даже дети не знали, куда деться.
— Это наша семья, — вдруг произнёс Сергей негромко, но твёрдо. — Моя семья. И я буду помогать родителям, пока жив.
— Конечно! А своя жена и дети — на втором месте, да? — Елена вскочила из-за стола. — Вон, Ванька ипотеку взять не может, потому что папочка все деньги родителям несёт! А они и рады!
Все смотрели на Сергея, ожидая привычной реакции — примирительных слов, попыток успокоить жену. Но он молчал, глядя в свою тарелку.
— Да при чём здесь телевизор? — возмутилась Мария. — Ты же просто завидуешь, что у Серёжи с родителями отношения нормальные, а ты со своей матерью…
— Маша, не надо, — попытался остановить сестру Сергей.
— Нет, пусть договаривает! — Елена кинула салфетку на стол. — Пусть все выскажутся, раз такое дело! Двадцать семь лет меня попрекаете тем, что я не так хороша для вашего Серёженьки!
— Никто тебя ничем не попрекает, — тихо сказала Галина Ивановна. — И не надо портить праздник.
Елена рассмеялась слишком громко.
— Ещё и виноватой меня сделает! Да вы все тут… — она не смогла закончить фразу.
— Мама, пожалуйста, — взмолился Алексей.
Но Елена уже не могла остановиться.
— А они вас с братом вообще внуками не считают! — выкрикнула она. — Подарков никогда нормальных не делают, в гости не зовут…
— Неправда! — воскликнул Алексей. — Бабушка с дедушкой всегда…
— Замолчи, Лёшка! Ты просто не видишь, потому что сам весь в них — такой же жадный и…
Что-то внутри Сергея сломалось. Годы молчаливого примирения, уступок и компромиссов. Годы, когда он позволял Елене оскорблять его семью, манипулировать им, презирать его работу.
Он медленно поднялся из-за стола.
— Хватит, — сказал он так тихо, что все затихли, вслушиваясь. — Это последний раз, когда ты говоришь так о моих родителях.
Елена вытаращила глаза от удивления. За все годы брака она привыкла, что муж в конечном итоге уступит, извинится, сгладит углы.
— Что? — переспросила она, не веря своим ушам.
— Я сказал — хватит, — повторил Сергей громче. — Ты оскорбляешь мою мать в день её юбилея. Ты унижаешь моего отца, который никогда не сказал о тебе плохого слова. Ты настраиваешь наших детей против бабушки и дедушки. Я терпел это годами, но больше — не буду.
Все за столом замерли. Владимир Петрович растерянно смотрел на сына, Мария прикрыла рот рукой, сыновья переглядывались, не зная, как реагировать на неожиданную твёрдость отца.
— Ты меня выбираешь или их? — прищурилась Елена, привычно переводя конфликт в ультиматум.
Неужели жизнь — это бесконечный выбор между чувством и долгом, между прошлым и настоящим, между тем, что правильно и тем, что легче?
— Это не вопрос выбора, — Сергей покачал головой. — Это вопрос уважения. К моей семье, к нашим детям, ко мне. И ты… ты никогда не уважала ни мою работу, ни моих родителей, ни мои решения.
— Серёжа, может, не стоит сейчас… — начала Галина Ивановна, но сын остановил её жестом.
— Прости, мама, но это нужно сказать. Я устал жить в постоянных скандалах и претензиях. Я устал извиняться за то, что зарабатываю честно, но недостаточно. Я устал от того, что работаю на износ, а потом слышу, что виноват во всех проблемах.
— Ах так? — Елена схватила свою сумку. — Тогда я ухожу. И можешь не возвращаться домой. Посмотрим, как ты без меня проживёшь!
— Я подаю на развод, Лена, — тихо, но твёрдо сказал Сергей.
Комната словно взорвалась. Елена закричала, обвиняя всех разом, Мария пыталась успокоить мать, которая побледнела от таких новостей, Владимир Петрович молча наливал себе рюмку.
Только Иван и Алексей казались не слишком удивлёнными. Они смотрели на отца с каким-то новым выражением — смесью уважения и понимания.
— Папа всё решил правильно, — сказал Алексей, когда Елена выскочила во двор, хлопнув дверью. — Её сейчас бесполезно догонять.
— Ты уверен, сынок? — тихо спросила Галина Ивановна, глядя на Сергея покрасневшими глазами. — Столько лет вместе…
— Уверен, мама, — Сергей сел рядом с ней и взял за руку. — Прости, что испортил твой праздник.
— Ничего ты не испортил, — вмешался Владимир Петрович. — Наоборот, может, наконец-то начнёшь для себя жить, а не только для всех вокруг.
Развод занял больше времени, чем Сергей ожидал. Елена не сдавалась без боя, требуя половину несуществующего имущества и пытаясь настроить сыновей против отца. Но они, уже взрослые мужчины, сами принимали решения.
И выбрали поддержать отца.
Иван отложил планы по ипотеке, решив, что съёмная квартира — не такая уж плохая опция на данном этапе. Алексей помогал с документами, используя университетские связи.
Год спустя
Сергей сидел на скамейке в том же родительском саду, наблюдая, как отец возится с грядками, а мать развешивает бельё. Рядом с ним устроилась Мария, приехавшая проведать родителей.
— Знаешь, я даже не узнаю тебя иногда, — сказала она, глядя на брата. — Как будто помолодел лет на двадцать.
Сергей усмехнулся.
— Наверное, потому что наконец-то дышу полной грудью.
Это была правда. Хотя бывшая жена всё ещё пыталась устраивать скандалы при каждой встрече, общая атмосфера его жизни изменилась. Квартира, оставшаяся ему после развода, больше не казалась тесной клеткой. Работа приносила не только усталость, но и удовлетворение. А отношения с родителями и сестрой стали ещё крепче.
— Жалеешь? — спросила Мария, наблюдая, как задумчиво он смотрит вдаль.
Что тяжелее: терпеть годами постылые отношения или решиться начать жизнь с чистого листа, когда полжизни уже позади?
— О чём? О разводе? — Сергей покачал головой. — Нет. Жалею, что не решился раньше. Жалею о годах, потраченных на попытки спасти то, что спасти было нельзя.
Он помолчал, собираясь с мыслями.
— Знаешь, Маш, я ведь правда любил её когда-то. И даже когда она начала меняться… я всё надеялся, что это временно. Что трудности пройдут, и она снова станет той девушкой, в которую я влюбился.
— Люди не меняются так сильно, Серёж, — покачала головой Мария. — Она всегда была такой. Просто в молодости ты этого не видел, а потом… потом уже привык терпеть.
Сергей задумался. Возможно, сестра права. В юности, ослеплённый влюблённостью, он не замечал тревожных знаков — как Елена отзывалась о его друзьях, как критиковала его работу, как высмеивала его скромность.
Ему казалось, что со временем она полюбит его семью, оценит его надёжность, станет мягче. Вместо этого годы брака только усилили худшие черты её характера.
— А мальчишки молодцы, — продолжила Мария. — Оба в тебя пошли — работящие, совестливые.
— И в мать тоже кое-что взяли, — улыбнулся Сергей. — Характер, напористость. Только они это в правильное русло направили.
Из дома вышла Галина Ивановна, вытирая руки о передник.
— Чай будете? — окликнула она детей. — Я пирог испекла.
Сергей поднялся со скамейки и подал руку сестре.
— Пойдём. Нельзя маминым пирогам пропадать.
Они направились к дому, когда телефон Сергея зазвонил. Он глянул на экран и вздохнул.
— Елена?
— Да нет, Ванька, — он улыбнулся. — Обещал научить меня этому вашему Зуму или как его… Хочет, чтобы я с коллегой его познакомился. Говорит, о работе поговорить.
Мария усмехнулась.
— Смотри, ещё женят тебя раньше, чем сам опомнишься.
Сергей покачал головой, но улыбнулся. Кто знает, что ждёт его впереди. Одно он знал точно — больше он не будет жертвовать собой ради иллюзии семейного счастья. В пятьдесят один год у него хватило мужества начать жизнь заново.
И это была уже победа.
