Я купила тур, не дождавшись одобрения. Ни муж, ни дети не одобрили. Даже когда увидели меня не увидели меня на фото в пляжной тунике и бокалом апельсинового сока. Подпись была простая: «Моя очередь жить».
Сорок два года работы. Сорок два года баланса между семьёй и работой, между «нужно» и «хочу». В шестьдесят пять лет я впервые подумала: а зачем?
Нина Васильевна Крюкова, образцовая главбух компании по реставрации антикварной мебели, надёжная жена Геннадия Николаевича, заботливая мама Сони, любящая бабушка Марка и Лёвы. Кто эта женщина? Я не знала ответа.
Всё началось в мае, когда я намекнула мужу о путёвке. Он не услышал. Сказала Соне — она отмахнулась. Тогда я решила: хватит.
— Мам, ты с ума сошла? — голос дочери звенел от возмущения. — Кто в твоём возрасте ездит отдыхать в одиночку?
Я размешивала сахар, глядя на расходящиеся круги в чашке. Может, и с ума сошла. Последние годы я только и делала, что растворялась в чужих жизнях.
— Нормальные люди, Соня. Нормальные люди ездят, — я отложила ложку и посмотрела ей в глаза.
— А как же папа? Как же мы? Лёва к выпускному из началки готовится, Марк с колледжем определяется. У меня отчёт горит. У Антона командировка. Нам твоя помощь нужна.
— А мне нужен отдых.
Соня замолчала и поджала губы. Точно так же, как делала в детстве, когда не получала желаемого. Сейчас это выглядело нелепо — у сорокалетней женщины, заведующей отделом по работе с клиентами в банке.
— Ты всегда можешь отдохнуть дома. Зачем эти глупости с Турцией?
— Потому что дома я не отдыхаю. Дома я готовлю, стираю, глажу, помогаю внукам с уроками, выслушиваю проблемы твоего мужа, — я сделала паузу. — Когда твой отец на пенсию вышел, никто не требовал, чтобы он сидел с детьми или помогал по хозяйству. Он спокойно ходит на рыбалку с друзьями, ездит на дачу, когда захочет. А я всё ещё должна быть доступна двадцать четыре на семь.
Соня с грохотом поставила чашку на стол.
— Это разные вещи! Папа всю жизнь работал на заводе! Он заслужил!
— А я, значит, не заслужила?
Трёхкомнатная квартира внезапно стала тесной. Мой муж сидел в гостиной перед телевизором, делая вид, что не слышит наш разговор с дочерью на кухне. Но я знала — слышит каждое слово.
Вечером, когда мы остались вдвоём, я ждала, что он что-нибудь скажет. Но Геннадий молчал, уткнувшись в телефон. Новости явно интересовали его больше, чем моё решение уехать в отпуск без него.
— Ты что, правда собралась? — наконец спросил он, не отрываясь от экрана.
— Правда.
— И когда?
— Через две недели.
Он покачал головой.
— А деньги где взяла? Мы же на ремонт в ванной копили.
Я глубоко вдохнула и медленно выдохнула, пытаясь справиться с нарастающим раздражением.
— У меня есть свои сбережения. Те, что я откладывала с каждой зарплаты. На чёрный день.
— И это твой чёрный день? — он впервые за вечер посмотрел на меня.
— Нет, Гена. Это мой светлый день. Первый за много лет.
***
Утром я проснулась с ощущением, что могу дышать. Даже воздух в квартире казался свежее. Телефон мигал уведомлениями — сообщения от Сони.
«Ты нас очень подводишь». «Я разочарована». «Мы всегда считали, что можем на тебя положиться».
А потом, через час: «Поговорила с папой. Он в шоке».
Я лишь усмехнулась. За сорок лет брака я ни разу не делала ничего подобного. Была предсказуемой, понятной, удобной. Домашний уют — моя специализация.
На работе меня ждал сюрприз. Начальник вызвал в кабинет и объявил, что хочет сделать мне прощальный подарок — оплатить экскурсионную программу в Турции.
— Вы заслужили, Нина Васильевна.
Я растерялась.
— Откуда вы знаете про Турцию?
— Ваша дочь звонила. Просила отговорить вас, — он улыбнулся. — Но я вместо этого решил поддержать. Вы действительно заслужили.
В глазах защипало. Кто бы мог подумать, что понимание придёт от человека, с которым я просто работала, а не от близких.
***
За неделю до отъезда Соня пришла с внуками. Марк, пятнадцатилетний подросток с вечно опущенной головой, и девятилетний Лёва, громкий и непоседливый.
— Бабуль, а привези мне магнитик, — Лёва крутился вокруг меня, пока я готовила обед.
— Обязательно привезу, — я потрепала его по волосам.
— А мне ничего не надо, — буркнул Марк, не отрываясь от телефона.
Соня сидела за столом с таким видом, словно на поминках.
— Мам, мы поговорить хотели. Всей семьёй.
Я напряглась.
— О чём?
— О твоей поездке. Антон придёт с работы, папа вернётся с дачи, и мы всё обсудим.
Семейный совет. Как в детстве, когда меня отчитывали за плохую оценку. Только теперь я взрослая женщина, и это моя жизнь.
— Нечего обсуждать, Соня. Я уже всё решила.
— Но мам…
— Никаких «но», — я выключила плиту и повернулась к дочери. — Я всю жизнь жила для вас. Работала на двух работах, чтобы у тебя было хорошее образование. Забыла, как это — думать о себе. А теперь, когда я наконец решила сделать что-то для себя, вы устраиваете семейный совет?
Соня побледнела.
— Никто не устраивает совет. Мы просто беспокоимся.
— О чём? Что я не буду доступна по первому звонку? Что вам придётся самим решать свои проблемы?
— Ты несправедлива.
— Нет, дочка. Это ты несправедлива. Ты никогда не задумывалась, чего мне стоило всё это. Твоё образование, твоя свадьба, помощь с ипотекой, с детьми. Я отдала вам всё, без остатка. А теперь хочу немного времени для себя. Всего десять дней. Это так много?
В комнате повисла тишина. Лёва перестал крутиться и замер, переводя взгляд с меня на маму. Марк оторвался от телефона.
— Ба, а ты правда всегда работала на двух работах? — вдруг спросил он.
Я кивнула.
— Чтобы у мамы было всё необходимое. Чтобы она могла учиться в хорошем месте.
— А сейчас тебе грустно? — спросил Лёва, обнимая меня за ноги.
— Нет. Сейчас мне обидно.
Соня встала и подошла к окну. Я заметила, как напряглись её плечи.
Вечером собрались все. Геннадий, вернувшийся с дачи, Соня с мужем и детьми. На столе стоял мой фирменный пирог — я готовила его только по особым случаям.
— Итак, — начал Антон, муж Сони. — Мы собрались, чтобы обсудить ситуацию.
— Какую ситуацию? — спросила я, разливая чай.
— Твою поездку, мама, — Соня выглядела уставшей. — Мы все против.
Я поставила чайник и села. Почувствовала, как сжимается сердце. Неужели так сложно понять? Неужели я прошу слишком многого?
— Почему?
— Потому что это опасно, — сказал Геннадий. — Женщина твоего возраста, одна, в чужой стране.
— Мне шестьдесят пять, Гена. Не девяносто пять. Я полна сил, говорю по-английски и умею пользоваться навигатором.
— А если что-то случится? — спросила Соня. — Кто тебе поможет?
— То же, что и здесь — врачи, полиция, консульство. В конце концов, у меня есть страховка и телефон.
— Мама, ты не понимаешь, — Соня покачала головой. — Мы полагаемся на тебя. Ты нужна нам здесь.
Вот оно. Наконец-то правда. Я нужна им не как человек со своими желаниями и мечтами, а как функция. Надёжная, стабильная опора.
— Знаешь, Соня, когда ты решила выйти замуж за Антона, все были против. Говорили, что вы мало знаете друг друга, что ты ещё учишься, что рано заводить семью. Но я поддержала тебя. Потому что ценила твоё решение и твоё право самой выбирать, как жить.
— Это другое, — начал Антон, но я перебила его.
— Нет, это то же самое. Ценность решений другого человека. Я еду в Турцию. Одна. На десять дней. И это не обсуждается.
Марк вдруг захлопал в ладоши.
— Бабуля, да ты крутая!
***
Турция встретила жарой и запахом моря. Отель оказался именно таким, как на картинке — белоснежное здание с синими акцентами, ухоженная территория, бассейн с видом на море. Я поселилась в одноместном номере с балконом и первым делом отправилась на пляж.
Песок обжигал ступни, море ласкало кожу. Я лежала на шезлонге, потягивала холодный чай и чувствовала, как многолетнее напряжение покидает тело. Никаких звонков с работы, никаких просьб забрать внуков из школы, никаких обсуждений, что приготовить на ужин.
Впервые за долгие годы я думала только о себе. Какую экскурсию выбрать завтра? Пойти ли на массаж? Какую книгу начать читать? Мелочи, но такие важные.
Три дня пролетели незаметно. Я плавала в море, загорала, ходила на экскурсии, пробовала местную кухню. Вечерами сидела на балконе с чашкой чая, любуясь закатом, и думала о жизни.
Сколько лет я откладывала свои желания на потом? Сколько раз говорила себе: «Когда Соня окончит школу… Когда поможем с ипотекой… Когда внуки подрастут…» Всегда находилась причина отложить собственное счастье. А время шло.
На четвёртый день я купила экскурсию на яхте. Бирюзовое море, скалистые берега, купание в бухтах, недоступных с суши.
Вечером, вернувшись в номер, я решила включить телефон. Тридцать семь пропущенных звонков. Шестьдесят сообщений. От Геннадия, от Сони, от коллег. Даже от внуков.
«Мама, нам нужно поговорить». «Нина, почему ты не отвечаешь?» «Бабуль, ты там живая вообще?»
Последнее сообщение было от Сони, отправленное час назад: «Я поняла, что была неправа. Прости».
Я присела на кровать, не веря своим глазам. Соня, признающая ошибку? Такого не было очень давно.
Я набрала её номер. Гудки. И вот её голос, взволнованный, с нотками слёз:
— Мама? Ты в порядке?
— Конечно, в порядке. Отдыхаю, загораю, плаваю.
— Ты не отвечала три дня. Мы волновались.
— Я предупреждала, что хочу отключиться от всего. Это и есть отдых.
Пауза. Слышно, как Соня дышит.
— Мам, я хотела извиниться. Ты была права. Я… мы… слишком многого от тебя требуем. Принимаем как должное.
Я молчала, не зная, что ответить. Это признание стоило ей многого, я знала свою гордую дочь.
— Знаешь, мам, я тут разбирала старые фотографии и нашла снимок, где мы с тобой на море. Мне лет пять, наверное. И я вдруг поняла, что не помню, чтобы ты когда-нибудь отдыхала одна. Всегда с нами, всегда в заботах.
— Так и есть, — тихо ответила я.
— Папа тут на кухне освоил яичницу, — вдруг рассмеялась Соня. — Говорит, что пора учиться самостоятельности.
— Давно пора.
— А я попросила начальство о сокращённом дне. Буду сама забирать детей из школы. Не всегда, но хотя бы пару раз в неделю.
После разговора я долго сидела на балконе, глядя на звёзды. Что-то изменилось. Не только во мне, но и в них. Мой побег дал плоды.
Оставшиеся дни пролетели как один. Я наслаждалась каждой минутой, каждым вдохом.
В последний вечер я сидела в ресторане на берегу моря. За соседним столиком расположилась пара — мужчина и женщина, примерно моего возраста. Они держались за руки, смеялись, смотрели друг на друга с нежностью. Я поймала себя на мысли, что завидую им. Когда мы с Геннадием последний раз так смотрели друг на друга? Когда держались за руки не по необходимости, а просто так?
Вернувшись в номер, я отправила мужу сообщение: «Скучаю по тебе. По-настоящему».
Он ответил почти сразу: «Я тоже. Дом без тебя не дом».
***
В аэропорту меня ждал сюрприз. Геннадий, Соня с мужем и детьми.
Лёва бросился обнимать меня первым.
— Бабуль, ты загорелая такая! И классная! А мне привезла что-нибудь?
Я рассмеялась, доставая из сумки сувениры — магниты для всех, лакомства, маленькие подарки. Марк, обычно сдержанный, вдруг обнял меня и прошептал:
— Я рад, что ты съездила. Ты заслужила.
Геннадий неловко топтался рядом, не зная, как выразить чувства. Я сама подошла и обняла его.
По дороге домой Соня села рядом со мной на заднее сиденье.
— Мы решили кое-что изменить, — сказала она. — Марк будет сам готовить себе завтраки. Лёва научится складывать свои вещи. Антон согласился взять на себя часть домашних дел.
— Неужели? — я не могла поверить.
— Представь себе.
Мы рассмеялись.
— А ещё мы подумали… может, ты захочешь заняться чем-то новым? Курсы какие-нибудь? Хобби? Или путешествовать больше?
Я задумалась. Всю жизнь я была нужна другим. Теперь предстояло понять, что нужно мне самой.
— Знаешь, я всегда хотела научиться играть на пианино. Ещё в детстве.
— Так в чём проблема? — Соня сжала мою руку. — Никогда не поздно начать.
Прошло три месяца. Я листала брошюру музыкальной школы для взрослых, прикидывая, потяну ли финансово уроки игры на пианино.
Не всё изменилось после моей поездки. Геннадий по-прежнему большую часть времени проводил на даче или перед телевизором. Соня всё так же звонила с просьбами посидеть с детьми. Но что-то всё-таки стало другим.
В первую очередь — я сама.
— Мам, ты не могла бы забрать Лёву из школы завтра? У меня важная встреча, — голос Сони звучал как обычно, деловито и немного нетерпеливо.
— Прости, дочка, но завтра не могу. У меня запись в поликлинику.
Пауза на том конце. Раньше я бы перенесла свои планы, но сейчас твёрдо стояла на своём.
— Но мам… это правда важно.
— Моё здоровье тоже важно, Соня. Попроси Антона.
Дочь вздохнула с плохо скрываемым раздражением:
— Ладно, что-нибудь придумаю.
После разговора остался неприятный осадок. Изменения давались нелегко. Каждое моё «нет» воспринималось как вызов, как предательство. Но я продолжала отстаивать своё право на личное время и пространство.
***
По четвергам я ходила в кафе встречаться с новой подругой Тамарой, с которой познакомилась на отдыхе. Она тоже была на пенсии и тоже училась жить для себя. Эти встречи давали мне силы.
С Геннадием всё было сложнее. После первоначального всплеска интереса к моей новой жизни он снова погрузился в привычную рутину. Иногда, когда я предлагала куда-то сходить вместе, он отмахивался: «Да ну, Нина, чего я там не видел». И я шла одна.
Как-то на выходных я сказала мужу:
— Гена, я подумываю на следующий год снова поехать в Турцию.
Он оторвался от газеты:
— Опять одна?
— Можно и вдвоём. Если ты захочешь.
Он промолчал, а потом неопределённо пожал плечами:
— Посмотрим. До следующего года ещё дожить надо.
Это не было ни согласием, ни отказом. Просто его способ отложить решение.
Но я больше не откладывала жизнь на потом. На холодильнике висел магнит из Турции и фотография в пляжной тунике и бокалом апельсинового сока . Подпись на фото стала моим девизом: «Моя очередь жить».
Маленькими шагами, несмотря на сопротивление семьи и собственные сомнения, я двигалась к той жизни, которую хотела для себя. Не всегда получалось. Иногда я срывалась, возвращалась к привычным ролям. Но теперь у меня был опыт свободы, и я не собиралась от него отказываться.
