Елена Сергеевна медленно спускалась по лестнице, придерживаясь за перила. В шестьдесят два года колени уже не те, что в молодости. Почтовый ящик, как обычно, был забит рекламными листовками, которые она методично выбрасывала в урну рядом с подъездом. Но сегодня среди мусора обнаружился настоящий конверт — плотный, дорогой, с её именем, написанным от руки.
— Интересно, — пробормотала она, разглядывая незнакомый почерк.
Дома, устроившись в любимом кресле с чашкой чая, Елена Сергеевна вскрыла конверт. Внутри оказалась открытка с видом моря и короткая записка:
«Дорогая, скучаю каждую минуту. Эти две недели без тебя — настоящая пытка. Не могу дождаться, когда снова увижу твою улыбку. Целую, твой В.»
Елена Сергеевна перечитала послание трижды. Виктор, её муж, находился в командировке в Самаре. При чём тут море? И почему открытка пришла по почте, а не передана лично? И этот почерк… Совсем не похож на размашистые каракули Виктора.
Она отложила открытку и попыталась заняться обычными делами — приготовить ужин, полить цветы, посмотреть вечерние новости. Но взгляд то и дело возвращался к открытке, лежащей на журнальном столике.
— Глупости какие, — одёрнула себя Елена Сергеевна. — Мало ли… Может, попросил кого-то написать. У него же почерк ужасный, сам всегда жалуется.
Но червячок сомнения уже поселился в душе. За тридцать пять лет брака Виктор ни разу не присылал ей открыток. Даже в молодости, когда они только встречались, предпочитал звонить или приходить лично.
Вечером позвонила дочь Марина.
— Мам, как дела? Папа когда возвращается?
— Послезавтра должен, — ответила Елена Сергеевна и, помедлив, добавила: — Маринка, а ты почерк отца хорошо помнишь?
— Ну… более-менее. А что случилось?
— Да так, ничего особенного. Тут бумаги кое-какие разбираю старые.
После разговора с дочерью Елена Сергеевна достала из секретера старые документы. Вот заявление Виктора на отпуск трёхлетней давности, вот поздравительная открытка к её юбилею… Почерк совершенно другой — крупный, немного небрежный, с характерным наклоном влево.
Ночь прошла беспокойно. Елена Сергеевна то засыпала, то просыпалась, и каждый раз перед глазами стояли аккуратные, почти каллиграфические строчки из загадочного письма.
Утром она решила действовать. Достала телефон и набрала номер Галины, жены Павла Андреевича — коллеги Виктора, с которым тот поехал в командировку.
— Галочка, привет! Как поживаешь?
— О, Леночка! Прекрасно! Вчера Пашка вернулся из Самары, столько гостинцев навёз!
— Вернулся? — сердце Елены Сергеевны пропустило удар. — А… а Виктор сказал, что они ещё на два дня задерживаются.
— Да нет, что ты! Они же ещё в пятницу все дела закончили. Пашка говорит, Виктор даже раньше уехал, в четверг вечером. Сказал, что есть срочные дела в Москве.
Елена Сергеевна машинально попрощалась и положила трубку. В четверг вечером… А сегодня уже вторник. Где же Виктор находится уже пять дней?
Следующие сутки прошли как в тумане. Елена Сергеевна металась по квартире, то хватаясь за телефон, чтобы позвонить мужу, то откладывая его в сторону. Что она ему скажет? «Где ты был эти дни?» А если он соврёт? А если скажет правду, которая окажется ещё хуже?
В среду утром, как и обещал, Виктор вернулся домой. Весёлый, загорелый (загорелый! в октябре! в Самаре!), с букетом хризантем и коробкой конфет.
— Ленусик! Соскучился как! — он обнял жену и звонко поцеловал в щёку.
Елена Сергеевна напряглась, но постаралась улыбнуться.
— И я соскучилась. Как съездил?
— Отлично! Контракт подписали, премию обещают хорошую. Может, съездим куда-нибудь? На море, например?
— На море? — эхом повторила она, вспоминая открытку.
— Ну да! Давно не отдыхали вместе. Помнишь, как в Сочи ездили лет десять назад?
Елена Сергеевна кивнула и отвернулась, делая вид, что ставит цветы в воду. Десять лет назад… Тогда они действительно были счастливы. Или ей только казалось?
За ужином Виктор оживлённо рассказывал о командировке, о новых партнёрах, о планах компании. Елена Сергеевна слушала вполуха, машинально кивая и поддакивая. Наконец, не выдержала:
— Витя, а почему ты мне открытку прислал?
Он замер с вилкой на полпути ко рту.
— Открытку? Какую открытку?
— Ну, с морем. Вчера пришла.
— Я не посылал никаких открыток, — Виктор нахмурился. — Покажи.
Елена Сергеевна принесла злополучное послание. Виктор долго разглядывал его, потом покачал головой:
— Первый раз вижу. И почерк не мой. Может, ошиблись адресом?
— Тут моё имя написано. Полностью. Елена Сергеевна Громова.
— Странно… — Виктор пожал плечами и вернулся к ужину. — Наверное, чья-то дурацкая шутка.
Но Елена Сергеевна заметила, как дрогнули его руки, когда он откладывал открытку. И как быстро он сменил тему разговора.
Прошла неделя. Виктор вёл себя как обычно — утром уходил на работу, вечером возвращался, по выходным они вместе ездили на дачу готовить участок к зиме. Елена Сергеевна почти убедила себя, что история с открыткой — просто недоразумение.
И тут случилось второе письмо.
На этот раз не открытка, а обычный лист бумаги в конверте. Тот же почерк, та же манера обращения:
«Дорогая, почему не отвечаешь? Я места себе не нахожу. Неужели ты решила, что между нами всё кончено? Прошу, дай знать о себе. Твой В.»
Елена Сергеевна села прямо в прихожей, на табуретку у вешалки. Руки дрожали, перед глазами всё плыло. Значит, не ошибка. Значит, есть какая-то «дорогая», которая должна отвечать на письма. Которая получает послания, подписанные инициалом её мужа.
— Мам, ты какая-то бледная, — забеспокоилась Марина, зайдя в гости на следующий день. — Заболела?
— Нет, просто устала немного.
— А где папа?
— На работе. Марин, — Елена Сергеевна решилась, — скажи честно, ты ничего странного в поведении отца не замечала в последнее время?
Дочь задумалась.
— Ну… вроде нет. Хотя… Знаешь, он действительно какой-то задумчивый стал. И телефон всё время с собой носит, даже в ванную берёт. Раньше такого не было.
— И давно это?
— Месяца три-четыре, наверное. А что случилось, мам?
Елена Сергеевна показала дочери оба письма. Марина долго изучала их, хмурилась, кусала губы.
— Мам, это точно не папин почерк. Но эта подпись… «Твой В.» Может, совпадение?
— Два раза подряд? И как раз когда он якобы в командировке был?
— Что значит «якобы»?
Елена Сергеевна рассказала про звонок Галине. Марина помрачнела ещё больше.
— Слушай, мам, а может, стоит нанять детектива? Ну, чтобы выяснить наверняка?
— Детектива? — Елена Сергеевна покачала головой. — Нет, доченька. Если после тридцати пяти лет брака мне нужен детектив, чтобы понять, что происходит с мужем, то грош цена такому браку.
Вечером Елена Сергеевна решилась на откровенный разговор. Дождалась, когда Виктор поужинает, устроится перед телевизором, и села рядом.
— Витя, нам нужно поговорить.
— О чём? — он не отрывался от экрана.
— Пришло ещё одно письмо. С той же подписью.
Виктор резко повернулся к ней.
— Какое письмо? Покажи!
Она протянула конверт. Виктор прочитал, и лицо его побелело.
— Лена, я… Это не то, что ты думаешь.
— А что я должна думать? Два письма, адресованные мне, но явно предназначенные не мне. Подпись «В.» Ты исчезаешь на пять дней неизвестно где. Что тут думать, Виктор?
Он молчал, уставившись в пол. Потом тяжело вздохнул:
— Есть одна женщина. Вернее, была. Мы познакомились весной, на корпоративе. Она из нашего московского филиала. Молодая, красивая… Я сам не понимаю, как это произошло.
Елена Сергеевна закрыла глаза. Вот и всё. Тридцать пять лет — и всё.
— И что теперь? — тихо спросила она.
— Ничего! Между нами всё кончено! Я понял, что это ошибка, и разорвал отношения. Но она… видимо, не хочет отпускать. Пишет письма. Не знаю, зачем на твоё имя. Может, хочет, чтобы ты узнала?
— А где ты был те пять дней?
Виктор опустил голову ещё ниже.
— У неё. В Москве. Хотел поговорить, объяснить, что между нами всё кончено. Но она устроила истерику, не отпускала… Я еле вырвался.
Ночь Елена Сергеевна провела в гостиной, на диване. Спать рядом с мужем не могла, да он и не настаивал. Утром, позавтракав в одиночестве (Виктор ушёл на работу раньше обычного), она приняла решение.
Собрала небольшую сумку с самым необходимым и поехала к Марине.
— Мам! — дочь встретила её в пижаме, с чашкой кофе в руках. — Что случилось?
— Поживу у тебя немного, можно? Мне нужно подумать.
Марина, конечно, согласилась. Устроила мать в гостевой комнате, наготовила еды, обеспечила всем необходимым. И — что Елена Сергеевна ценила больше всего — не задавала лишних вопросов.
Виктор звонил каждый день. Елена Сергеевна не брала трубку. На десятый день он приехал к Марине.
— Лена, выйди, поговори со мной! — умолял он через дверь. — Я всё понимаю, но нельзя же так! Тридцать пять лет вместе!
— Именно, — ответила Елена Сергеевна, не открывая. — Тридцать пять лет. И ты всё перечеркнул.
— Но я же объяснил! Это была ошибка! Минутная слабость!
— Минутная? Ты сам сказал — с весны. Это полгода, Виктор. Полгода лжи.
В конце концов Марина уговорила мать выйти и поговорить с отцом. Они сели на кухне, друг напротив друга, как чужие люди.
— Лена, — начал Виктор, — я знаю, я виноват. Но неужели нельзя простить? Мы столько пережили вместе — и бедность в девяностые, и болезни, и всякое разное. Неужели из-за одной глупости ты готова всё разрушить?
— Я? — Елена Сергеевна покачала головой. — Это не я разрушила, Витя. Это сделал ты. Я просто не хочу жить среди обломков.
— Но мы можем всё восстановить! Давай уедем куда-нибудь вдвоём, отдохнём, поговорим спокойно.
— На море? — горько усмехнулась она. — Как в той открытке?
Виктор поморщился.
— Лена, ну что ты… Давай забудем об этом. Начнём сначала.
— В шестьдесят два года — сначала? — Елена Сергеевна встала. — Нет, Виктор. У меня осталось не так много лет, чтобы тратить их на попытки склеить разбитое. Я хочу прожить их спокойно, без лжи и страха, что ты снова «ошибёшься».
Развод оформили тихо, без скандалов. Квартиру поделили — благо, она была большая, трёхкомнатная. Сделали перепланировку, разделив на две отдельные части с разными входами. Виктор настаивал, чтобы Елена Сергеевна забрала большую часть, но она отказалась — ей хватало и одной комнаты с кухней.
Первое время было тяжело. Привычка за тридцать пять лет — вещь страшная. Елена Сергеевна по утрам машинально накрывала на двоих, покупала продукты с учётом вкусов Виктора, а вечерами прислушивалась к звукам за стеной — вернулся ли он с работы.
Но постепенно жизнь вошла в новую колею. Елена Сергеевна записалась на курсы итальянского языка — давняя мечта, на которую раньше не было времени. Стала ходить в театр с подругами, ездить на экскурсии. Даже внешне изменилась — сделала новую стрижку, обновила гардероб.
— Мам, ты помолодела лет на десять! — восхищалась Марина.
— Просто я наконец-то начала жить для себя, — улыбалась Елена Сергеевна.
Через год после развода в её почтовом ящике снова появилось письмо. На этот раз без ошибки — на конверте стояло имя Виктора. Видимо, почтальон перепутал — фамилия-то осталась общая.
Елена Сергеевна хотела просто сунуть письмо под дверь бывшему мужу, но что-то остановило. Может быть, тот же почерк на конверте — аккуратный, с завитушками.
Она вернулась к себе и вскрыла конверт. Да, нехорошо читать чужие письма, но в конце концов, это пришло в её почтовый ящик.
«Виктор! Почему ты не отвечаешь на мои письма? Я знаю, ты развёлся, Лена тебя бросила. Теперь мы можем быть вместе! Я жду тебя в нашем месте. Твоя В.»
Елена Сергеевна перечитала письмо дважды. «Лена тебя бросила»… Интересная интерпретация событий. И эта подпись — «Твоя В.» Теперь понятно. Не «твой В.», а «твоя В.» Женское имя. Вероника? Валентина? Виктория?
Она сложила письмо обратно в конверт и сунула под дверь Виктору. Пусть сам разбирается со своей «В.»
А вечером того же дня к ней постучался сосед с первого этажа — Александр Петрович, вдовец, недавно переехавший в их дом.
— Елена Сергеевна, извините за беспокойство. У меня тут внучка из Италии приехала, а я ни слова не понимаю. Может, поможете? Вы же итальянский учите?
Елена Сергеевна улыбнулась:
— Конечно, помогу. Хотя я только начинающая, но попробуем объясниться.
Внучка оказалась милой девушкой, студенткой римского университета. За чаем с пирогами они проговорили несколько часов — частью по-итальянски, частью по-английски, частью жестами. Александр Петрович смотрел на них с благодарностью и восхищением.
— Елена Сергеевна, вы просто волшебница! — сказал он, провожая её до двери. — Может быть… если не сложно… заходите к нам почаще? Аня здесь на месяц, и мне так хочется с ней пообщаться.
— Обязательно зайду, — пообещала Елена Сергеевна.
Так началась её новая жизнь. Уроки итальянского с Аней, долгие беседы с Александром Петровичем, поездки по старинным подмосковным усадьбам. Оказалось, у них много общего — любовь к истории, классической музыке, долгим прогулкам.
Когда Аня уехала обратно в Рим, Александр Петрович продолжал заходить в гости. Иногда они вместе готовили ужин, иногда просто пили чай и разговаривали.
— Знаете, Елена Сергеевна, — сказал он однажды, — я думал, что моя жизнь закончилась, когда умерла жена. А оказывается, она может начаться заново. В любом возрасте.
Елена Сергеевна кивнула, думая о своём. О письмах с чужим почерком, которые разрушили её прежнюю жизнь и открыли дорогу в новую. О том, что иногда нужно потерять привычное, чтобы найти настоящее.
За стеной послышался звук — Виктор вернулся домой. Один или с той загадочной «В.» — Елене Сергеевне было всё равно. У неё теперь своя жизнь, в которой нет места лжи и предательству. Есть итальянский язык, интересные люди и, возможно, новое чувство, которое робко зарождается в сердце, считавшем себя слишком старым для любви.
— Ещё чаю? — спросил Александр Петрович.
— С удовольствием, — улыбнулась Елена Сергеевна.
И в этой улыбке было больше счастья, чем за последние годы её прежней жизни.
