— Нина! — голос свекрови прозвучал так резко, что у меня ложка чуть не выпала из рук. — Вы вообще домой собираетесь?
— Мама, — Олег вздохнул, оборачиваясь к двери, — мы на кухне, заходи, раз уж пришла.
Маргарита Васильевна ворвалась в квартиру с видом человека, которому срочно нужно провести ревизию. Скидала на тумбу пакет с продуктами, бросила на меня оценивающий взгляд:
— Ниночка, ты как-то побледнела… Надеюсь, это не признак того, что ты… ну, в смысле, может, уже?
Я сжала губы. Ну вот, началось.
— Нет, Маргарита Васильевна, я здорова, — ответила я, стараясь говорить ровно. — Просто устала.
— От чего там уставать? — она деловито заглянула в мою кружку, — Ты бы уж шла к врачу ещё раз, а то… — Я заметила, как Олег заметно напрягся, а я почувствовала лёгкую дрожь в коленях.
Вместо ответа я постаралась улыбнуться и поставила перед свекровью чай. В глубине души я понимала, что она не злодейка — просто очень хочет внуков, но выслушивать её бесконечные упрёки становилось невыносимо.
Наша семья жила в двухкомнатной квартире, обе комнаты просторные, но детей в них по-прежнему не наблюдалось. За четыре года брака мы так и не смогли завести ребёнка. Я прошла тщательное обследование, сдавал анализы и Олег. И врачи говорили одно и то же: «Всё возможно, нужно время, покой и позитивные эмоции».
Позитив, конечно, не всегда доступен, когда каждый визит свекрови превращается в допрос: «Когда уже? А почему нет?» При этом она искренне считала, что проблема — исключительно во мне.
— Маргарита Васильевна, хотите кусок пирога? — примирительно предложила я, чтобы отвлечь её от темы зачатия.
— Конечно, — отозвалась она, присматриваясь к моему лицу. — Только мне без сахара и без лишних калорий. Знаю я ваши «пироги», вот потом удивляются, почему вес не уходит.
Олег тихо покашлял, видимо, сдерживая желание взорваться. Я только и подумала: «Ну да, ну да, конечно, это же всё от пирогов».
Мы кое-как пересидели этот визит, но свекровь ещё пару раз намекнула, что «у женщин в её роду никаких проблем с деторождением не было». На следующий день я, измученная, взяла отгул и сидела дома, пытаясь расслабиться.
Но мысли никуда не уходили. Я чувствовала себя то ли виноватой, то ли обиженной. Всё смешалось.
В обед в дверь позвонили. Оказалось, это была наша соседка Марина — общительная женщина лет сорока, которая никогда не являлась без повода. В руках у неё был небольшой контейнер с ватрушками и необычайно солнечная улыбка.
— Нин, привет! Извини, что внезапно, — заговорила она, — но я тут испекла ватрушек с творогом и подумала, что тебе будет приятно. Ты как, жива? Вид у тебя на днях был неважный.
Я пригласила её на кухню, налила чаю, и в итоге мы разговорились. Моя «защитная стена» рухнула буквально за пять минут, и я выложила всё: про три года без результата, про свекровь, про давление… Марина только качала головой и передавала мне очередную салфетку, пока я рассказывала очередные вопиющие фразы Маргариты Васильевны.
— Знаешь что, — вздохнула соседка, — ты должна прямо сказать свекрови, чтобы она не лезла. Иначе она так и будет всё сваливать на тебя.
— Да я пыталась, — отмахнулась я, — но у неё какой-то особый дар игнорировать моё мнение.
Скоро настал день рождения свёкра, Виктора Петровича. Мы с Олегом не могли не пойти: всё-таки праздник, да и отношения со свёкром у нас тёплые.
В гостиной уже стол ломился от закусок. Маргарита Васильевна, одетая в элегантное платье и при полном параде, принимала гостей. Как только мы вошли, она буквально прожгла меня взглядом:
— Ну как ты, Нина? Всё ещё… э-э… без новостей?
Хотелось отпустить саркастическую шуточку, но рядом стояли другие родственники, и я промолчала. Начался общий застольный разговор, но тётя Люся (давняя подруга свекрови) решила подлить масла в огонь:
— Ниночка, а когда же мы тебя поздравлять будем с малышом-то? Что-то никак…
Я почувствовала, как у меня в груди закипает обида. Олег тоже напрягся и отложил вилку.
— Может, потому что не всё так просто, — произнесла я, стараясь сохранять спокойствие, но голос всё же дрогнул.
— Не просто? Ой, да у нас вся родня плодится, как… — начала тётя Люся, да осеклась под тяжёлым взглядом Олега.
Наступило неприятное молчание. И тут Маргарита Васильевна решила «добить» своей коронной фразой:
— Да всё из-за Нины… — сказала она, возможно, полушутя, но это уже прозвучало, как приговор.
Олег, видимо, не выдержал. Он резко поставил бокал на стол и сказал довольно громко:
— Мама, хватит! Ты даже не знаешь, что у меня, например, есть кое-какие проблемы по здоровью…
Все притихли. Маргарита Васильевна побледнела и выронила салфетку:
— У тебя? Да быть не может…
— Может, мама, может. Это подтвердил врач. Поэтому не надо всё сваливать на Нину. Нам и так непросто.
Возникла та самая тяжёлая пауза, когда все сделали вид, что срочно заняты своими тарелками. Я заметила, как свёкр покачал головой и тихо сказал:
— Маргарит, оставь детей в покое. Они сами разберутся.
На кухне, куда я вышла на пару минут, чтобы перевести дух, ко мне тихо подошла свекровь. Вид у неё был растерянный, в глазах блестели слёзы.
— Нина, я… прости меня. Я не знала. Я действительно думала, что всё из-за тебя, а у Олега, мол, «здоровье железное». Я просто очень боялась, что не увижу внуков. Но я перегнула палку… Можно я больше так не буду?
У меня внутри всё сжалось и одновременно отпустило. Вот оно — раскаяние, которого я уже не ждала. Я кивнула, чувствуя ком в горле:
— Давайте просто будем жить мирно. Нам обоим сейчас нужно спокойствие и поддержка.
В гостиную мы вернулись уже немного другими людьми. Виктор Петрович поднял тост за «семейное согласие», родственники неловко улыбались, а тётя Люся переключилась на рассказы про свою «гениальную» дачу.
Когда мы с Олегом уезжали, свекровь крепко обняла меня, не говоря ни слова. Но в её взгляде читалось искреннее раскаяние и обещание больше не мучить меня придирками. И пусть впереди ещё тысячи анализов, консультаций и длительная дорога к материнству, теперь я знала, что смогу вздохнуть свободнее. И даже свекровь наконец-то перестала видеть во мне «виновницу».
