— Опять ты за свое? — Мария сложила руки на груди, не отрывая холодного взгляда от дочери. — Сколько раз тебе повторять: вечером мы с отцом заняты, тебе нужно забрать Сережу из секции.
— Я не могу, мама, — Анна раздраженно закинула учебник в рюкзак. — У меня важная пара в колледже, я предупреждала еще неделю назад.
— И что прикажешь делать? Бросить ребенка? — Мария повысила голос. — Твой брат не виноват, что у тебя вечно какие-то дела!
Анна резко вскинула голову. В глазах блеснули непрошеные слезы.
— А я, значит, виновата, что родилась? Почему все мои планы всегда менее важны, чем его? Почему я должна быть виноватой, если не побегу по первому зову?
— Не устраивай сцен, — устало протянула Мария. — Ты уже взрослая, должна понимать. Сережа маленький, ему нужно больше внимания.
— Ему семь лет! — Анна сжала лямку рюкзака до побелевших пальцев. — В его возрасте я уже сама ходила из школы и разогревала себе обед!
— Другие времена были, — отмахнулась Мария. — И хватит спорить. Либо забираешь брата, либо я звоню отцу. Он быстро объяснит тебе про ответственность.
Анна молча схватила куртку и выскочила в подъезд, с грохотом захлопнув дверь. Этот разговор повторялся с завидным постоянством, но сегодня что-то внутри нее окончательно надломилось. Хватит. Просто хватит.
Елена Ивановна открыла дверь после первого звонка, словно ждала внучку. Окинув Анну внимательным взглядом, она молча отступила в сторону, пропуская ее в квартиру.
— Опять поругались? — спросила она, когда Анна разулась и прошла на кухню.
— Бабушка, я больше не могу, — голос Анны дрогнул. — Я для них просто бесплатная нянька. Вся моя жизнь крутится вокруг Сережи — забрать, отвести, покормить, поиграть. А когда я говорю, что у меня свои дела, меня обвиняют в эгоизме.
Елена Ивановна поставила перед внучкой чашку чая и села напротив. В ее глазах читалась тревога и глубокое понимание.
— Я давно наблюдаю за этим, Аня. И знаешь, меня тоже беспокоит отношение твоих родителей.
— Они его обожают, а меня просто терпят, — Анна обхватила чашку ладонями, грея замерзшие пальцы. — Как будто я какая-то… обуза.
Бабушка вздохнула и накрыла руку внучки своей.
— Скажи-ка мне, милая, что ты решила сделать?
Анна подняла взгляд, полный решимости.
— Я хочу пожить у тебя. Хотя бы неделю. Мне нужно разобраться с собой и понять, что делать дальше.
Елена Ивановна кивнула, как будто ждала именно этих слов.
— Конечно, оставайся. Комната Петра всегда свободна для тебя. — Она помолчала, разглядывая внучку, и добавила: — Твой отец тоже не сразу нашел общий язык с родителями. Но потом все наладилось.
— У нас не наладится, — уверенно ответила Анна. — Для них существует только Сережа.
Бабушка не стала спорить, лишь крепче сжала ее руку.
Анна лежала на кровати в комнате отца, рассматривая старые постеры на стенах. Отец был молодым, когда жил здесь. Моложе, чем она сейчас. Странно было представлять его подростком с проблемами и мечтами. Сейчас он превратился в вечно усталого мужчину, который приходил домой только ночевать.
Телефон зазвонил в третий раз за вечер. Анна знала, что это мать, но не хотела отвечать. Пусть поволнуются хоть раз. Обычно это она сходила с ума от тревоги, если Сережа задерживался на пять минут.
Рядом на подушке устроился Рекс — черно-белый метис с внимательными карими глазами. Пес появился в их семье три года назад — Анна подобрала его щенком на улице и упросила родителей оставить. Это было непросто, но она обещала полностью взять заботу о нем на себя. И сдержала обещание.
Когда телефон зазвонил в четвертый раз, Анна все же ответила.
— Где ты? — голос матери звенел от напряжения.
— У бабушки. И я останусь здесь на ночь.
Пауза. Анна почти видела, как мать считает до десяти, сдерживая гнев.
— Ты немедленно вернешься домой, — тон не предполагал возражений. — Отец заедет за тобой через полчаса.
— Нет, мама. Я останусь у бабушки.
— Что значит «нет»? — в голосе послышалось опасное удивление. — Ты не можешь просто так уйти из дома! Тебе шестнадцать лет, ты еще ребенок. И у тебя есть обязанности!
— Обязанности? — Анна почувствовала, как внутри поднимается волна горечи. — Мне кажется, у меня только они и есть в вашем доме. А знаешь, что я поняла сегодня? Что у меня тоже должно быть право на свою жизнь. И я не хочу возвращаться домой.
— Анна, прекрати истерику и немедленно…
— Я не устраиваю истерику, мама. Я просто говорю тебе, что останусь у бабушки. Здесь я чувствую себя человеком, а не прислугой для Сережи.
Она отключила телефон до того, как мать успела ответить, и отключила звук. Знала, что будут звонить снова и снова.
Рекс тихо заскулил, словно чувствуя ее настроение. Анна обняла пса, зарываясь лицом в его теплую шерсть.
— Все будет хорошо, мальчик, — прошептала она. — Теперь все будет по-другому.
Когда Анна проснулась, в квартире пахло блинами. Она вышла на кухню, где бабушка колдовала у плиты. Рекс уже сидел у ее ног, выпрашивая угощение.
— Доброе утро, соня, — улыбнулась Елена Ивановна. — Садись завтракать.
— Который час? — Анна потянулась за телефоном и обнаружила двадцать пропущенных вызовов и десяток сообщений.
— Почти десять. Я решила тебя не будить. Сегодня суббота, отдыхай.
Анна просмотрела сообщения. Отец угрожал «серьезным разговором», мать требовала немедленно перезвонить. Настроение испортилось.
— Они сильно злятся? — спросила бабушка, ставя перед ней тарелку с блинами.
— Не то слово, — Анна отложила телефон. — Пап грозится приехать и устроить разборки.
Елена Ивановна невозмутимо налила чай.
— Пусть приезжает. Это и моя квартира тоже. Я имею право приглашать, кого захочу.
Анна благодарно улыбнулась. Было странно ощущать поддержку взрослого человека — она совсем отвыкла от этого дома.
— Бабушка, — она помешивала чай, не решаясь поднять глаза, — а почему они так со мной? Почему для них важен только Сережа?
Елена Ивановна тяжело вздохнула и села напротив.
— Твои родители — сложные люди, Аня. Они… — она запнулась, словно подбирая слова. — Когда твоя мать забеременела тобой, ей было всего шестнадцать. Как тебе сейчас. Петру девятнадцать. Они оба были не готовы к ребенку.
Анна замерла с чашкой в руках. Эту историю она слышала впервые.
— Хочешь сказать… я была нежеланным ребенком?
— Не говори так, — Елена Ивановна нахмурилась. — Просто они были молоды и напуганы. Твой отец только начал работать, Мария еще училась в школе. Они поженились из-за беременности, и это… наложило отпечаток.
Значит, я испортила им жизнь, — пронеслось в голове у Анны. Комок подступил к горлу.
— Они повзрослели рано, слишком рано, — продолжила бабушка. — А когда родился Сережа, это был уже осознанный выбор. Они были готовы, стабильны финансово. И, видимо, все свои родительские чувства они вложили в него.
— Почему ты никогда не рассказывала мне это?
— Я думала, они сами должны объяснить. — Елена Ивановна сжала губы. — И я надеялась, что со временем они поймут, как несправедливо относятся к тебе.
Анна чувствовала, как внутри нарастает какое-то новое, незнакомое чувство. Не обида и не злость — что-то похожее на освобождение. Головоломка наконец сложилась. Все встало на свои места.
— Как думаешь, они позволят мне жить у тебя? — тихо спросила она.
— А ты действительно этого хочешь?
Анна уверенно кивнула.
— Тогда будем решать вместе, — Елена Ивановна улыбнулась и подвинула к ней тарелку. — А сейчас ешь блины, пока не остыли.
Петр приехал после обеда. Анна услышала знакомый сигнал машины и напряглась. Елена Ивановна успокаивающе положила руку ей на плечо.
— Не волнуйся. Я рядом.
Звонок в дверь прозвучал требовательно. Бабушка пошла открывать, а Анна осталась в комнате, прислушиваясь к голосам в прихожей.
— Мама, где она? — голос отца звучал устало и раздраженно.
— Здравствуй, сын. Я тоже рада тебя видеть, — иронично ответила Елена Ивановна. — Проходи, разувайся. Анна в твоей старой комнате.
Тяжелые шаги приблизились, и в дверном проеме появился Петр — высокий мужчина с залегшими под глазами тенями. Анна невольно отметила, как он постарел за последний год. Работа буквально высасывала из него жизнь.
— Собирайся, — сказал он вместо приветствия. — Мать с ума сходит. Сережа весь день спрашивает, где ты.
Анна не двинулась с места.
— Я не поеду, пап.
Петр устало потер переносицу.
— Аня, давай без этих подростковых бунтов. У меня выходной, я хотел отдохнуть, а не мотаться по городу из-за твоих капризов.
— Это не каприз, — тихо, но твердо ответила Анна. — Я не вернусь домой. По крайней мере, не сейчас.
Отец посмотрел на дочь с недоумением, словно видел впервые. Наверное, так и было — когда он в последний раз по-настоящему смотрел на нее?
— Что происходит вообще? — он перевел взгляд на мать, стоявшую в дверях. — Вы сговорились?
— Никто не сговаривался, Петя, — спокойно ответила Елена Ивановна. — Просто девочке нужна передышка. И тебе, кстати, тоже не помешало бы остановиться и подумать о том, что происходит в твоей семье.
— А что происходит? — в голосе Петра звучало искреннее непонимание. — Обычная семья. Анна просто в сложном возрасте.
— Это не возраст, пап, — Анна наконец встала и подошла ближе. — Дело в том, что для вас с мамой я всегда на последнем месте. Всё важнее, чем я — работа, Сережа, даже ваш отдых. Я просто приложение к брату, бесплатная нянька.
Петр нахмурился.
— Ты преувеличиваешь. Мы с мамой много работаем, чтобы вам обоим было хорошо.
— Вы работаете, чтобы было хорошо Сереже, — поправила Анна. — А я должна помогать с ним, потому что «я старшая и должна понимать». Но я тоже ребенок, пап. Мне тоже нужны родители.
На лице Петра промелькнуло что-то похожее на раскаяние, но оно быстро сменилось привычным раздражением.
— Нет времени на эти разговоры. Собирайся, поговорим дома.
— Я же сказала: я остаюсь у бабушки.
— Послушай, — Петр шагнул к дочери, нависая над ней. — Ты несовершеннолетняя и будешь жить там, где скажут родители.
— Петр, — голос Елены Ивановны прозвучал неожиданно резко. — Не смей давить на ребенка. Анна может оставаться у меня столько, сколько захочет.
Отец развернулся к матери.
— Мама, не вмешивайся. Это наше с Марией дело.
— Нет, сынок, — Елена Ивановна скрестила руки на груди. — Когда я вижу, что с внучкой обращаются несправедливо, это становится моим делом. И мы обе знаем, что если Анна вернется, ничего не изменится. Вы с Марией продолжите эксплуатировать ее как бесплатную рабочую силу.
— Да что ты говоришь! — Петр повысил голос. — Какая эксплуатация? Нормальные семейные обязанности!
— Правда? — в глазах Елены Ивановны блеснула сталь. — А кто забирает Сережу из школы и секций? Кто сидит с ним, когда вы задерживаетесь на работе? Кто помогает ему с уроками, хотя у самой учеба? Кто готовит ему еду, стирает его вещи? Шестнадцатилетняя девочка, у которой должна быть своя жизнь!
Петр открыл рот, чтобы возразить, но слова не шли. Он посмотрел на дочь другими глазами.
— Аня… это правда?
Анна отвернулась, чувствуя, как к горлу подступают слезы.
— Конечно, правда. Я не помню, когда в последний раз ты или мама интересовались моей жизнью. Моими проблемами, моими друзьями, моей учебой. Для вас важен только Сережа.
Она замолчала, собираясь с мыслями, потом продолжила тихо:
— Бабушка рассказала мне, как я появилась. Что я испортила вам жизнь, что вы были не готовы. Теперь я понимаю, почему вы никогда… никогда не любили меня по-настоящему.
— Мама! — Петр гневно посмотрел на Елену Ивановну. — Зачем ты ей это рассказала?
— А когда вы собирались сказать? — парировала бабушка. — Когда Анне исполнится тридцать? Она имеет право знать.
Петр тяжело вздохнул и сел на край кровати, вдруг постарев еще сильнее.
— Аня, — он впервые за разговор назвал ее ласково, — ты не испортила нам жизнь. Да, твое появление не было запланировано, но это не значит…
— Неважно, — перебила Анна. — Сейчас уже неважно. Я просто хочу пожить у бабушки. Мне нужна передышка. Время подумать.
Петр молчал, глядя в пол. Потом кивнул.
— Хорошо. Недельку побудь здесь, а там посмотрим. Но тебе придется вернуться домой, Аня. Ты все еще наша дочь.
— Да, разумеется, — ядовито усмехнулась она. — Кто-то же должен следить за вашим сыном.
Петр вздрогнул, но не нашел, что возразить.
— Я заеду за тобой в следующие выходные, — сказал он, поднимаясь. — И возьми трубку, когда мать будет звонить. Она волнуется.
Анна кивнула, просто чтобы он ушел быстрее. Когда входная дверь захлопнулась, она почувствовала странное облегчение, словно с плеч сняли тяжелый рюкзак.
— Ты в порядке? — спросила Елена Ивановна, присаживаясь рядом.
— Не совсем, — честно ответила Анна. — Но будет лучше. Я чувствую.
Неделя пролетела удивительно спокойно. Анна ходила в колледж, гуляла с Рексом, помогала бабушке по дому — но не по принуждению, а потому что хотела. Они вместе готовили обед, смотрели старые фильмы, разговаривали обо всем на свете. Впервые за долгое время Анна почувствовала, что ее слушают и слышат.
Мать звонила каждый день, но разговоры были короткими и напряженными. Сережа тоже звонил пару раз — он скучал и спрашивал, когда она вернется. Анна чувствовала укол совести: брат не был виноват в том, как сложились их отношения с родителями.
В пятницу вечером, когда до предполагаемого возвращения оставалось два дня, в дверь позвонили. Анна насторожилась — она не ждала гостей. Бабушка пошла открывать, и через минуту в комнату вошла Мария.
Она выглядела измотанной — под глазами круги, волосы собраны в небрежный пучок, одежда помята. Анна невольно почувствовала злорадное удовлетворение: вот что бывает, когда приходится самой заботиться о ребенке.
— Здравствуй, — неловко произнесла Мария, остановившись у двери. — Я хотела поговорить.
Анна кивнула, показывая на стул. Елена Ивановна деликатно вышла, прикрыв за собой дверь.
— Как ты? — спросила Мария, присаживаясь на край стула.
— Нормально, — сдержанно ответила Анна. — Даже хорошо. У бабушки спокойно.
Мария нервно поправила прядь волос.
— Анна, я… мы хотим, чтобы ты вернулась домой.
— Зачем? — прямо спросила Анна. — Чтобы продолжать нянчить Сережу?
Мария вздохнула, признавая правоту дочери.
— Послушай, я понимаю, что мы с отцом… перегнули палку. Возможно, мы действительно слишком многого от тебя требовали.
«Возможно» и «слишком» резанули слух. Даже сейчас мать не могла признать очевидное.
— Но Сережа скучает, — продолжила Мария. — И нам… сложно без тебя.
Конечно, сложно, — подумала Анна. — Кто же будет сидеть с ребенком?
— Мама, — она решила быть предельно честной, — я знаю, что появилась на свет случайно. Что вы с папой были не готовы. И я понимаю, почему Сережа всегда был для вас важнее.
Мария вздрогнула, ее лицо исказилось от боли.
— Кто тебе рассказал? Елена Ивановна?
— Неважно, — отмахнулась Анна. — Важно то, что я чувствовала себя лишней в собственном доме. И не хочу возвращаться туда, где меня используют как бесплатную прислугу.
— Анна, это несправедливо! — Мария повысила голос. — Мы любим тебя, ты наша дочь. Да, мы допустили ошибки, но…
— Любите? — Анна горько усмехнулась. — Мама, вы даже не знаете, что происходит в моей жизни. Кто мои друзья, как я учусь, о чем мечтаю. Вам всегда было наплевать.
Повисло тяжелое молчание. Мария смотрела на дочь с растерянностью, словно впервые видела ее настоящую.
— Я не вернусь, мама, — твердо сказала Анна. — По крайней мере, не сейчас. Может быть, когда-нибудь потом, когда вы действительно осознаете, в чем проблема.
— И что, будешь жить у бабушки вечно? — в голосе Марии проскользнуло раздражение. — Ты несовершеннолетняя, Анна. Мы можем заставить тебя вернуться.
— И что это даст? — спокойно спросила Анна. — Я все равно уйду при первой возможности. И знаешь, я уже говорила с бабушкой — она не против, если я поживу у нее подольше. Может, до совершеннолетия.
Мария побледнела.
— Ты не можешь так поступить! У тебя есть обязательства перед семьей.
— А у семьи есть обязательства передо мной, — парировала Анна. — Но вы с папой их никогда не выполняли.
Мария встала, нервно одергивая пиджак.
— Я вижу, говорить с тобой бесполезно. Ты все решила.
— Да, решила, — кивнула Анна, чувствуя странное спокойствие. — И знаешь, мама, я не чувствую себя виноватой. Впервые за долгое время.
Мария направилась к двери, но на пороге остановилась.
— Мы наняли няню для Сережи, — сказала она, не оборачиваясь. — Она будет забирать его из школы и сидеть с ним, пока мы на работе.
Анна невольно улыбнулась. Значит, у них получилось решить проблему без нее.
— Это хорошо, мам. Правда хорошо.
Мария кивнула и вышла, аккуратно прикрыв за собой дверь.
Прошел месяц. Анна так и жила у бабушки, и с каждым днем чувствовала, как растет ее уверенность в себе. Они с Еленой Ивановной нашли идеальный баланс: бабушка не лезла с советами, но всегда была рядом, когда нужна.
Отношения с родителями оставались натянутыми, но постепенно что-то менялось. Анна иногда заходила к ним — повидаться с Сережей, забрать какие-то вещи. Разговоры с матерью были вежливыми, но холодными. А вот отец, казалось, начал понимать.
— Может, поужинаешь с нами? — спросил он однажды, когда Анна собиралась уходить после визита.
— Сегодня не могу, пап, — она улыбнулась. — У меня встреча с друзьями из колледжа. Но, может быть, в выходные?
Петр кивнул, и в его глазах промелькнуло что-то похожее на гордость.
— Конечно. В любое время.
На выходе Анна столкнулась с Марией. Мать поставила сумки с продуктами и внимательно посмотрела на дочь.
— Тебе идет эта прическа, — неожиданно сказала она. — Новая стрижка?
Анна машинально коснулась волос. Неделю назад она решилась на каре — бабушка поддержала эксперимент.
— Да, спасибо.
— Слушай, — Мария замялась, — мы с папой думали… Может, сходим куда-нибудь вместе? В кино или кафе? Давно не были всей семьей.
Всей семьей. Эти слова почему-то больше не вызывали раздражения. Может, потому что теперь Анна сама решала, быть ей частью этой семьи или нет.
— Можно, — она кивнула. — Я напишу, когда буду свободна. Но только при одном условии.
— Каком? — Мария напряглась.
— Будем общаться на равных, — твердо сказала Анна. — Я не вещь и не прислуга. Я человек со своими желаниями и планами. И я хочу, чтобы вы это уважали.
Мария долго смотрела на дочь, словно пыталась разглядеть что-то новое в ее лице. Потом медленно кивнула.
— Хорошо. Мы постараемся.
Анна улыбнулась — впервые за долгое время искренне.
— Тогда до выходных.
Возвращаясь к бабушке, Анна шла через парк с Рексом. Пес радостно бежал впереди, изредка оглядываясь на хозяйку. Осеннее солнце золотило верхушки деревьев, и на душе было необычайно спокойно.
Елена Ивановна встретила ее с чаем и пирогом.
— Как прошло? — спросила она, когда Анна устроилась за столом.
— Знаешь, бабушка, по-моему, что-то меняется, — Анна задумчиво помешивала чай. — Отец стал внимательнее. Даже мама пытается наладить отношения.
— Я рада, — Елена Ивановна ласково погладила внучку по руке. — Время лечит. И людям иногда нужно потерять что-то, чтобы понять его ценность.
— Думаешь, я правильно поступила? Что ушла от них?
— Конечно, правильно, — уверенно сказала бабушка. — Ты защитила свое право на собственную жизнь. И знаешь, что самое важное? Ты сделала это сама, без чьей-либо помощи. Я только предоставила крышу над головой.
Анна благодарно сжала руку бабушки.
— Не только крышу, — тихо сказала она. — Ты дала мне то, чего я не получала дома — понимание и принятие. Спасибо.
Они посидели в уютном молчании, наслаждаясь теплом и покоем. Рекс дремал в углу, изредка постукивая хвостом по полу. За окном шелестели листья, провожая уходящее лето.
— Я решила, что буду жить у тебя до окончания колледжа, — вдруг сказала Анна. — А потом, может быть, сниму свое жилье. У меня есть подработка в интернете, и я могу…
— Милая, — перебила ее Елена Ивановна, — ты можешь жить здесь сколько захочешь. Эта квартира — твой дом не меньше, чем мой. Но я надеюсь, что со временем ты сможешь простить родителей.
— Я не держу на них зла, — Анна покачала головой. — Просто мне нужно пространство, чтобы стать собой. А не тем, кем они хотели меня видеть.
— Это правильно, — кивнула бабушка. — И знаешь, я горжусь тобой. Ты оказалась сильнее и мудрее, чем многие взрослые.
Анна улыбнулась, чувствуя, как внутри разливается тепло. Впереди была целая жизнь — ее собственная жизнь. И она знала, что справится.
